В камерном зале Новосибирской филармонии прошёл международный фестиваль «Новая музыка Сибири». За раз гостям предъявили произведения десяти авторов. Их география впечатляет: от Новосибирска через Тель-Авив и Астану вплоть до Лондона. Специально для Сиб.фм Антон Веселов рассуждает о приложении диссонансов к невыносимой лёгкости бытия.
Организатор, неутомимый Илья Ильдеркин, председатель Союза молодых композиторов, совершил подвиг — завлёк в зал ощутимое количество публики, причём вся она представляла срез общества «до 22-х».
Музыкант сам на улицах города раздавал флаеры, уверял скептически настроенных прохожих, что музыка хоть и академическая, но всё же молодёжная, не страшная, её стоит услышать.
Классика знакома не всем. Для части целевой аудитории это пережиток прошлого.
Неудивительно, что атональные созвучия провоцировали распространение по залу предательских шорохов.
Зато произведения того же Ильдеркина или Дарьи Шаховой слушали чище. Грохот аплодисментов достался Николаю Попову. Отчасти это реверанс научному сотруднику центра электроакустической музыки Московской консерватории, отчасти — благоговение перед основателем хорового ансамбля «Маркелловы голоса» Игорем Тюваевым: именно он стоял за пультом. Хотя мультимедийная пьеса Попова едва ли была лёгкой для понимания.
Большинство прозвучавшей молодёжной неоклассики я бы заключил в рамки «от шлягеров до гимна». Обошлось без заигрывания с неофитами и без любительщины. Концерт отвечал требованиям филармонии, а подача — от объявления произведений до поклонов — казалась даже нарочито традиционной. Тяжеловесная огранка вполне уютных мелодий в предвкушении весны кажется сублимацией песенных порывов.
Если бы фестивалю требовался лозунг, я бы выбрал такой: «Ударим диссонансами и рояльными риффами по невыносимой лёгкости бытия».
Солистка Новосибирской филармонии Елена Попова отвечает на критику Виктора Вилисова: Шёнберг в Доме пионеров vs. Мы бы сейчас гордились
О лозунгах и действии, словах и музыке пару недель назад спорили в ГПНТБ СО РАН. Владелец магазинчика «Нет Not» Александр Морсин в музыковедческом баттле «Слушать хватит говорить» топил за описательную сторону музыкального прогресса, имея в виду, что, продвигаясь к тупику, иные современные композиторы интереснее обосновывают свою художественную позицию, нежели демонстрируют её звуками. Ректор Новосибирской государственной консерватории Константин Курленя напротив, настаивал на очищении забитого музыкопровода от слов, позволяющих иным шарлатанам пристраиваться к великой музыкальной очереди, не имея на то никаких оснований. Разделение, естественно, было условным. В финале дуэлянты пожали руки. Так вот, фестиваль «Новая музыка Сибири» показался мне продолжением этого искусственного, но увлекательного спора.
С одной стороны, не хватало описательной части. Об этом говорили многие гости. Дескать, дайте музыку этих композиторов на дом и приложите к ней манифест каждого автора! Хотим разобраться, что движет теми, кто не замахивается на революцию, но продолжает творить в таком высококонкурентном мире. Очарование исполнительской страстью и ладность музыкальной фактуры не всегда затмевают внутренний шепоток: «Я это уже где-то слышал».
С другой стороны, хотелось заняться «распаковкой», позволить артистам отказаться от претензии на новое и академическое искусство.
Сбросить чопорный антураж, фраки и уныние в аранжировке. Прямо как в фильме «Молодость» Паоло Соррентино: ужасу следует предпочесть страсть.
Кахон — ударный инструмент родом из Перу. Представляет собой коробку из дерева или других материалов
Тем более что предварявшие гала-концерт мастер-классы намекали на человеческий, а не героический масштаб события. После детского мастер-класса Макса Мельникова, обучавшего игре на кахоне с использованием системы БАФ и технологического практикума группы Nuclear Losь по электронщине сам бог велел ставить коллективную спевку.
Призванный выступить собирающей линзой тот самый московский композитор Николай Попов своей лекцией о взаимоотношениях академической композиторской школы, электроники и видео скорее только повысил градус, увёл в высокие сферы, дал повод рассуждать об освежающей понимание нетленке. Ведь юные композиторы нередко оказываются в заложниках серьёзного подхода.
Хочешь в 20 прослыть настоящим — добавь если не в содержание, так хоть в форму приметы сложного, революционного искусства.
Развивая логический ряд «новое — революционное», вспоминаю недавнюю статью Андрея Ерофеева в журнале «Искусство кино», в которой развенчивается столетнее заблуждение о связи русского авангарда и революции. Героический образ действительности стирал следы почерка художника, а авангард прикрывали красным полотнищем, чтобы сделать неприкасаемым. «Отказ от пластических приёмов переосмысления натуры, — пишет Ерофеев, — лишил базовое описание „сюжета“ чудесного преображения в живой многогранный, многомерный образ, мерцающий в поле разнообразных интерпретаций». В музыке молодых композиторов тоже чувствуется этакое самоограничение, попытка стать серьёзнее, раз и навсегда отказаться от попсы, затоптать эмоции ужасом.
Заваривая в одном котле молодёжь, революцию и музыку, добиться равномерной субстанции не выходит: в ложке вечно оказываются только два ингредиента. Самые сытные и пряные — музыка пополам с молодёжью. Новое (революционное) в форме ужаса я предпочёл бы добавлять в уже готовое эмоциональное блюдо.
Подпишитесь на нас в Telegram
