Без базара

На Востоке базар — главное место в городе. Где он возник, там и должен оставаться, ведь это центр не только торговли, но и общения: здесь и делятся последними новостями, и пьют чай. В Сибири базаров нет, зато есть вещевые рынки, и живут они по совершенно другим правилам.

Гусинобродский вещевой рынок (больше известный как новосибирская барахолка) — один из крупнейших за Уралом. Он появился ещё в 70-х годах двадцатого века, в начале 90-х обрёл второе рождение. Здесь работают более десяти тысяч продавцов, а покупатели-оптовики приезжают за товаром практически из всех городов Сибири. С новосибирской барахолкой связано много историй, в том числе и криминальных, а в сентябре 2012 года вокруг неё разгорелся ещё один скандал — рынок собираются перемещать на другое место.

Причины три: во-первых, новый федеральный закон «О розничных рынках», по которому с 1 января 2013 года рынки в больших городах должны располагаться только в крытых и капитальных сооружениях. Во-вторых, разработанная ещё в 2002 году «Концепция города о развитии Гусинобродских рынков» также предполагает переезд «барахолки» под крышу. И, в-третьих, на месте, которое сейчас занимают торговые ряды, планируется разместить метродепо и разворотное кольцо поездов новосибирского метрополитена.

До января остаётся всё меньше времени, но новосибирская барахолка продолжает работать. Корреспонденты Сиб.фм решили запомнить барахолку такой, какая она есть, и узнать, чем живут продавцы и на что надеются.

5 вещевых рынков на «Гусинке»: «Невский», «Скиннер», «Радуга», «Русич» и «Маммон»

Глубокая ночь — время сна для большинства людей и начало рабочего дня для продавцов рынка. В два ночи открывается «оптовка», и на ней не менее оживлённо, чем днём. Большинство продавцов живут неподалёку — на Восточном жилмассиве, но пешком до торговых рядов мало кто ходит, в основном передвигаются на такси. Тариф стандартный — 100 рублей, на двоих — 50, на четверых и вовсе по 25. Большая часть такси — старые «Жигули», как правило, купленные в складчину, работают на них по очереди. У таксистов побогаче и пофартовее — машины побольше, есть даже микроавтобусы.

В третьем часу ночи на рынке уже оживлённо. Все стоянки заняты транспортом — большими рейсовыми автобусами, маленькими маршрутными «Газелями», легковыми машинами. Глядя на номера и автобусные таблички, можно понять, куда сегодня уедут товары: Томск, Омск, Ленинск-Кузнецкий, Кемерово, Ачинск, Красноярск, Кызыл, Северобайкальск, Якутия, Нефтеюганск — вся Сибирь закупает товары на «Гусинке», и не только Сибирь. Оптовики бегают с тележками по рядам, всюду спешка и толкотня — времени на покупки немного, всего несколько часов. Горы баулов на тележках растут, периодически их заталкивают в багажные отделения автобусов и снова мчатся за товаром.

Вслед за «оптовкой» открывается дневная барахолка, где товары продают в розницу. «Розница» работает каждый день до 15 часов, и самые оживлённые дни — это, конечно, выходные. Елена торгует на барахолке уже 20 лет, она была одной из первых, кто сменил «гражданскую» профессию на место в торговых рядах Гусинобродского рынка, её регистрационный номер частного предпринимателя — в первой сотне. Назвать фамилию женщина отказалась, фотографировать себя тоже не дала, но рассказала, как всё начиналось и чем, по её мнению, закончится.

— Как так получилось, что вы начали работать здесь? Какой была барахолка в начале 90-х?

— Сюда приходили не от хорошей жизни, а от безысходности. Был 92-й год, меня выгнали с завода на улицу. Я — инженер с высшим образованием, хороший специалист. Но специалисты вдруг оказались никому не нужны. У меня трое детей, которых нужно было поднимать одной. Моя история здесь самая обычная, мы все стояли и торговали — инженеры, стоматологи, учителя, учёные, лётчики, военные.

В начале 90-х вход на Гусинобродский рынок был платным

В первую поездку я заняла денег, надела самую рваную и заношенную одежду, села на поезд и поехала в Читу за товаром. Когда у тебя нет ничего, кроме большой суммы чужих денег, ты испытываешь только страх. А если ограбят? А если отберут товар? Вокруг полный беспредел — озверевшие от страха люди, таможня бесчинствовала по полной. Наши таможенники тогда могли отобрать всё до последней вещи. Люди так же, как и я, занимали деньги и ехали, чтобы хоть как-то себя прокормить. Был один поезд из Урумчи, который таможня обчистила полностью. Большинство людей тогда просто наложили на себя руки. Уже потом мы научились договариваться, приплачивать кому надо. Приходилось и товар выкидывать, и ссаживали меня с поезда сколько раз.

Я и сейчас боюсь ездить. Когда еду и везу деньги, ни с кем не разговариваю, надеваю всё те же лохмотья. А если спрашивают, говорю, что к сыну в армию. Обратно уже легче — деньги истратишь и спокойнее.

Страшно было не только ездить за товаром. Два ночи, зима и темно, а я иду на барахолку пешком, даже плакала от страха.

