Последнее средство перед самоубийством

Журналист Александр Любимов стал известен в 25 лет после эфиров в программе «Взгляд». С тех пор он продюсировал фильмы и телепередачи, был телеведущим и гендиректором телеканала. Корреспондент Сиб.фм встретился с Александром Любимовым и понял, чего боятся люди в регионах, зачем смотрят телек и почему так сильно зависят от медиа.

Вам не кажется, что ситуация в медиа сейчас напоминает период маккартизма в США, когда для журналистов, писателей и художников создавались условия, в которых невозможно работать? Последний пример — закрытие независимого сибирского телеканала ТВ-2. Ранее большие изменения произошли в «Ленте.ру», «Русской планете», на «Дожде».

Поскольку государство имеет монополию на информацию и финансирует большую часть СМИ, перед человеком, который хочет отстаивать собственные убеждения, возникает вопрос — либо получать приличную зарплату, либо работать в том месте, где тебя не прокормят. Выбор сложный, но не смертельный — в эпоху маккартизма и в тюрьмы сажали, и на электрический стул. У нас ситуация другая. Но человек триста раз подумает, нужно ли ему публично отстаивать свои убеждения и потом нищенствовать. Это проблема, согласен.

3 июля 1928 года в Глазго показали первую цветную передачу

Часто ли вы применяете самоцензуру?

У РБК был случай, когда мы сообщили, что в аэропорту Нью-Йорка задержан Абрамович. У нас были доказательства того, что сотрудники ФБР попросили переговорить с ним через 10 минут после того, как сел самолёт. Мы не знали, давать ли информацию, так как источники были проверенные, но непубличные, и мы не могли их предъявить. Но Абрамович наш гражданин, ведущий предприниматель, и мы как СМИ должны его защищать. А вдруг его арестуют в Америке? Я долго думал и принял решение сообщить. Но по всему миру новость перевели, как Абрамович арестован. Вместо «detained» написали «arrested» — это серьёзная разница, потому что он добровольно согласился на переговоры.

Некоторые редакторы, в частности на телевидении, просят воздерживаться от резких высказываний в соцсетях, особенно в отношении власти.

На мой взгляд, в соцсетях можно делать всё, что угодно. У меня куча подписчиков — мрачные такие товарищи.

Мне американцы говорили, что российская соцсеть невероятно агрессивна по сравнению с американской.

И у них всё-таки традиции общения в Интернете, демократия, понимание того, что нельзя разрушать личное пространство. Вообще плохо, если журналист втягивается в глупые дискуссии, выглядит, как дебил, и от этого падает в глазах читателей.

Вы знаете, что сейчас могут посадить за «репост» или за «лайк» к материалу с экстремистским содержанием? Можно ли деятельность в соцсетях приравнять к правонарушению?

Думаю, да. К сожалению, деятельность в соцсетях очень часто становится способом объединения людей к противоправным действиям. Но это часто исполняется с перебором, именно с политическими целями, особенно в регионах. Нужно чётко разделять то, где действительно чему-то угрожает и невинные репосты. Недавно РБК вынесли предупреждение за напечатанную карикатуру, но сама по себе она не несёт в себе никаких признаков неуважения к исламу.

С другой стороны, когда газета «Волгоградский рабочий» перепечатала карикатуру на Магомета, а там реально много живёт мусульман и чеченцев, то начались митинги.

Люди, может быть, не хотели ничего подобного.

Зачем такие меры? Запугать хотят?

Возможно, люди, которые это задумывают, хотят сделать нашу жизнь как граждан спокойнее. Но есть и те, кто используют закон, чтобы оказывать давление на журналистов. Это борьба. Или, например, есть люди, которые пользуются законопроектами. Хотят, чтобы Навальный проводил митинг в Марьино, куда не доедешь.

Голова древнекитайского даосского философа Го Сяна с трёхлапой жабой на ней стала логотипом «ВИД»

Недавно в редакции «Тайга.инфо» был избит журналист Евгений Мездриков. Работникам новосибирских телеканалов на уличных съёмках неоднократно мешали работать, разбивали камеры. Что может сделать государство, чтобы обезопасить журналистов?

Объективно — ничего. Вы независимый человек, который вторгается в обсуждение вопросов, волнующих всё общество. Вы не следователь, не судья, не представитель мэрии. Вы это делаете по зову сердца или профессиональному долгу, что у многих людей вызывает много вопросов. В этом сложность, радость и счастье нашей профессии, потому что каждый раз мы входим в новые ситуации, их исследуем, помогаем разобраться обществу в его проблемах.

Может, государство не хочет защищать? Принято считать, что журналист защищает общество от государства.

Вы не можете потребовать каких-то особых действий. Допустим, ведёте расследование.

Что, вам сразу милиционера должны приставить? Вы тогда не сможете никакого расследования провести. Это естественный риск профессии.

