Мозг может заставить человека сделать всё, что ему вздумается. Каждый заложник мозга ест и иногда переедает, курит и не может бросить, тоскует, когда нет повода. О том, почему важно уметь рассказывать просто о сложных вещах, корреспондент Сиб.фм говорил с автором книги «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости», научным журналистом Асей Казанцевой на конференции «Новоблогика 1.4».
В своей книге ты используешь много терминов, но очень доступно их растолковываешь. При этом некоторые учёные говорят терминами с целью «защиты от дурачка». Почему ты, наоборот, пытаешься объяснить «дурачку» фундаментальный пласт нейрофизиологии?
У нас успехи учёного напрямую не зависят от его востребованности. Тем не менее сейчас учёные поняли, что с некоторыми журналистами можно иметь дело. В основном благодаря популяризации науки и влиянию Запада. Там вообще всё просто — учёные помнят, что человек — это налогоплательщик, которому неплохо было бы понимать, на что уходят его деньги.
Книга Аси Казанцевой вошла в лонг-лист премии «Просветитель-2014»
Мне хотелось бы, чтобы люди понимали, зачем нужна наука, тогда и самим учёным станет жить приятнее. Если общество боится ГМО, то это затрагивает и тех учёных, которые занимаются ГМО, потому что чиновники, как часть общества, ставят палки в колёса. Надо рассказывать не про то, как это устроено, а зачем это устроено и какая от науки может быть польза.
Расскажи, как ты отличаешь настоящее исследование от халтуры, подгона к результатам?
Почти все научные журналисты имеют естественнонаучное образование. Биологи, химики, медики, математики, в крайнем случае — историки. У них академическая подготовка, которая позволяет отличать «лажу» от «нелажи». И понятно, что есть стандартные критерии. Например, публикация в журнале Nature лучше, чем в «Вестнике машиностроения», при всём уважении к «Вестнику».
В книге «Невидимая горилла: как нас обманывает интуиция» описан эксперимент, где люди смотрели на видео баскетбол, после просмотра их спрашивали, не заметили ли они что-нибудь необычное. Все говорили «нет». Но в повторе оказалось, что среди игроков стоит горилла и бьёт себя кулаком в грудь. Может ли автор при написании материала об исследовании упустить ту самую «гориллу»?
Все мы люди. Мы склонны замечать то, что укладывается в нашу картину мира. Скажем, у нас всех есть какие-то знания о том, как ведут себя в Секторе Газа палестинцы и израильтяне. Но у каждого есть картина, которая состоит полностью из фактов, соответствующих его точке зрения. То есть если ты болеешь за Израиль, то извращаешь факты чудовищным образом, чтобы оправдать израильтян, а если болеешь за Сектор Газа, то факты извращаешь ещё более чудовищным образом, чтобы оправдать его жителей.
Когнитивное искажение неизбежно существует.
Научный метод — это способ избавиться от этих когнитивных искажений. Сама техника постановки эксперимента и другие базовые принципы науки как раз направлены на то, чтобы максимально приблизиться к реальному положению вещей. Да, получается это с некой погрешностью. Но это идеал, к которому все стремятся.
Как учёные относятся к упрощениям и метафорам в твоей работе? Наверняка обижаются за то, что годы их труда разъясняешь на пальцах.
Хуже, когда ты гонишь сложную занудную муть. Секрет профессии научного журналиста — в умении разговаривать на одном языке и с учёными, и с публикой. При этом приходится выслушивать недовольство с обеих сторон. Когда я работала в программе «Прогресс», то учёным звонила именно я, потому что знала, что такое «никотинамидадениндинуклеотидфосфат», и могла произвести впечатление приличного человека, чтобы учёный согласился дать интервью. После встречи мы безнадёжно упрощали сюжет. Учёный очень обижался и больше с нами не имел дело. Зато мы рассказывали обществу много нового.
Кстати, об упрощениях. Биолог Михаил Гельфанд на одну из публичных лекций привёз сумку плюшевых бактерий. Не приводят ли такие способы популяризации к тому, что мозг привыкает к простой информации и не может усвоить и понять что-то более сложное?
Мозг в любом случае стремится к тому, чтобы воспринимать максимально простую информацию. Вопрос в том, будет ли это информация о героях «Дома-2» или о плюшевых бактериях. Второе, конечно, лучше. Плюшевые бактерии — это не столько упрощение, сколько иллюстрация. Мозг запомнит эту лекцию как что-то необычное, а значит, и что-то о бактериях. То же самое с популяризацией — вряд ли кто-то из моей лекции на «Новоблогике» запомнил, почему у людей появилось прямохождение. Но все поняли, что у учёных разные точки зрения, и об этом можно даже где-то прочитать.
