Достояние республики

Стройки, подобной ГРЭС-2 в Якутске — в суровых условиях, с размахом, — не затевалось с советских времён. Тем не менее, в городе с 1970 года безостановочно, справляясь со всеми форсмажорами и растущими нагрузками, работает ГРЭС-1. Руководство и сотрудники станции будут трудиться здесь и после запуска нового объекта, продолжая снабжать республику и её столицу энергией. Какой будет работа ГРЭС в ближайшие годы, узнал корреспондент Сиб.фм.

В машинном зале Якутской ГРЭС +40, и чем холоднее на улице, тем больше энергии и тепла вырабатывают газовые турбины, отдавая жар помещению. Персоналу и посетителям сюда лучше заходить в берушах или касках с наушниками — установленное ещё в советское время оборудование работает очень шумно.

Оленина и чир, алмазы и меха — эксклюзивное достояние республики, экспортируемое во внешний мир. ЯГРЭС — тоже в определённом смысле гордость региона, так как именно сюда, на станцию, привычно стало ещё со времён пробных пусков водить самых высокопоставленных гостей.

Сейчас на ЯГРЭС трудятся всего две сотни человек, 60 из них — оперативный персонал, подготовка и поддержание профессионального уровня которого требует серьёзных затрат, времени и сил. С вводом в работу новой станции весь персонал действующей ГРЭС продолжит работу.

— Сегодня станция обеспечивает электроэнергией более 500 тысяч человек, — говорит директор станции Игорь Бельков. — Во всех городах, даже в Петропавловске-Камчатском, обычно есть минимум два источника — плюс, там есть и Мутновская ГеоЭС, и ещё запроектированы объекты. На Сахалине — две станции равной мощности, во Владивостоке, даже в Благовещенске. Про Хабаровск молчу: там со всех сторон генерирующие объекты есть, а здесь на весь город, на всю самую северную столицу России и наиболее населённую часть республики, одна электростанция.

Правда, строительство ЯГРЭС-2 не решает всех проблем надёжного энергоснабжения потребителей. Тарифы на электроэнергию и тепло в республике, как и на всём Дальнем Востоке, устанавливает государство. Но этой нормы не хватает, чтобы покрыть реальные затраты энергетиков на обслуживание станций и топливо для последних.

Кроме того, деньги нужны и для финансирования инвестиционной программы, необходимость которой диктуется высоким моральным и физическим износом оборудования электростанций. А в сочетании с задачами по развитию энергетической инфраструктуры, включая строительство новых станций (а денег-то взять на это негде) и формированию тарифов на электроэнергию и тепло, которые бы смогли привлечь в регион инвесторов для создания новых промышленных производств и рабочих мест (то есть низких тарифов) — да, перед правительством сегодня стоит непростая дилемма.

В любом случае, если вопрос тарифообразования на Севере не решится, ЯГРЭС, увы, будет закрыта в течение пяти лет, насовсем. А если деньги найдутся — у энергетиков есть план модернизации, расписанный до 2030 года, как вдохнуть в старушку новую жизнь.

Виталий Кривой, инженер года, новатор и, разумеется, большой профессионал, рассказывает, что принципиально поменялось и как в новом времени строится работа ГРЭС. Постепенно специалисты переходят на автоматическую систему управления регулирования. Кроме этого на станции появились более современные сепараторы для масла, пуск маленьких 12-ти мегаваттных турбин осуществляется не газом, а воздухом.

— Для меня это мечта — перед уходом на пенсию хочу, чтобы у нас тоже появилась сухая градирня, такая же, как на новой станции. Работ по реконструкции, по сути, не так много... А мы же работаем 365 дней в году, без остановок. Другие объекты могут себе позволить по окончанию сезона встать на пару месяцев и спокойно заняться ремонтными работами, а мы нет. Вот когда ГРЭС-2 заработает на полную мощность, будет полегче.

Виталий Кривой одобряет опыт китайских коллег: старые (но не бесполезные) станции не разбирают до основания сразу, когда вводятся новые мощности. Они продолжают свою работу годами, сворачиваясь постепенно. А потом, через 20 лет, сегодняшняя новая устареет, а на месте совсем старой — появится более современный объект. Везде есть взаимозаменяемость.

В разговоре о том, как строить в условиях вечной мерзлоты, стоит обратить внимание не только на условия труда, но и на сами технологии строительства: как и 40 с лишним лет назад, современные проектировщики опираются на данные, собранные в якутском институте мерзлотоведения.

Почвы здесь — грунты и вода — представляют собой прочнейший минерал, а среднегодовые замеры температур показывают, что до вечной мерзлоты глобальное потепление не то что не добралось, но и если доберётся, то очень нескоро.

Сотрудники института рассказывают об удивительном свойстве здешних грунтов. Это называется консерватизм мерзлоты, когда малоснежный год сменяет сезон с обильными осадками, а скачки температур и сдвиги сезонов, если брать данные за несколько лет или десятилетий, никак не отражаются на температуре мёрзлых грунтов. И потом, чуть модифицированные технологии строительства позволят людям уже самим контролировать и поддерживать условия мерзлоты. Например, укрывать территории изоляционными материалами, и вот минусы в почве уже остаются неизменными и неподвластными погоде. Песок и лёд вместе создают, по сути, прочный минерал, а накопленный опыт строительства и исследования почв и позволяет прогнозировать сроки износа объектов, и подсказывает, как их увеличить.

Когда ЯГРЭС-2 запустят в эксплуатацию, тарифы для местных потребителей повышаться не будут. Иначе многим промышленникам пришлось бы закладывать этот рост в собственное производство, чтобы перестроиться под новые расценки. К тому же, это идёт вразрез с прямым указом главы государства снизить тарифы северянам. Обычные потребители и сельхозпроизводители с их более чем скромными оборотами и без того придавлены немалой стоимостью жизни в суровом регионе.

На светлой и тёплой стороне нынешней ситуации — новая станция, новые мощности и возможности обеспечить развитие промышленности, привлечь в республику деньги и продолжить развитие. На той, что потемнее — непонятно, что дальше будет происходить с энергетикой Дальнего Востока в целом.

Мерзлотоведы говорят, мамонты вымерли, потому что не ушли вовремя на другие, более пригодные для жизни территории, когда на Севере начал меняться климат. Но наша нынешняя мерзлота консервативна, а мы уже давно умеем на ней и строить, и жить. Значит можно и не уходить — особенно если уверен, что смысл остаться точно есть или хотя бы будет.