В Новосибирске живут более десяти олимпийских чемпионов. Одна из них, победительница Олимпийских игр в Барселоне баскетболистка Ирина Минх, рассказала корреспонденту Сиб.фм о том, почему она не стала музыкантом, об ощущениях от травм и разлук, о мыслях на пьедестале почёта и о том, что привело её назад в Новосибирск после 12 лет жизни в Германии, Израиле и Австрии.
Иногда я думаю: что бы я делала в жизни, не будь у меня баскетбола? Возможно, я пошла бы в музыку. Когда я ещё посещала детский сад, к нам в Черепаново, где я родилась, приехали преподаватели из Новосибирской консерватории — искали одарённых детей. Они выбрали меня, пришли к моим родителям и предложили спецшколу при консерватории. В интернат папа меня не отдал и говорил потом: «Хоть в баскетболе себя нашла». И всё же музыкальную школу я окончила. У меня оказался идеальный слух, я обожала сольфеджио и легко писала музыкальные диктанты.
Анализируя свою жизнь, я пришла к выводу, что карабканья, которые ты делаешь, чтобы чего-то достичь, всё равно вознаграждаются. И я всегда знала: если усилий не приложу — никто за меня не сделает. Я всё время говорю моим девчонкам, когда тренировки в семь утра: «Бог — не Тимошка, видит немножко».
А в баскетбол я попала в 14 лет, увидев объявление в школе. Начала заниматься и почувствовала — моя стихия. Нравилось всё — нагрузки, задания, быть в команде, коллектив, тренер. На первенстве Новосибирской области, где мы играли за Черепановский район, тренер «Динамо» Валерий Викторович Цибулевский увидел меня. Из всех я одна ему понравилась, и ещё одна девочка из Чулыма. Пригласил, но отец снова не позволил жить в интернате.
До окончания школы Цибулевский писал мне планы заданий на каждые три месяца, а на выходные, на каникулы я приезжала в Новосибирск.
В первый раз он вызвал нас на неделю. Учились мы в школе № 29, каждый день ходили на тренировки, а ночевали в здании общества «Динамо» на Коммунистической, 60. В коморке без окон нам постелили маты, дали постельное бельё и талоны в буфет.
В 1923 году в Новосибирске впервые возникли мужская и женская баскетбольные секции
После окончания школы я поступила в НЭТИ. Совмещать учёбу и тренировки было безумно тяжело. В шесть утра вскакивала под гимн Советского Союза, звучащий по радио, за пять минут собиралась и мчалась на тренировку в «Динамо». К девяти часам — назад в институт. А потом я не выдержала и подзапустила учёбу, осталась на повторное обучение. Отцу сказать не решилась. Он думал, я диплом пишу, а я на третьем курсе! Я тогда была уже в молодёжной сборной страны и кандидатом во взрослую сборную, мы Кубок Европы играли. Потом призналась: «Пап, ну ты же видишь, я готовлюсь к Олимпийским играм в Лос-Анджелесе...» Я столько усилий приложила, чтобы окончить вуз.
А то, что рано вставала, бог видел! Из 12 человек нас потом осталось двое — я и Александра Леонова. Остальные растворились, в основную команду не попали, не прошли эти безумные жернова конкуренции. Я понимала: надо постоянно подтверждать тренеру, что я могу. Терпеть, в обиду себя не давать. И у меня было страстное желание выйти в люди. Люблю свой город Черепаново, но возвращаться туда не хотела.
Новосибирское «Динамо» — чемпион СССР
Начались травмы. Подвернула ногу, голеностоп чёрный, но долго не лежишь, идёшь, потому что если четыре недели ничего не делать, то караул — растеряешь всю физическую форму. Постепенно организм как аккумулятор пропитывается энергией, заряжается силой, а при травме в один момент всё растеряешь, потом заново море усилий прилагаешь. 11 раз мне ломали нос. Это ужасно больно. В первый раз это случилось в Симферополе на соревнованиях. Девчонка локтём отмахнулась — всё, что я помню. Очнулась у лавки. Лежу, «скорую» вызвали. Неудобно — что же лежу? Поднимаюсь — что-то не то. Трогаю — у меня вмятина в кости. Мы приехали в больницу, и я увидела это уродство. Синяк растёкся до ключиц.
Доктор — молодец, выпрямил кости. Но я столько в своей жизни наперехватывала мячей — это дорогого стоит, даже сломанного носа!
