сегодня
29 марта, 04:51
пробки
0/10
курсы валют
usd 92.26 | eur 99.70
сегодня
29 марта, 04:51
пробки
0/10
курсы валют
usd 92.26 | eur 99.70

Господин министр

Фото Александра Бендюкова

Как высокопоставленные чиновники решают проблемы простых людей? Корреспондент Сиб.фм отправился на приём в министерство социального развития Новосибирской области, чтобы своими глазами увидеть, чем занимается его руководитель. Об этом — «Практика жизни» министра Сергея Пыхтина.

В приёмной собираются люди. Самого министра ещё нет, он задержался на утреннем совещании. Замы в ожидании начальника общаются друг с другом. Одни из них занимаются проблемами сирот, больных и брошенных детей, вопросами усыновления, помощью одиноким старикам, ветеранам, инвалидам, пенсионерам; другие начисляют им льготы, ведут хозяйство министерства. Меж утренними разговорами коллеги выясняют готовность всех служб к личному приёму граждан.

— Все девочки на местах и готовы?
— Мои девочки всегда на местах и готовы!
— Водитель, машина?
— Готово.

Стремительным шагом в приёмную входит Сергей Пыхтин, и всё становится тихо. Не глядя ни на кого, он исчезает за дверью своего кабинета. Совещание откладывается, а у нас есть один час, чтобы узнать человека, который за всё это в ответе.

Фото Господин министр 2

В его рабочем пространстве стерильно, бумаги аккуратно разложены, рыбы, как положено в таких местах, плавают в чистом аквариуме. За стеклом рабочего серванта — портреты отца и матери.

— Давайте я вас угощу чаем с мёдом, — строго предлагает хозяин кабинета. Голос у него низкий, хриплый и тихий.
— Мне лучше кофе, если можно, — отвечает Саша-фотограф. Каков смельчак.
— Шура, я тебе кофе как врач не рекомендую, — говорит министр, а со стены поверх чёрных очков на нас смотрит Путин. — Кофе мужчинам вреден. Китайцы — очень мудрый народ, они пьют чай.

И как врач, и почему китайцы — мудрые, Сергей Пыхтин точно знает. После окончания новосибирского мединститута, он вернулся в родной Тогучин и пять лет работал хирургом, потом почти восемь лет был главным врачом больницы в селе Коурак, пока не стал главврачом санатория «Тогучинский» в 1988 году. Изучая методы восстановления и реабилитации, он увлёкся восточной медициной. Полгода обучался в Шэньяне.

У меня был очень хороший учитель. И мы — четверо учеников у него. Иголок ставили мало. Не как обычно. Только в те точки, где соединяются так называемые меридианы желудка, лёгких...

Это очень интересно: понимать, как на здоровье органов влияют активные точки, травы и гимнастика.

Два года назад я опять был в Китае. В китайско-тибетском центре, ехал учиться и немного поправить здоровье. Был приятно удивлён, что профессор ставил мне иголки по той же рецептуре, по которой и я когда-то работал. У них есть две медицины: современная технологичная и народная. Они сохранили традиции. А мы не сохранили. Наши бабушки, которые умели заговаривать болезни молитвами, лечить травами, уходили из мира, не передавая своих знаний следующему поколению. Моя мама, например, умела заговаривать бородавки, а я так и не спросил — как? А китайцы создавали школы народной медицины.

28 лет было Пыхтину, когда он стал главврачом Коуракской больницы

Хочешь съесть таблетку — снять симптом и получить синдром (какую программу ты себе ввела этой таблеткой?) — нет вопросов! А если хочешь заниматься собой спокойно, то находишь учителя или, как теперь, выходишь в парк и вместе с группой людей регулярно делаешь оздоровительную гимнастику. Ушу, тайдзицуань, учишься правильно двигаться и дышать.

Для здоровья вы всё это используете в жизни, да?

Ира, в жизни есть два состояния: когда ты принадлежишь себе и когда ты не принадлежишь себе. Когда я работал в Тогучинском санатории, в течение 12 лет каждый день, включая субботу и воскресенье, я поднимался в 6 утра. Потом — на улицу и ведро воды на себя, потом — в ванную комнату буквально на минуту. Затем в спальне, при открытой форточке делал дыхательную гимнастику и комплекс ушу на гибкость суставов по школе Цай («Змея»). Очень лёгкий завтрак и — пешком в санаторий около пяти километров. При любой погоде. Быстрым шагом. Около восьми утра там — в душ. А ровно в восемь ко мне заходили замы.

