Хедлайнер Пикника Сиб.фм 2016 года — рок-группа «Ундервуд», перешагнувшая двадцатилетний порог, выступит в Новосибирске. Максим Кучеренко и Владимир Ткаченко рассказали корреспонденту Сиб.фм о концертах для футбольных болельщиков, рэпе с яйцами и о том, почему всякий раз музыканты должны прыгать выше задницы, чтобы не выпасть из современной реальности.
В Новосибирске скоро пройдёт ваш концерт — 19 июля, а вообще вы приезжали сюда по меньшей мере с десяток раз. Что-то запомнилось?
Максим Кучеренко: Новосибирск — это такой же центр земли, каким себя чувствует, например, Сан-Франциско, Париж или Бомбей. Город, который точно отвечает за свою территорию. Это очень важная энергетическая точка на карте — и город, и погода, и сами люди. Такая суровость и одновременно доброта.
Владимир Ткаченко: Самый первый приезд в Новосибирск был, наверное, в году 2002-м. Мы тогда жили на берегу реки Обь, набережная показалась очень грязной. Знаю, что сейчас вроде ситуация изменилась, а тогда это было очень прискорбно.
«Лыжи мечты» — это программа реабилитации и социализации людей с ДЦП, синдромом Дауна и с другими ограниченными возможностями при помощи занятий горнолыжным спортом
Прошло два года с Пикника Сиб.фм, на котором хедлайнером была группа «Ундервуд». Что у вас изменилось за это время?
Пикник Сиб.фм-2016 прошёл 23 июля на площадке лагеря «Тимуровец» — гостей ожидало восемь часов летней музыки и выступление группы «Ундервуд»
Владимир: После долгих лет разлуки к нам вернулся наш первый московский гитарист, с которым мы записывали два первых альбома, Максим Леонов. Были концерты, связанные с юбилеями альбомов: в прошлом году, в декабре, мы отпраздновали 15-летие первого альбома «Всё пройдёт, милая», а в этом празднуем опять же 15-летие альбома «Красная кнопка». Уже был концерт в Москве, готовимся к выступлению в Питере. Такие события имеют большое значение для нас, как и всё, что связано с первыми альбомами. Ну и, конечно, мы продолжаем писать песни, ставим их на радио. Сейчас мы собираемся с мыслями, готовим материал для девятого альбома — к нему приступим уже осенью, когда закончится вся эта летняя фестивальная пора.
Максим: Произошло много чего: мы трижды в прошлом году выезжали с концертами в США, выпустили два новых сингла, один из которых порвал чарты, написали гимн реабилитационному проекту «Лыжи мечты» и засветились в клипе со звёздными друзьями. Мы бывали в Новосибе по делам Тотального диктанта — заседали в жюри. И вот пару недель тому назад сыграли концерт на паруснике «Крузенштерн» прямо в Атлантическом океане, в переходе между Данией и югом Франции.
Вы выступали в Сочи и Москве на фан-зонах чемпионата мира по футболу, как ощущения? Публика сильно отличается от привычной концертной аудитории?
Владимир: Конечно, сильно отличается. Многие футбольные болельщики не знают, кто перед ними будет выступать. Тем более иностранцы, которые вообще не имеют представления, что такое русский рок, в том числе «Ундервуд». Поэтому мы уделяем большое внимание трек-листу — ставим в него быстрые, темповые песни, чтобы иностранцам весело танцевалось.
Максим: Играем на фан-зонах с большим откликом, заряжаем своей энергетикой и иностранцев, и русских болельщиков. Есть ощущение, что люди объединены, заряжены, что это останется в их памяти навсегда.
Когда вам выступалось особенно хорошо? Свойственна ли вообще ностальгия по какому-то определённому времени?
Максим: Каждый эпизод по-своему хорош. Когда музыкант ещё юн, то любой выход на сцену — это прямо манна небесная. А когда ты уже взрослый и чувствуешь, что с технической точки зрения совершенен, — это совсем другое дело. А вообще, музыканту всегда сложно отвечать на такой вопрос, потому что ощущение сцены ты не переживёшь нигде.
Владимир: Ностальгия мне совсем не свойственна. То, что сейчас, и есть самое лучшее, что могло с нами произойти. А будет ещё лучше.
Распаду The Beatles в 1970 году предшествовало прекращение гастролей в 1966 году, смерть менеджера Брайана Эпстайна в 1967 году и творческие разногласия
Считаете ли вы, что музыканты, которые не так часто гастролируют, оказывают меньшее влияние на музыкальный процесс?
