Село Сабинка Бейского района Хакасии. Согласно переписи 2003 года, здесь было 371 хозяйство. Но после 12 апреля, когда ветер со скоростью до 25 м/с принёс из степи стену огня, стало на 70 хозяйств меньше. Корреспонденты Сиб.фм узнали, как сейчас живут те, кто потерял в пожаре дома и имущество, и кто помогает им восстановить утраченное.
На Саянской улице Сабинки уже отработала техника — некоторые пепелища разобраны до земли, участки обнесены свежими временными заборами. Горевшие степи, которые от села отделяет шоссе, уже покрылись зелёной травой, погорельцы, получившие первые единовременные выплаты из федерального бюджета, вложили деньги в будущее: сколько смогли, закупили стройматериалов. Эксперты посчитали сгоревшие надворные постройки, погибший скот, уничтоженную огнем технику. Те, кто остался без крыши над головой, разъехались по родственникам, но, как рассказывают нам местные жители, собираются вернуться обратно.
Дом Евдокии Андреевны огонь обошёл чудом — по-другому не скажешь. Пенсионерка показывает, как первая волна пламени накрыла линию у дороги, перекинулась на соседнюю улицу, а затем огонь развернулся и дошёл до её соседей уже против ветра — словно злая разумная сила. Пока каждые двадцать минут вокруг с грохотом обрушивались дома, случайные, по сути, люди, бежавшие тушить пожары, помогли вытащить постель, холодильник, телевизор. Хлопали мелкие возгорания ковриками, топтали и старались засыпать землёй. Хотели, конечно, поливать водой, но провода оборвало почти сразу и без электричества насосы уже не работали.
Дом остался цел, а вот баня, сарай с углём, сварочный аппарат, пила, забор... Всё вокруг — сгорело.
Если учесть, что всего в пяти метрах от крылечка когда-то жили соседи, а теперь находится выжженный участок земли, уцелевший дом и правда выглядит чудом. Хозяйка благодарит всех: святых, добровольцев, пожарных. По проекту восстановления села после стихийного бедствия Евдокия Андреевна не считается пострадавшей, да и помощи ждёт разве что от родных. Внучка приедет после майских праздников из Красноярска, где теперь живёт со своей семьёй. Они с мужем привезут бабушке новую технику. О Евдокии Андреевне позаботятся свои.
Через улицу от Саянской в маленьком вагончике живут Филипповы. У них сгорели не просто дом и непосильно нажитое: домов было три, семья большая, одних только кроликов — больше сотни. Не успели взять ничего. Степной пал и ветер, аномально жаркий день, ко всем причинам быстрого и мощного огня прибавились заброшенные соседние участки. Нараставший годами бурьян, обступивший филипповскую землю, занялся в секунду и не оставил людям даже малейшего шанса спасти имущество. Немного одежды, чтобы было хоть в чём выйти из вагончика на улицу, им дали в пункте распределения гуманитарной помощи. Из дома Филипповым пришлось бежать до самой реки, огонь занялся сразу и ещё преследовал выскочивших вдоль улицы.
Чем помогать пострадавшим? Пусть это трудное знание никому не пригодится в жизни — никто не должен страдать... Многим после пожаров нужны вещи, бесспорно. Но надо помнить: им негде спать и нечего есть. И им придётся много работать, опять, как и семьдесят лет жизни до этого, они снова будут работать, строить, чистить и огородничать. Консервы, инструменты, крепкая рабочая одежда — пригодятся в качестве гуманитарной помощи всегда.
Филипповым пока не могут помочь ни свои, ни чужие. Пострадавших много, каждый случай требует индивидуального подхода. В городской квартире, владельцем которой значится отец семейства, давно живёт сын и его семья. После единовременных выплат (по 100 тысяч рублей на каждого, прописанного в сгоревшем доме) им больше ничего не обещают: раз в собственности есть ещё жильё, формально семья потеряла не всё. Извините, таков закон.
Обиду, отчаяние, шок усугубляет одиночество.
Филипповы на свои тысячи купили досок и кирпича, а где-то в селе такие же погорельцы уже месяц пропивают компенсации. Филипповы приготовились надеяться только на себя — а пропивохам, потерявшим единственное жильё, ещё и дом новый построят за счёт государства.
Одни «чужие» — волонтёры, эмчеэсники — уже сделали своё дело, другие — строители, юристы — ещё не приступали. Погорельцы спрашивают: по телевизору рассказывают про миллионы, собранные в помощь пострадавшим, где же мне получить свою долю? Вообще, в фонд помощи Хакасии можно отправить заявку и спросить напрямую там. Но вдруг станет ясно, что есть вопрос куда важнее: не где, а когда. Когда же сформируются окончательные списки: кому построят дом, а кому нет?
Из 27-28 соседских домов, рассказывает сотрудник Саяно-Шушенской ГЭС Алексей Дементьев, пока что точно получат помощь в строительстве — четыре. Дом, который больше пятидесяти лет назад построил дед, в котором жили родители, вырос Алексей и родились его собственные дети, тоже сгорел дотла. От колодца во дворе осталось несколько сантиметров деревяшки над самой водой, остальное сгинуло в огне.
Алексея с отцом, получивших серьёзные ожоги, только недавно выпустили из больницы.
В число тех, кто ждёт начала застройки, они тоже не попали. Помощь от чужих — получена, Дементьевых «остотысячили», помощь от своих — как сотруднику СШГЭС станция сразу выплатила около десяти МРОТ на первое время — тоже уже пришла. Медицинское заключение о травмах, полученных при тушении, ещё, быть может, тоже конвертируется в небольшие подъёмные.
Алексей не собирается сдаваться: родовое гнездо он будет отстраивать сам, как бы ни складывалась дальнейшая судьба пострадавших. Как и многие другие, он готовится в суде отстаивать право собственности, право на помощь государства и участие в федеральной программе.
Старики не занимались в «мирное» время правами на собственность, потому что память сильнее реальности. Никто так не делал — тридцать, сорок лет назад. Вот и сегодня занимаются далеко не все. Те, кто нажился в городе и снова хотел бы почувствовать свою землю, экономили на налогах.
А вообще — если говорить за всех — просто не знали или не верили, что бумажка когда-нибудь останется единственным имуществом.
... В Новокурске, соседнем селе, где сгоревших домов за сотню, а вместо небольшой Сабинки и вовсе ручеёк толщиной в руку — на случай набора воды, тоже вместо целых улиц — прорвавшиеся в реальность кадры военной хроники. Среди черноты торчат только печки. Нарочно не придумаешь: пока фотокорры снимают, а журналисты общаются с аборигенами, на дороге громко и яростно спорят две сельчанки:
— Я же не прошу, чтобы мне сделали лучше! Вы мне моё верните!
Каждая история потребует, повторимся, индивидуального подхода: Евдокия Андреевна рассказывает, что пожарные расчёты прибыли очень быстро. Филипповы горько вспоминают, что машин то ли не было вовсе, то ли им не достало воды (небольшая речка Сабинка стояла ещё схваченная льдом и пожарным действительно было сложно набирать воду, неоткуда). А дом Алексея заливали несколько раз: не помогало, настолько высокая была температура и настолько чрезвычайной — ситуация.
Три разных воспоминания и три разных ощущения, которые лишний раз напоминают, что в стихийном бедствии нет ни своего, ни чужого, только одна общая беда. У неё, узнали мы, тоже есть свои правила. И о них мы ещё расскажем.
Подпишитесь на нас в Telegram