Фото Господин министр 3

Если бы не тот запас энергии, здоровья и самоорганизации, который я наработал за двенадцать лет в Тогучине, то, придя сюда и сев вот в это кресло, я бы не выдержал физически.

Почему?

Потому что я пришёл, считай, с улицы, из деревни. Я не выращенный управленец. Меня пригласил Виктор Толоконский (экс-губернатор Новосибирской области — прим. Сиб.фм). Я пришёл на работу и не знал, где кабинет. Стал думать, что я умею? Умею лечить, строить, организовывать людей. И, как сейчас помню, пошёл в гараж, потом по кабинетам, посмотрел условия, в которых работают люди.

И что вы сделали для начала?

Прежде чем работу организовать, нужно её понять. Запросил архив. Изучил. Времена меняются, а проблемы у людей одни и те же. Посмотрел, на что обращали внимание те, кто работал до меня. В таких ситуациях, когда всё сложно, нужно сконцентрироваться. Никакого мусора в голове, в кучу себя собрал и бьёшь точечно: задача — решение, задача — решение. К восьми на работу, а с работы в лучшем случае в одиннадцать. Жильё мне тогда на дачах дали. Маршрут автоматический был: заезжаю в магазин, беру пачку пельменей, пока моюсь — пельмени варятся. Ел их и падал в кровать. И так три года,

— твёрдо отстукивает: раз–два-три.

Сергей Иосифович как скала: на его лице практически нет эмоций. Руки сложены перед собой, паузы чеканит, глухо ударяя ребром ладони.

Фото Господин министр 4

Но я выдержал. Сотрудники — женщины в основном — всё интересовались: когда, мол, начальник пришёл, когда ушёл. Всем понятно: нельзя в таком ритме. Должен свалиться. Но нет. Через три года я знал всё. Часть людей заменил. Особенно директоров психоневрологических интернатов и домов престарелых. Ставишь задачу перед человеком. Справился — хорошо. Не справился — узнаёшь: почему? Не может? Не хочет? Ищешь человека.

10 тысяч сотрудников работают в социальных службах, отделах опеки и попечительства Новосибирской области

Основная задача — не ошибиться в людях! У меня командный стиль работы, очень важно создать команду и определить всем задачи. Потом я выстраиваю отношения между руководителями, создаю условия для работы и спрашиваю. Ошибка стоит дорого. В непростое время мы живём. И министерство — непростое. Мы объединяем, как сказать... людей, которые не совсем нашли себя в жизни. Те, кто себя нашёл, к нам не обращаются. Я уверен, глубоко уверен, что мы — сотрудники социальной защиты — должны помогать людям, которые ещё не работают. Это дети, пожилые (если в этом есть необходимость) и те, кто попал в форс-мажорные обстоятельства. А остальные должны работать. И вот тут проблема. Особенно на селе.

Пьют?

К сожалению. На селе видно, кто чем живёт. И чего греха таить, некоторые живут на пособия, на детские деньги, а воспитанием не занимаются. Мы детей вынуждены забирать. В замещающие семьи, в детские дома. Страшно. Я не горожанин. Я вырос в деревне и большую часть жизни там прожил. В Коураке, пока работал главным врачом, вёл хозяйство, у меня было четыре коровы.

Доить умеете.

Умею. Были и свиньи, и куры. В 5 часов подъём. Напоишь, уберёшь, потом в подойник. А к 7 утра на работу. Потому что с семи до восьми приходили представители колхозов, совхозов. Надо было дела с ними решать. Сельская жизнь мне понятна. Что я вижу сейчас? Люди в сёлах отвыкают работать. Это самое страшное. Ведь земля прокормит, если ты приложил руки. Но связь поколений прервалась. Отец с матерью, дед с бабкой трудились, а дети не хотят. Да и не работай, веди только подсобное хозяйство. Корову держи, картошку сажай. Тех же свиней всё лето на лебеде можно держать. Всё реально. Но нет. И это меня настораживает. Количество льготников большое. Мы выплачиваем деньги. Где-то всё пропивают. Мне взрослых не жалко. Детей жалко.

Фото Господин министр 5

А что делать? Разве вы или кто-то другой в силе остановить такое?

