Двое новосибирских полиаморов рассказали журналисту Сиб.фм, как совмещать сразу нескольких партнёров, из-за чего ревнуют в немоногамных отношениях и почему не рассказывают о полиамории своим детям.

Константин, 43:

До начала полиаморных отношений я побывал в двух браках. После второго развода — жена ушла к другому мужчине — какое-то время провёл один, пожил за границей. Потом познакомился с нынешней партнёркой, и на тот момент я уже был у неё вторым мужчиной. Мы съехались, потому что её первый партнёр совсем не семейный человек, а я вот очень люблю весь этот домашний уют, и мы достаточно быстро сошлись в этом. Сейчас и у меня, и у неё есть вторые постоянные отношения, но 99 % времени мы всё равно проводим друг с другом. С другой моей партнёршей мы знакомы все вместе: с удовольствием можем выбраться куда-то или посидеть на кухне за разговорами. С партнёром моей подруги я ещё не знаком — пока они предпочитают не усложнять и просто иногда проводят время вдвоём. Групповой секс в целом возможен, если на то будет настроение у всех участников, но это прямо должны «звезды совпасть» — это не центральная идея или цель. В первую очередь мы стараемся быть честными с собой и друг с другом, и это непросто, на самом деле.

У нас есть дети от предыдущих браков, но о нашем образе жизни они не знают. Дети сами найдут свой путь — это задача их взросления, и мы ничего им не демонстрируем.

Что-то навязывать, пропагандировать или рекламировать им мы не имеем права. Можем только показывать хороший общечеловеческий пример, но к формату личной жизни он не имеет отношения.

Мы не можем сказать им, как делать, но можем рассказать, как было у нас — когда для этого будет подходящее время.

Я определяю полиаморию как признание и принятие факта, что можно испытывать разные чувства к разным людям, и давать себе разрешение делать это в этической форме с общего согласия. Поэтому в поликулах — ячейках, внутри которых больше двух людей — все всё знают и согласны. В рамках этой культуры согласия множество форматов, но главное — в поисках того, что им подходит, люди начинают просто говорить друг с другом.

И это не означает, что постоянно свальный грех происходит — секса вообще может не быть. Здесь вообще не про свободу идти заниматься сексом с каждым, кто понравится, а про свободу общения в первую очередь.

Отношения строятся вокруг того, что люди друг другу сказали и демонстрируют, а не пытаются выстроить иллюзии для себя или другого человека.

Да, и они могут распасться, если человек напротив не понимает и не принимает этого; а с тем, кто остался, отношения становятся более доверительными, искренними и глубокими.

«Словами через рот» — ещё одна мантра в этичной немоногамии. Это единственный способ, который позволяет выстраивать взаимоотношения без додумываний, догадок и манипуляций. А вот история «Я полиамор, но жена не знает» к полиамории никак не относится.

Вообще я люблю и умею быть в моногамных отношениях — многие полиаморы в итоге к ним и приходят, поняв, что кто-то из партнёров важнее остальных.

Но уровень общения уже другой: в полиаморный период люди учатся коммуницировать, и даже если возвращаются к моногамии, она перестаёт быть клеткой, «счастливыми ограничениями». Некоторые ведь считают, что суть именно в этом вечном доказывании преданности — но оно никогда никого ни к чему хорошему не привело, достаточно посмотреть на статистику разводов.

Хотя на самом деле не надо искать разницу там, где её нет.

Это обычные человеческие отношения, которые происходят одновременно с несколькими людьми.

У кого-то даже в образе жизни ничего не меняется. А кто-то, конечно, начинает жить вместе — особенно молодое поколение без детей. В Москве и Петербурге даже есть дома-коммуны: там люди могут не скрывать, что у них несколько партнёров.

Но в основном в общественное пространство такое не выносится. Поэтому выйти втроём «в свет» — это всегда «не палясь», как парочка и друг, например, то есть нужна социально приемлемая отговорка.

Полиамория всегда была и будет, но говорить о ней не принято, потому что правда опасно. Даже если не от государства, то со стороны соседей, которые могут взять ружьё и пойти отстреливать.

Из тех, кто узнал о моей полиамории, около половины прекратили общение. Я к этому отношусь спокойно: не надо лечить тех, кого не надо лечить, каждый имеет право жить в своём коконе. Но государство, к сожалению, по-другому мыслит: ищет того, кому хорошо, и пытается им сделать, как у всех. У нас что-то отличное от социума, не «статистически правильный» брак — сразу девиация и отклонение, и гораздо проще это осуждать, чем пытаться понять.

Но все мы люди, и чувства у всех одинаковые, поэтому и в полиамории есть та же ревность. Но вместо насупливанья, манипуляций, скандалов и претензий люди разбираются, что происходит, и вместе находят выход.