Максим: Именно поэтому распалась супергруппа Beatles, которая получив студию, стала меньше играть, больше ссориться, зарабатывать деньги лишь с продажи носителей. Всё это их разложило за два-три года. Сцена — примиряющий фактор: живёшь с музыкантами на сцене и в автобусах. Это целый мир, который тебя засасывает. Как война засасывает отдельных людей, и они потом ищут её везде, колесят по горячим точкам.
Владимир:
Ну а мне сложно судить об этом, поскольку рок-музыка как таковая выпала из музыкального процесса. Вся вообще. Как говорил Гребенщиков 40 лет назад, она сдохла.
Ну хорошо, может быть, не умерла, но забилась куда-то. Нынешние герои хип-хопа интереснее, острее, они чудовищно профессиональны. Я вот не могу наслушаться альбомом «Касты» «Четырёхглавый орёт» — 18 треков и ни одного проходного. Всё сделано круто, мегаартистично.
Мы со своей стороны, как люди поющие и принадлежащие к культуре рок-н-ролла, можем пожелать всем остальным и самим себе брать энергию изнутри, быть внимательнее к тому, что происходит внутри и вокруг. И, конечно, писать, писать, писать.
Может быть, рок-музыка перестала быть острой, когда потеряла социальный нерв?
Владимир: Да просто исчезла поэзия. Её даже в рэпе стало больше, чем в рок-музыке. В какой-то момент рок-музыка стала мягкой и податливой, что её, в общем-то, и сгубило. Она стала бесполой.
А нынешние рэп-тексты — это рэп с яйцами.
Задиристый, бойкий, и в нём немало внимания уделено слову. И сегодняшняя популярность рэп-музыки меня на самом деле радует, это показывает, что всё-таки русский слушатель очень внимательно относится к тексту и его на мякине не проведёшь.
Максим: С точки зрения присутствия на рынке рок-музыка чувствует себя вполне спокойно.
Но тут надо понимать, что 15-летней молодёжи 60-летние музыкальные герои не нужны. Вы нигде такого не увидите.
Поэтому подростки тянутся к своим ровесникам, какую бы музыку те не делали. Но существует классика, золотая полка, и задача — оказаться на ней. Человек с гитарой всё равно будет привлекать внимание, как это и было много веков назад. Тут плакать не нужно.
Рок-музыка может возродиться?
«„Ундервуд“ — это лучшее, что подарила Украина России после Гоголя» — Артемий Троицкий
Владимир: Всё зависит от людей и сообществ. Погоду же делает не один человек. Я уверен, что, когда русский рэп или хип-хоп — всё, что сейчас так популярно — займётся самолюбованием, его век окончен. А он уже начал это делать — у отдельных представителей это самолюбование бросается в глаза. Причём не ради красного словца, а напрямую, в лоб — какой я крутой, йоу. Короче, меньше самолюбования, побольше иронии, злости и хороших рифм.
Как члены Союза российских писателей, замечаете ли вы тенденцию, что современные музыканты делают упор на музыку, а не на тексты?
Максим: В России литературный процесс чувствует себя хорошо — официально существует 800 пишущих поэтов. А если вспомнить рэп, то там вообще одно сплошное слово, агрессивный конгломерат ритма и смело подобранных слов.
Как группа, чей расцвет пришёлся на «нулевые», расскажите, как удаётся существовать в современной музыкальной реальности?
Максим: Для того, чтобы быть в современной музыкальной реальности, надо принадлежать ей. Есть такое свойство — преданность тому, что делаешь.
Нужно любой ценой повторять прыжки выше задницы, а каждый успешный хит — это и есть прыжок выше задницы.
Если ты их перестаёшь повторять, дорога у тебя одна — заниматься своей персоной на медийном рынке и формировать альтернативный цирк своим поведением. Как это делают Джигурда или Лоза. Время — довольно жестокий фактор, аудитория постоянно пополняется новой частью, а этой части может быть вообще неинтересно, что ты собой представляешь. Мы вот недавно играли на «Крузенштерне» для 18-летних подростков, которые проходят там практику. Вот и посмотрели, что это такое — работать на «холодную» аудиторию. Было сложно, но мы зажгли. В общем, надо зажигать.
А какой путь может найти современный музыкант в условиях уже не такой популярной, а где-то угасающей рок-музыки?
Владимир:
Как анестезиолог-реаниматолог скажу, что лучший путь — это реанимация. Всё-таки этот процесс угасания носит обратимый характер.
Многое зависит от человека — как он дышит этим, считает ли он это делом своей жизни, способен ли продолжать несмотря ни на что.
«Ундервуд» может реанимировать рок-музыку?
Владимир: Я спокоен в этом смысле. Я не считаю, что «Ундервуд» такие уж великие реаниматологи, но мы делаем какое-то очень важное и понятное дело.
Подпишитесь на нас в Telegram