Тут закон нужен более жёсткий в отношении этих людей. Мы русские, у нас «боюсь-фактор» должен сработать. В советское время были трудовые лагеря. Три месяца не работаешь — значит тунеядец, идёшь в лагерь. Сделал норму — кушай. Нет — тогда смотри, как другой кушает. Сейчас они не работают, показываются только в отделах занятости. Получают пособия, рожают детей, не занимаются ими. Ребятишек много... У меня двое детей и шестеро внуков. Я не много внимания им уделял, потому что работал. Но сын и дочь выросли не хулиганами и не пьяницами. Порядочные люди (сын министра Сергей Пыхтин — глава Тогучинского района Новосибирской области, — прим. Сиб.фм). А ситуация серьёзная. Мне вот опеку в 2011 году передали. Ситуацию я изменил, мы сделали определённый прорыв. Наверное, жёстко. Долго рассказывать не буду. Но собеседования с каждый районом проводил. Велел заместителям по социальным вопросам знать лично каждую семью, находящуюся в социально опасном положении. И найти подходы к этой семье. Детей старше семи лет восстановить после жизни в таких семьях очень трудно, да и в замещающие семьи их брать опасаются.

У нас слово «социальный» имеет грустные оттенки смысла. Всё, что социальное, — это не общественное, а скорее неблагополучное. А у вас тут всё — социальные дела. За любой бумажкой — тонна боли. И так каждый день. Вы же человек, у вас должна профессиональная деформация проявляться. Например, лежит перед вами гора проблем, а вам уже не больно, вы не чувствуете. Бывает так?

Я 15 лет руковожу этим направлением. Казалось бы, большой срок. Но я постоянно неудовлетворён своей работой. Анализирую каждый прошедший день и думаю: надо было сделать вот так или так, было бы лучше. Я неудовлетворён собой постоянно! Но это мой двигатель. Как только ты скажешь, что всё хорошо, ты встанешь. Как велосипедист, который перестаёт крутить педали.

42 года было Сергею Пыхтину, когда ему присвоили звание заслуженного врача РФ

Порой время решает. Я смотрю — всё поставлено, моменты на контроле, работает оно, крутится, и тогда я буквально ищу себе работу. Мне нужно понять, что ещё сделать! Я еду в другие регионы. Смотрю, как работают ребята. Даже если хуже, всё равно ищу опыт. Каждый день встречаясь с проблемами, человек выгорает. Он тратит себя на решение этих проблем. Ведь мы в своё время, спасибо Ярманову Вячеславу Владимировичу, он раньше главой в Маслянинском районе работал, построили центр реабилитации для социальных работников. Я стараюсь коллег сберечь. Но нужно вовремя увидеть, что человек устал, плечо подставить и — на 10-дневную реабилитацию.

Фото Господин министр 6

А как вы отдыхаете?

У меня пасека в Тогучине. Там Салаирский кряж, 400 метров от тайги. Отпуск длинный — один месяц и десять дней, я его использую полностью. Давно, когда пасеку начинал, ездил один. Никого со мной не было. До сих пор удивляюсь: как не боялся? Времена нехорошие тогда были, если что, то и до вагона не добегу, поэтому в одном месте нож припрятал под крышкой и в другом тоже. В сентябре ночи холодные в лесу, ложился спать в шапке, шубе, в валенках и сверху одеялом накрывался. Тишина. Только барсуки ходят громко. Но если что, собаки — две живые души рядом со мной, Джерри и Амур — залают.

6 огромных собак живут сейчас на пасеке Пыхтина

Теперь у меня несколько сотен ульев, помощники есть и условия хорошие: тёплый вагон с печкой. Когда приезжаю, то первую неделю вообще не разговариваю. Чуть устаю — сразу ложусь спать. Со мной несколько человек работают, мужики с моей же деревни. Люди хорошие, без всяких подковёрных... Так, за месяц-полтора восстанавливаюсь. И весь год хожу без больничных, не выпадая из рабочего процесса. Для меня пасека — это всё. Я хожу босиком. Речка там с родниковой водой. Оттуда люди пьют. В этом году сворачивал пасеку, смотрю — на реке бобёр появился. И плотину построил. Прихожу — а там озеро. Мама родная. Ты плотину видела?

Да откуда?..

Длинные колья бобёр вбивает в дно, а потом перевивает ещё их ветками — как забор получается. И с той стороны, где вода течёт, мажет глиной. На другой стороне ни капли! Он русло другое сделал, вода пошла в тайгу. Что ж ты делаешь, засранец, я накажу тебя, — с каким-то лёгким восхищением констатирует министр. — Серьёзно, я бы не вынес, не будь пасеки. Физически не выдержал бы этот ритм. И на выходных в Тогучин. Домой. Хочу сходить к отцу, к маме. Мама ушла в девяностом, папа — три года назад. Он не дожил двух месяцев до 90 лет. Он фронтовик, последние годы войны работал в «Смерше». Молчаливый такой. Потом ещё лесником был. И никогда никого не убивал. Я ещё в институте был, выпросил ружьё. Страсть на охоту хотелось. А сейчас куда ушло? Уже никого не трону. А тогда отец спорить не стал, дал ружьё и пять патронов и говорит: «Не заряжай, в кармане держи». И пошёл я в тайгу на глухаря. Прошёл километров пять — глухарь. Сидит. Здоровенный. Пока он свистит, ничего не слышит и не видит, беги! Как только он прекратил — стой, не дыши. Такими перебежками я к нему. Он на сосне, я под сосной. Метров семь. Не промажешь. Я дрожащими руками достал патрон, прицелился. А ружьё — фуу, дробь выкатилась и рассыпалась, я второй раз — та же история. Он свистнул и улетел. Ну отец, ну патроны, удружил! То ли сварил, то ли пороха отсыпал.