Главное в отношениях — давать друг другу уверенность, что всё не просто так.

Конфликтов в полиаморных парах не меньше, но люди умеют разобраться с ними без перехода в неконтролируемую фазу. При этом имеют право на ошибку и принимают это право другого.

Я не говорю, что полиамория лучше. Она сложнее, ведь приходится разруливать больше. Но и честнее, потому что человек находится в контакте со своими чувствами.

Если люди заботятся о своих отношениях, у них есть запас прочности, который строится не на гормонах, а состоит из глубины, в ней и ценность быть вместе. Отношения — это не труд, а внимание.

А если они сыпятся, и нет возможности сказать «Знаешь, всё трещит по швам, давай что-то с этим сделаем» — нужны ли такие отношения? Мы вместе встречаем себя настоящих, и возможность проживать это рядом — самое ценное и прекрасное.

Диана, 31:

Я достаточно рано пришла к полиамории: субкультуры меня интересовали лет с 14, и во время изучения хиппи я нашла идею free love, которая мне очень сильно отозвалась. В старших классах уже начались конкретные опыты, были и друзья с привилегиями, например.

Учитывая, что моя мама — психолог, среда принятия у меня была с ранних лет. Она сама уже в мои 13 со мной делилась многим, и к рассказам о моей бисексуальности относилась спокойно. Папа в какой-то момент переехал в другой город, а недавно был здесь, я рассказала ему о своих триадных отношениях с мужем и девушкой — было странное ощущение, будто он мной даже гордится. Друзья, которые бы не принимали, никогда и не заводились. Хотя был один друг, который перестал со мной общаться, когда я вступила в триадные отношения, но это было на почве религии — он принадлежит к православной церкви.

С ценностным конфликтом я столкнулась позже, тоже во время изучения одной из религий. Она была мне дорога и важна, однако в ней полиамория не поощрялась.

Но теперь я к религии не имею никакого отношения: несмотря на то, что многие идеи там мне нравились, в итоге личность сильно слишком сдавливалась.

После школы случился роман, который привёл к замужеству, но я согласилась вступить в брак только с условием, что у нас будут открытые свободные отношения, для меня это было крайне важно.

Помню, как мы путешествовали автостопом, и когда парень сказал «Ты только моя девушка, и больше ничья», я настолько перепугалась и негодовала, что поймала машину и пол-России одна проехала.

А когда у нас родился ребёнок, было сложно какие-то ещё отношения совмещать с материнством, меня на отношения с самой собой-то не хватало.

С этим молодым человеком мы в итоге расстались, но дело было не в том, что я полиаморка, а он моногамный человек. Тем не менее, сейчас мой бывший муж сильно против, чтобы мы с ребёнком разговаривали на такие темы: у него своё представление о том, как правильно воспитывать. Но ребёнок уже и сам об этом всём заговаривает, да и тётя у него живёт с девушкой. Поэтому на всякие бунтовские подростковые темы потихоньку начинаем говорить, но пока не шокируем.

Сейчас мы живём вдвоём с мужем, всё выглядит очень моногамно. Несколько месяцев назад мы встречались втроём, но с той девушкой в итоге расстались, и я до сих пор это отпускаю.

При этом мы никогда не были прямо «в поисках»: просто общаемся и ходим на свидания, если хочется. Со вторым мужем мы вместе четыре года, и сначала я вообще не думала, что смогу так долго с кем-то отношения выстраивать. Каждый раз удивляюсь, что мне не надоедает, я не устаю от него — в моногамных отношениях ведь часто кажется, что люди вместе по привычке.

Но к такой модели мы приходили: в начале отношений было страшно друг друга потерять, и ревность присутствовала с обеих сторон.

А ещё был страх, что человек окажется не таким, каким я его сейчас вижу: мы ведь сначала поворачиваемся друг к другу ровненькими бочками, где всё гладенько и здорово, а дальше неизвестно что будет.

Но мы вместе ходили к психологам и много разговаривали — не представляю, когда честность может оказаться лишней.

Ещё бывает, что какие-то люди, с которыми общается партнёр, мне не нравятся — будто чувствую какую-то опасность, а второй человек этого не видит. Не знаю, как с этим быть: я за то, чтобы человек свободно общался с кем хочется, но мне некомфортно, когда он это делает с кем-то, кто мне не нравится.

Я думала, так проявляется собственничество, но здесь больше интуиция и попытка защитить другого, вот только звучит это довольно агрессивно и ограничивающе, и я не знаю, что с этим делать.

Слышала, что у многих полиаморов такое есть.

В полиаморных отношениях ведь боятся точно того же, что и в моногамных: что не оправдаются ожидания, или оправдаются самые худшие из них. Страх того, что союз разрушится, тоже есть, и это нормально — всё очень хрупко, и взаимоотношения людей могут поломаться.