Я часто говорю, что нельзя к государству относиться однозначно отрицательно. В нашей стране государство — это огромная часть общества. Если вам нравится то, что делает мэр, — напишите о том, что вам нравится. Не нужно бояться себя и уходить в тотальную оппозицию и говорить, что всё, что делает власть, — плохо. Если бы всё было плохо, то не было бы электричества.

Но это уже совсем печальный сценарий.

20 лет назад был убит Владислав Листьев

Это вопрос того, как вы к этому относитесь. Внутренне нужно быть свободнее, быть открытым к представителям государства, у которых более прогрессивный взгляд на политику, которые более склонны привлекать общество к экспертизе своих решений. И через это стачивать эти имперские ресурсы внутри государства.

Кому в таком случае сложнее — региональным журналистам или федеральным? Первые вписаны в общество, в котором работают.

Послушайте, моего ближайшего друга и партнёра Владика Листьева — убили. Жену моего партнёра, Аню Политковскую, убили. Это мой ближний круг. Замечательный журналист «Московского комсомольца» Дмитрий Холодов — убили. Ну как? Это не имеет значения.

Может ли СМИ, в частности телевидение, быть оппозиционным?

В 1999 году Любимов проводил предвыборную кампанию Карелина в Новосибирске

Много я спорил с Синдеевой на эту тему. Их позиция мне понятна — «поскольку всё остальное телевидение занимает прогосударственную позицию и нет возможности высказывать другие точки зрения, мы являемся оппозицией всему остальному». По-моему, достойная точка зрения, вызывающая уважения. Но мне кажется, что средства массовой информации, несмотря на нынешнюю ситуацию, должны быть объективными. На РБК показывают всех: несмотря на то что владелец — Прохоров, мы критикуем и Прохорова, и «Единую Россию». И пока я был директором канала, тщательно следил, чтобы была дистанция к политическому процессу, чтобы все силы были представлены. Конечно, есть определённая конъюнктура, поскольку нашей аудитории неинтересно, что думает Зюганов или Жириновский, и у них меньше времени на телеканале. По идее, за это нас могут обвинить в необъективности. Сила современного мира в том, в отличие от времени «Взгляда», что человек может пользоваться разными источниками информации и составлять своё мнение.

Многие проекты, подобные «Взгляду», закрылись, закрываются или приобретают локальные формы. Например, канал ТВ-2 перешёл на интернет-вещание. Есть ли надежда на ренессанс независимого телевидения?

Я не знаю ответ на этот вопрос. Однажды я встречался с Медведевым, и у него в приёмной шёл РБК. Почему? Он ответил: «То, что покажут по „России“, я и так знаю». То есть у людей есть потребность в других источниках информации. Просто их немного, а массовую публику телевидение устраивает. Для многих телевидение — это психотерапия. Переложить ответственность за то, что происходит в твоей жизни на кого-то, например, на телеведущего или президента — это способ существования. Может, вы сталкивались в жизни с подружками, с которыми пошли выпить, а они вам про проблемы... И затягивают эту тоску. Вы чувствуете, что они, как вампир, пьют ваш мозг. Вот для таких людей создано телевидение.

Свободный человек не смотрит телевизор, потому что это очень много времени отнимает. Телевидение — последнее средство перед самоубийством.

К тому же оно довольно консервативно.

Да, современное телевидение не ищет новые идеи, не вносит их в контекст политической повестки дня. Перед тем как вышел «Последний герой», мы два года ходили с Серёжей Бодровым, царство ему небесное, предлагая проект «Игра в жизнь», который никто не брал. Так мы его и не выпустили. Поскольку «Последний герой» уже вышел в разных странах и был популярен, то мы сделали его по лицензии. Но мало того, что уже в третьем сезоне пришлось туда звёзд «забрасывать», так на последний сезон нам пришлось поехать в Африку в племя Зулу, чтобы на заднем плане ходили девушки топлес. Так нам удалось удержать рейтинг. Или, пожалуйста, мы с Владиком Листьевым сделали программу «Поле чудес». Выпустили её 7 октября 1990 года — так она и выходит с тех пор. Якубовичу уже 70 лет...

Как вы думаете, имеет ли смысл открыть в регионе СМИ с федеральной повесткой?

Могло бы стать интересным экспериментом, если бы региональные политики, бизнесмены высказывались по федеральной повестке дня. Нам не интересно, как у вас чистят снег или какой у вас открыли новый мост, какой бы он ни был замечательный. Но нам интересно ваше мнение по поводу высказывания Селиванова или выступления по изменению ставки рефинансирования Набиулиной. Но выясняется, что политическая жизнь в регионах такова, что люди боятся высовываться. В стране не созрела атмосфера, в которой люди могут высказываться по таким вопросам без риска. Они боятся, что могут наказать, отобрать бизнес, поставить в чёрный список. Никто не хочет рисковать.