Мы живём и мало что знаем. В этой суете некогда думать.

А там, в одиночестве, много всего приходит. Особенно ночью. Однажды мне папа сказал: «Запомни, сын, ты тут в гостях. Ставишь пасеку — не нарушай жизни тех, кто в лесу, в поле хозяин. Ты их не видишь, а они — рядом. И кто его знает, какие силы за ними стоят. Не убивай никого». Папа как скажет, так и надо делать. Я его очень люблю. Когда он приезжал ко мне на пасеку, это был праздник для меня — отец рядом. Я раньше постоянно клещей с себя снимал, по три-пять штук. А тут вдруг он приехал и ушёл куда-то, я забеспокоился. А он возвращается и говорит: «Смотрю — клещ на мне, взял его и отнёс метров за двести. Я тебя не тронул, и ты нас не трогай». После этого ни на нас, ни на собаках нет клещей. Мы мало знаем о жизни.

Фото Господин министр 7

Скажите, где грань между хорошим делом и плохим? У меня есть проблема. Моя соседка сверху. Дома у неё постоянные скандалы, слышу, как унизительно она кричит на сына. Однажды, я слышала, там почти драка была, поэтому поднялась. Стою в чужой квартире и думаю: какое право я имею к ним лезть? Как действовать в таких ситуациях? Не милицию же вызывать. Я пока нашла способ с мальчишкой общаться, спрашиваю, как у него дела. А вы что бы сделали?

Адрес мне дай. Я зайду.

Как? Лично?

Да. Я иногда проезжаю. Встречаюсь.

А мне что делать?

Подружись с ним. Если ребёнок встретит хотя бы одного хорошего человека, в его жизни кое-что может измениться к лучшему.

Фото Господин министр 8

Часы пропевают двенадцать. Начало личного приёма! Мы быстро смотрим альбом фотографий с пасеки. На них министр в лёгком защитном костюме, с огромными собаками и густой щетиной.

Вы другой человек на этих снимках.

Он показывает мне фото, и сейчас уже совсем близко. Смотрю на его ровное, гладковыбритое лицо, очки, опущенные кончики глаз, вижу, что ему нравится показывать свои владения.

Вам с бородой отлично! Вы только в пасечный сезон носите?

Да. На пасеке нельзя бриться, потому что кожу парфюмом надо обрабатывать. А потом с этими руками идёшь в улей, там ребята не совсем поймут.

Фото Господин министр 9

Надо торопиться.

Так, идём! — лицо министра принимает обычный безэмоциональный вид, и он быстро шагает к кабинету для личного приёма граждан. Я едва успеваю семенить за ним. Опережая очередь, к нему подскакивает немолодая женщина, она пристраивается к его ритму и быстро шепчет благодарности: «Я до конца жизни буду за вас молиться». Пыхтин отвечает ей коротким кивком и оставляет в коридоре.

В кабинет один за другим тянутся люди. Ассистентка помогает им заходить — среди тех, кто записался на приём, много инвалидов и пенсионеров, многие из области. На каждого — по три-четыре минуты. К министру все обращаются по имени-отчеству, многие видят его не первый раз, благодарят за уже оказанную помощь. Просят помочь с социальным проектом, дать место в санатории, оплатить поездку на операцию. Женщина, почти слепая, выходит, держа под руку девушку-помощницу.

Узнай, на чём она приехала, — просит министр помощницу. — Пусть водитель отвезёт домой, куда нужно.

Фото Господин министр 10

Люди продолжают идти. Из семьи забрали приёмного ребёнка-инвалида, пенсионерку не пускают к недееспособной сестре, снова нет денег на санаторий, пожилая женщина-опекун просит помочь внукам, пациентка районной больницы хочет организовать для себя консилиум, многие жалуются на чиновников из других министерств, просят содействия. Пыхтин задаёт пару вопросов, потом резюмирует коротко: «Я помогу вам», «Разберёмся», «Ждите звонка». Долго плакать в кабинете не разрешает, всё время делает записи в бумагах и передаёт ассистентке.