Нас грабили и по пути на работу, и в контейнерах. Мы же отстаивали тут по две смены. Не выдержишь и уснёшь — что-то украдут.

Тогда это было обычное дело. Ещё «игровых» поначалу много было: «Откройте купончик, ой, вы выиграли! Осталось только доплатить». А сейчас даже карманников не стало почему-то.

— Местных торговцев сегодня осталось очень мало. Как вы уживаетесь с приезжими?

— Да, остались самые стойкие. Многие из тех, кто начинал, умерли, небольшой процент вернулся к работе по профессии. А мы — это уже мамонты какие-то. Приезжают сюда действительно отовсюду — в основном из Киргизии. Многие уже получили российское гражданство, купили здесь квартиры, платят налоги. Некоторые даже в армии служат.

Ещё много таджиков. Когда молодые таджики приезжают сюда — по-русски совсем не умеют разговаривать, но быстро учатся. Месяц — и они уже «балакают». Молодёжь из СНГ сюда ездит на свадьбу зарабатывать. Многие с семьями приезжают, да и у нас на массиве много русских, которые с таджиками живут. Тут всё вместе завязано.

Как мы уживаемся? Да прекрасно уживаемся. Знаете, почему? Мы тут все в одной заднице.

У нас тут все адекватные, мы даже вместе дни рождения справляем. Вот, например, недавний скандал с фильмом «Невиновность мусульман». На барахолке мусульман — процентов 80. И большинство из них про этот фильм говорят просто — провокация, снятая порнорежиссёром. Мы на эти темы спокойно разговариваем. Коллектив всё равно формируется, несмотря на то, что люди постоянно приезжают и уезжают.

— Расскажите, как вы торгуете зимой на морозе? Как нужно одеваться, чтобы выдерживать такое?

— Ой, у нас система одежды классная. Во-первых, нужно надевать всё натуральное — только шерсть и мех, ничего искусственного. Во-вторых, у нас есть своя «спецодежда». Это такое вязанное меховое пальто, называется оно «телепузик». «Телепузик» надевается поверх обычной зимней одежды. Ещё есть чуни. Это такие валенки, изнутри обшитые мехом. Чуни тоже надеваются поверх зимних ботинок. Я зимой если одета правильно, я практически не мёрзну. Ну и за 20 лет уже привыкла. Я всегда сплю с открытой форточкой — и летом, и зимой. Все мёрзнут, а мне тепло — я привыкла к «дубаку». Ну и кушать надо хорошо. С собой брать еду бесполезно — на термосе крышка покрывается льдом и примерзает, остальное тоже превращается в лёд. Но тут всегда возят горячую еду, иногда она даже вкусная.

— Наверное, вы в людях очень хорошо разбираетесь.

— Каждого насквозь вижу. Вообще я тут поняла: хороший продавец — это ценнейший кадр, который ещё надо постараться найти.

— Были мысли уйти с барахолки?

— Бывают. Каждый раз, когда будильник в два ночи звонит. Но кому я сейчас нужна? Уже не девочка давно, ещё попробуй устройся куда-нибудь. А здесь всегда стабильный кусок хлеба имею. Что-что, а с голода барахолка умереть не даст никогда.

— Что будет, когда её закроют и перенесут на другое место?

— Жалко будет — вся структура нарушится. У нас тут пошивочные цеха. Шапки тут шьют, штаны, вяжут много. Куда они все денутся? Да накроются медным тазом и всё, столько рабочих мест пропадёт. Цеховики ещё кредиты не выплатили за открытие производства, а уже без бизнеса, считайте, остались. Потом Плющихинский жилмассив. Вы думаете, почему там так быстро квартиры раскупили? Да из-за рынка, кому они нужны будут без него! А что с приезжими будет? Вы думаете, почему у нас с киргизами такие хорошие отношения? Из-за барахолки. А что потом будет, когда таджики, киргизы, езиды, туркмены и другие на улице окажутся? Они же от безысходности грабить и убивать пойдут.

Вы думаете, почему Америка так хорошо живёт? Потому что там законы не меняют по 200 лет, а у нас — раз в 20 лет перестройка по полной.

Нам сначала говорили — вот построим торговый центр крытый, туда переедете. Там только чтоб место получить, надо 600 тысяч заплатить. И ещё аренда будет тысяч 40 в месяц. Кто такие условия потянет? А меховой рынок на «Радуге»? С них же только недавно деньги стрясли за крытые павильоны. Они же это за свой счёт строили, власти ни копейки не вложили. И что теперь с ними делать? Бросать?

Теперь ещё эта идея с переносом за город. Кто будет ездить за город? Оптовики не будут, продавцы не будут, покупатели не будут. Пропадёт барахолка совсем. Даже если переедем, аренда вверх прыгнет, цены, значит, тоже поднимутся. А мы и так по ценам с городом конкурируем, у нас и тут аренда бешеная — от 20 тысяч за контейнер и до 50-60.

Что мы будем делать, я не знаю. Люди кредиты понабрали за товар, чем теперь рассчитываться? Но это только наши проблемы, потому что всем до нас нет никакого дела.