Оперный театр, зоопарк, музей паровозов — стандартный набор достопримечательностей Новосибирска, с которым никто особо не спорит. Смирились, пожалуй, все, кроме отчаянных борцов за образ города высокой культуры. Сибирский центр современного искусства и Сибирский центр содействия архитектуре решили поставить в городе памятник русскому авангарду, посвятив его художнику-авангардисту Эль Лисицкому. Неожиданно для всех на объявленный открытый конкурс поступило свыше трёх сотен заявок из 52 стран мира. Зачем Новосибирску Лисицкий, почему русских архитекторов не вдохновляет авангард и кто заплатит за памятник, корреспонденты Сиб.фм узнали у куратора конкурса, арт-директора фестиваля «Золотая капитель» Александры Архиповой.
Почему именно авангард и почему в Новосибирске?
Потому что ни одна другая парадигма не связана с Новосибирском так тесно. Лицо города — архитектурный авангард, частью которого является конструктивизм. Все те здания, благодаря которым город представляет интерес и ценность для мирового архитектурного сообщества — это конструктивизм.
80 зданий Новосибирска поставлены под охрану как объекты архитектурного наследия, около десятка из них вошли в реестр DoCoMoMo — международной организации, которая занимается изучением и сохранением modern movement (архитектуры эпохи модернизма).
Неужели в нашем, как принято считать, сером, унылом городе есть то, что представляет архитектурный интерес в мире?
Серый и унылый — это один из мифов Новосибирска, созданный и упорно поддерживающийся самими его жителями, а точнее теми, кого я называю обывателями.
7 тысяч километров — длина Транссибирской магистрали
Чем больше ты узнаёшь город, тем больше понимаешь, что он совсем не серый и не унылый. Архитекторы, которые сюда приезжают, первым делом смотрят наш конструктивизм.
А вот обыватели конструктивизм не любят — ещё и потому, что, за редким исключением, здания находятся в запущенном состоянии.
Но это настоящая архитектурная «фишка» города, которой, если привести её в должный порядок, можно гордиться. Это наше наследие, но мы об этом не знаем, хотя связь Новосибирска с авангардной идеей новизны очень тесна.
В чём она проявляется кроме архитектуры?
Транссиб — потрясающий по своей дерзости проект: всего за несколько лет была построена самая длинная в мире железная дорога. Построена по самым передовым технологиям того времени. Сюда, в Сибирь, ехали лучшие инженеры, изыскатели, конструкторы.
На месте старых деревень появился новый город, который пух как на дрожжах. Потом Академгородок, сейчас Технопарк. Новосибирск по сути своей город авангардный, инновационный.
Путь Новосибирска — генерировать и испытывать на себе новое. Просто мы плохо осознаём насколько важно для нас это направление.
Интересно, что многие иностранцы, которым сложно выговорить Новосибирск, сокращают его до «НОВО».
Новосибирская выставка 1967 года впервые представила все направления творчества Лисицкого
С авангардом понятно. Почему «Миры Эль Лисицкого»?
После того, как Лисицкий умер в 1941 году в Москве, его жена Софи Кюпперс и сын Йен были сосланы в Новосибирск. Софи прожила здесь до самой смерти и похоронена на Заельцовском кладбище, их прямые потомки остались тут.
В Новосибирске Софи много лет писала первую монографию о Лисицком, которую издали в Дрездене. В 1967 году в картинной галерее Дома учёных СО РАН состоялась первая полноценная выставка работ художника.
С чем у нас ассоциируется Новосибирск? Томск — университетский город, Иркутск — декабристы, Байкал, Красноярск — заповедник «Столбы», могучий Енисей. А Новосибирск — это большая наука и большая торговля. Но мы хотим, чтобы Новосибирск был обозначен и на архитектурной карте мира, был связан с авангардом и с Эль Лисицким, которого знает весь мир.
Когда появилась первая информация о конкурсе, многие не знали, кто это такой. Вас это не пугало?