Фото Господин министр 11

Я смотрю в окно. Смотреть на происходящее, честно говоря, невозможно. «А, Пыхтин! — говорил мне один знакомый перед интервью. — Резкий мужик, припечатать может. Но если ему понравишься, не будет у тебя проблем ни с садиком, ни с санаторием». У людей в кабинете реальные проблемы, каждая история как сюжет для телевизионного ток-шоу. Видя это, я понимаю, что очереди и неустроенность в сравнении с этим — ничто.

Фото Господин министр 12

Через час приём заканчивается.

Ну, вот так, — говорит Сергей Иосифович. — Разные люди, разные вопросы. Некоторые вопросы не наши. Но помочь хочется.

У меня только один вопрос: зачем это вам? Вы уже думали, почему ваша жизнь так сложилась, что теперь через вас проходит столько людей?

Фото Господин министр 13

Это достаточно сложный вопрос. Меня мама родила в 42 года. Она была очень сильной, красивой женщиной. Работала председателем сельсовета в Тогучинском районе. Руководила во время войны так, что мужики плакали. Жёсткая женщина была. Медаль за трудовую доблесть имела. Ночью с совещаний возвращалась. Дорог не было тогда. Зимой. Она верхом на лошади, сорок километров, в сумке наган. Мама вложила в меня всю себя. И когда я сломал руку в полтора года, она не спала три ночи. И после этого во время большого совещания уснула прямо в президиуме. Это, конечно, было недозволительно, она уволилась. И мы ушли в бедность. У неё невыработанный стаж, пенсия — 8 рублей 14 копеек. Папа был электриком тогда, зарабатывал немного. Голода не было, у нас хозяйство, картошки только 20 соток. Но лишнего не допускалось, поэтому мама воспитывала меня строго, в труде.

Я занимался спортом, лыжами, боксом, учился, рано ложился спать. Первый раз выехал в город — поступать в мединститут, тогда же в первый раз увидел трамвай и попробовал чай, я вырос на молоке, дома чая не было никогда.

В нашей школе в Коураке два года не было «химички», поэтому химию я не знал. Вместо 12 баллов на вступительных экзаменах набрал только девять. Меня не взяли в студенты, а приняли в кандидаты в студенты (тогда такое было). На первой сессии зимой я химию снова завалил. Приехал домой и маме боюсь сказать. Стыдно было. Мама присылала мне два рубля по субботам, я делил — на автобус, на беляши. Рубашку одну носил, всё подшивал на манжетах, никуда не ходил.

2003 год — Пыхтин награждён знаком «Почётный работник Минтруда России»

Тут Новый год, все ребята из класса приехали домой, собираются, зовут меня. Под впечатлением, что жизнь кончилась, я согласился выпить. Алкоголь, первый раз. Один стакан водки, другой. Анестезия наступает, а в голове мысль: «Домой надо, мама ждёт». Ночью с одного конца деревни пошёл в другой. Захотел спать, свернул в проулок, лёг в снег и уснул. Сосед мой, Яшин Владимир, в этот переулок с девчонкой зашёл, видит — темнеет что-то, подходит — я лежу. Он меня на горб и домой. Утром просыпаюсь, родители на табуретках сидят, смотрят. Мама говорит: «Сынок наш пить начал». Стыдно...

Фото Господин министр 14

Я потом химию сдал. Через полгода меня приняли в студенты. А на следующий Новый год я приезжаю снова, провожаю ночью девчонку, иду тем же проулком, в том же месте вижу — темнеет там что-то. Яшин лежит пьяный. Я его на горб и к тёте Дусе. Я к чему? Он потом замглавы стал, встречаемся мы с ним и всегда этот случай обсуждаем. Днём в этом проулке никто не ходит, не то что ночью. Для чего-то мы Всевышнему нужны были, раз он нас сберёг... А так я врач. Не социальный работник. Приходит человек — я смотрю, чем могу помочь. Знаешь, о чём только жалею? Когда в больнице хирургом был, женщины ко мне шли на плановое прерывание беременности. Я попросил у главного врача-гинеколога разрешение. Акушерка у нас опытная была, она срок определяла, а я делал. А сейчас молюсь. И ведь ни одной перфорации не допустил, и смертей за шесть лет у меня не было. Лёгкая рука, мне говорили.

Я сижу в нарядном офисе. У меня на столе два цветка, масло для кутикулы, пирамида Васту и наушники. У меня такая работа. Каждому – по его силам.

Загрузка...