Три операции на колене. Бог миловал — последнюю Олимпиаду в 28 лет я отыграла, а первая серьёзная травма колена случилась в 32 года. Колени — это наш хлеб. Когда идёт борьба за мяч, не думаешь — на колени падаешь, дерёшься, рискуешь. Баскетбол — очень умная игра, одной силой не возьмёшь. Но Цибулевский нас учил: «Щучкой падаешь на него, у кого мяч — тот борец!»
Я была самой маленькой в команде и в сборной — 175 см. Но у маленьких свои преимущества — пошустрее, позлее. Если у человека не получается что-то одно, надо проявлять себя в другом. Я всегда была запевалой в команде. Мне нравилось: садимся в автобус, Ячменёв скомандует: «Минх, запевай!» И мы: «Мару-у-уся, от счастья слёзы льёт. Как гусли-и-и душа её поёт!»
В какой-то момент карьера моя не просто в горку пошла, а в крутую! В 18 лет стала серебряным призёром чемпионата Европы и была среди 12 девочек команды СССР — лучших из 15 республик! В 20 лет — кандидат в расширенную сборную женщин в числе
Ульяна Семёнова — самая высокая в истории СССР баскетболистка: рост — 210 см, размер обуви — 58
В 1976 году женский баскетбол ввели в олимпийский вид спорта, и в Монреале женская команда СССР выиграла золотую медаль. В Москве в
Часто по телевизору показывают, как у стоящих на пьедестале спортсменов слёзы в глазах. Да, слёзы, ком в горле — я всё это испытала. Флаг наш поднимают, гимн наш гремит. «За Союз, за Россию, за Новосибирск. Молодец, отец, молодец, мама, что вы меня родили, спасибо всем, кто рядом был». Всё это проносится в голове, и ты такая счастливая. Это безумное счастье.
Ради этого от многого отказаться пришлось. Но это всё несущественно. Я лишь об одном сожалею — что у меня только один ребёнок. Я хотела, чтобы у меня, как у моих родителей, было трое детей. Профессионализм здоровье отнимает. Жаль ещё, что дочке мало внимания уделяла, когда была в большом спорте. Но моё отсутствие заполняли Людмила Алексеевна — моя свекровь, сестра мужа — Маша Бабина и сам муж. Они воспитали мне Женю, которой я горжусь — какая она умная, коммуникабельная. Учится в НГПУ на факультете иностранных языков. Я бы, наверное, ей этого не дала. И я бы, наверное, не решилась родить ребёнка, не имея за спиной такой поддержки.
Маленькой Женя забывала, что я её мама. Ей всё время мою фотографию показывали.
Однажды я приезжаю после трёх месяцев отсутствия, а она ручонки ко мне тянет. Я родила её в паузу между соревнованиями. Замуж вышла в 1986, впереди чемпионат Европы, чемпионат мира, Олимпиада. После Сеула, где мы стали бронзовыми призёрами, в 1989 году родилась Женя. Через два месяца я начала потихоньку бегать, ещё через месяц с командой тренироваться вечерами. Грудь, полная молока, перевешивала тело вперёд. Мне казалось, ничего тяжелее никогда не было. Приходила после тренировки домой, выпивала банку молока — и мне хорошо становилось.
Баскетболистки более интеллектуальны и менее эмоционально стабильны, чем легкоатлетки
В 40 лет я перестала играть в профессиональный баскетбол, и у меня не было проводов. Слава богу! Проводы спортсменов — унылое зрелище. «Что потом?» — задаёшь себе вопрос. Те, кто завоёвывает медали, сильны духом, волей к победе. Но не все смогли в новых обстоятельствах найти себя, особенно мужчины почему-то. Знаю таких товарищей моих. Грустно. Женщины, наверное, сильнее, не в обиду мужчинам будет сказано.
После Олимпиады в Барселоне я 12 лет жила за границей, десять из них в Германии. Там очень уважали меня за профессионализм, за мою яркую, красивую игру. Кроме того, я — немка, но ни секунды я не думала остаться там навсегда. Предложили играть за Германию — это даже возмутило. Я — сибирячка, Россия — моя родина. Нет, никогда!
Было с чем сравнивать, но стремилась я только домой.
Каждое лето приезжала в Новосибирск. Душа такая — нужны мои друзья рядом, надёжные и верные, с которыми интересно и просто хорошо. Ну и город мой — солнечный, родной, кипящий. Жизнь после Олимпиады идёт вверх. Цель была — золотая медаль. А теперь я тоже ставлю трудные цели — возродить то время, когда о команде говорили только так: «ДИНАМО», — вот с таким придыханием. Я тренирую молодёжную команду «Динамо» ГУВД и хочу, чтобы когда-нибудь о ней заговорили как о той «золотой команде»
Подпишитесь на нас в Telegram