Пугало невежество людей, но не останавливало ни в коем случае. Наоборот, мы для того и задумывали конкурс, чтобы это хотя бы частично исправить. В комментариях писали в основном: «Да кто он такой? Что он сделал для города?!»
А что сделали для города Глинка или Достоевский? Конкретно для Новосибирска они не сделали ничего и сделали всё, так же как и Эль Лисицкий.
Русский авангард оказал огромное влияние на мировую культуру и архитектуру в частности. В 2007 году я брала интервью у Захи Хадид. Это звезда мировой величины, первая женщина-архитектор, получившая престижнейшую в области архитектуры премию Прицкера. Когда она узнала, что я из России, то сказала, что для неё русский авангард — это неиссякаемый источник вдохновения и творческая лаборатория.
Лисицкий, Малевич, Татлин, Леонидов — у архитекторов всего мира от этих имён дыхание перехватывает, а мы о них не знаем и знать не хотим.
Для менее посвящённой публики имя Малевича было бы более понятным. Почему вы выбрали сложный путь, если хотели дать проекту массовую известность?
Массовая известность не самоцель. Малевич и Лисицкий — фигуры равновеликие. Лисицкий был учеником Малевича и пошёл дальше учителя. Эль вывел супрематизм из плоскости в пространство, он был предвестником мышления 3D. Кроме того, Малевич не связан с Новосибирском, а Лисицкого с городом связывают прочные нити.
Имя Малевича жителей города раздражало бы ещё больше, потому что «рисовать чёрный квадрат умеют все». Глубже никто не вникает и философией не заморачивается, не пытаются вникнуть и в информацию, публикуемую об этом проекте. У нас считают, что если строят памятник, значит, непременно «на налоги честных горожан». И сразу встают на дыбы. Многие вещи делаются по частной инициативе и на частные средства, но это пропускают мимо ушей.
В жюри вошли скульптор Михаил Шемякин, профессор Джон Милнер (Лондон), архитектор Юрий Аввакумов
А на какие средства будет осуществлён ваш проект?
Пока — почти на голом энтузиазме. На первый этап конкурса было подано более 300 заявок из 52 стран мира. Сейчас мы завершили приём работ и сформировали очень авторитетное жюри. Если сейчас власти захотят финансово поддержать наш проект, мы не откажемся от помощи. Проект амбициозный, масштабный — отступать нам некуда. Кроме того, его качественная реализация может стать одним из элементов, из которых складывается имидж города.
Если власти не помогают, то хотя бы не мешают?
А как нам могут помешать, особенно на первом этапе? Конечно, согласовывать проект перед установкой придётся, но это уже задача второго тура. Первый тур — концептуальный, мы пока не ограничиваем конкурсантов местом размещения объекта, его размерами, жанром. В положении о конкурсе заявлено, что это должен быть объект городской среды в Новосибирске. Это не здание, поэтому никаких особых проблем с выделением участка лично я не вижу. Стоит же возле центрального рынка скульптура рыночной торговки. И нам много земли не надо.
Скандалов не боитесь?
А какие могут быть скандалы? Голых жоп среди присланных на конкурс проектов нет и быть не могло. Единственное, чем может быть и наверняка будет недоволен народ, так это тем, что искусство авангарда в основном не фигуративное, и объект, соответственно, будет выглядеть как какая-то геометрическая штука. Никаких реалистичных скульптурных изображений мы не предполагали, да и сами авангардисты были бы категорически против этого, для них это прошлый, для нас — позапрошлый век. У нас нет задачи сделать что-то скандальное, конкурс сделали открытым — и для участия, и для обсуждения.
Вы сказали, что ничем не ограничивали конкурсантов. Но какие-то требования к проектам были?
Требование одно — это должна быть потенциально реализуемая концепция объекта городской среды Новосибирска, посвящённая русскому авангарду вообще и/или Эль Лисицкому конкретно. Задача конкурсантов не механически перенести на улицы Новосибирска работы авангардистов, сделанные в рамках своего времени, а переосмыслить их, сделать живой «объект», который будет взаимодействовать с современной городской средой и людьми.
Заявки на конкурс пришли из 52 стран. Где сильней всего болеют русским авангардом?
Везде. Из континентов не представлена только Африка и Антарктида. Работы пришли из самых неожиданных стран: Исландии, Кореи, Индонезии, Таиланда, Пакистана, Ирана, Перу, Уругвая, Аргентины. Латинская Америка очень активно участвовала в конкурсе.
Мы получили много красивых и философских работ. Не все их можно осуществить, но хоть сейчас — в рамочку и на стену.
Активно участвовали студенты. Что мне особенно нравится, так это широта и свежесть взглядов участников. Мы привыкли к своему городу, чётко представляем, где и что можно поставить, глаз «замылен». А когда архитектор из Асунсьона, Лос-Анджелеса, Краснодара или Сиднея начинает смотреть на Новосибирск из космоса, елозить гуглом и яндексом по нашим улицам, он видит другую картинку и предлагает поставить объект в таких местах, о которых мы бы даже не задумались.
Для объективного и лишённого протекционизма судейства, работы на конкурс выставляются анонимно
А Россия насколько активна?
Сначала это была примерно одна десятая заявок от общего числа. Потом доля России увеличилась до 20%. Но всё равно такая активность намного меньше, чем мы ожидали от наших. В России русский авангард, к сожалению, не является мощным источником вдохновения. Так уж сложилось исторически. Даже в Новосибирске, где конструктивизм, как бы его не заслоняли и не гнобили, до сих пор формирует облик города.
Что делают наши архитекторы? Они вдохновляются греческими парфенонами, римскими колизеями, французскими ампирами, пытаясь перенести всё это на тощую архитектурную почву Новосибирска в урезанном, убогом виде.
Среди работ из России много «протестных»?
Есть пара работ, в основном студенческих, где «протестность» присутствует в виде каких-то плакатных идей социального характера. Есть работы ироничные — например, интерактивная многофункциональная «трибуна-гриб», которая реагирует на количество людей. Но протестной её назвать никак нельзя. Конструктивизм — это не разрушительное, а созидательное творчество, поиск нового.
Ваши ожидания относительно проекта оправдываются?
Более чем. И по количеству участников, и по предложенным идеям. Есть такие проекты, которые не всегда соответствуют условию «средового объекта», но при этом так здорово встраиваются в концепцию продвижения Новосибирска, что хочется срочно их воплотить.
Номады — условное название кочевников
Например, проект «портативного монумента» — сувенир из отходов металлопроизводства, который укладывается в ладошку. Это не матрёшка, не береста, а современный конструктивистский номадический сувенир. Эль Лисицкий и Софи Кюпперс сами были в каком-то смысле номады, постоянно перемещавшимися из одного города в другой. В итоге конечной точкой для Софи стал Новосибирск. Очень красивая идея во всех смыслах.
Среди конкурсных предложений есть и такое: сделать «авангардный квест» из конкурсных проектов разных авторов. То есть реализовать сразу несколько объектов по городу, нарисовать авангардную карту для туристов — ходи, смотри, изучай Новосибирск.
Вы уже предполагаете, чем всё это кончится?
Мы знаем, чем это должно кончиться — реализацией, и настроены очень решительно. Интересных работ много, жюри составит short-лист, на втором этапе определит победителя.
Теперь за нами пристально следят во всём мире как минимум несколько сотен пар профессиональных глаз, мы не имеем права провалиться. Пойдёт ли народ смотреть выставку — не знаю. Скорее всего, пойдёт, ведь это будет действительно очень интересно хотя бы с точки зрения того, как архитекторы других городов и стран видят Новосибирск. Среди участников — живущая в Париже англичанка Джиллиан Уайс, ей 76 лет, и она не просто подала заявку на конкурс, а сама приехала в Новосибирск. Мы долго стеснялись её спросить, зачем. Она ответила очень просто: «Мой лондонский друг увидел в интернете информацию о конкурсе и сразу же позвонил мне в Париж. Тогда я сказала себе: «Там что-то происходит, надо ехать».
Подпишитесь на нас в Telegram