А как же быть со школьниками, которым стало скучно читать учебники, они ждут опытов и мороженого с жидким азотом. Есть ли риск, что скоро заставить их прочесть параграф станет проблемой?
Наоборот, если ты читаешь учебник не зная для чего, то подготовишься к уроку из-под палки.
Мороженое с жидким азотом способствует тому, чтобы дети читали учебник!
После такого опыта они знают, зачем нужен жидкий азот. Они заинтересованы и хотят узнать об этом подробнее.
Есть ли люди, для которых нужно точно продумывать действие популяризации? Наука наверняка интересует не всех?
Популяризация — это же континуум, широкий спектр. Популярные книжки Александра Маркова про эволюцию, не уступающие по глубине изложения университетскому учебнику, и какая-нибудь новость про то, что учёные доказали пользу клубники, на страницах глянцевого журнала — это всё популяризация, просто для разных людей. Сейчас я пытаюсь делать научно-популярный журнал «Здоровье», который рассчитан на домохозяек. И я пытаюсь говорить с ними о чём-нибудь полезном на понятном языке. Но боюсь, что всё же сто миллионов домохозяек победят меня.
Любая популяризация науки — это катание на роликах между Сциллой и Харибдой. Если ты погрузишься в науку, то тебя никто не будет читать, если отойдёшь от науки далеко — то тогда зачем это всё?
Что касается домохозяек: так в «Отчаянных домохозяйках» героиня «подсела» на нейростимуляторы, чтобы справляться с заботами по дому. И без них потом вообще работать не могла. На твой взгляд, можно ли принимать нейростимуляторы?
Можно. Но, как у любого лекарства, у их есть побочные эффекты. Если допускаем, что нейростимулятор работает, то ты настолько к нему привыкаешь, что без него потом ничего толком делать не можешь. Похожим действием обладает никотин. Он повышает чувство удовольствия и сосредоточенность. И поэтому первые сигареты нам так нравятся. А через некоторое время мы можем работать только с сигаретами.
28 миллиардов нейронов содержится в коре головного мозга
Нейростимуляторы популярны в России?
Нет, конечно. В России сложно найти то, что разрешено в Америке. Среди читателей журнала Nature около 20% пользуется нейростимуляторами.
А ты?
Энергетиков, кофеина и никотина мне хватает. Хотела бросить, но пока не могу.
То есть как врач знаешь, как никотин влияет на мозг, но куришь?
В этом году вышла потрясающая статья «Потерянный рай». Людей клали в томограф, показывали им разные стимулы и смотрели, как у них активируется система вознаграждения.
Выяснилось, что курильщики намного меньше способны радоваться простым вещам типа еды или денег. У курильщиков радость направлена на сигареты.
Самое ужасное, что такая зависимость от никотина появляется даже у тех, кто буквально десять сигарет в своей жизни выкурил: их мозг считает, что сигарета — это очень хорошо, а остальное — уже не очень. Тут всё же непонятно, где причина и где следствие. Потому что курить склонны люди, которые меньше склонны радоваться всему. И когда они курят первую сигарету, она активирует их систему вознаграждения, которая не приучена радоваться. Косвенные данные указывают на то, что к зависимостям склонны люди, у которых есть мутации в системе вознаграждения, и они не так счастливы, как другие.
Ася, ты считаешь себя атеистом. Значит, жизнь после смерти невозможна, так как человек умирает тогда, когда умирает мозг. Неужели ты ни разу не представляла себе рай или ад?
У меня есть шуточное представление о рае для атеистов. Когда муж спрашивал, почему я так много работаю, я ему отвечала, что там меня встретит Стивен Хокинг, который спросит, чем я занималась. И что я ему скажу? Что в бадминтон играла? Я не очень понимаю, зачем современному человеку нужен бог. Мне кажется, что это немного принижает человеческое достоинство: отказываешься от того, что всё вокруг зависит от усилий людей, и снимаешь моральную ответственность. Действительно, мозг человека склонен к религии. Есть масса объяснений этому. Тем не менее это когнитивное искажение довольно легко преодолевается.
А как?
Как у Лапласа: «Я не нуждаюсь в этой гипотезе». Можно всё объяснить невмешательством высших сил. У меня нет потребности в религии, я её в себе не чувствую. Нужно продумать схему эксперимента и понять, как устроено то, что ты не можешь объяснить.
При болезни Альцгеймера клетки головного мозга умирают, что приводит к когнитивным нарушениям и слабоумию
Тогда в заключение я у тебя спрошу, как продлить жизнь человеку и мозгу?
У мозга очень большая нейропластичность, и он в течение всей жизни способен выращивать новые нейронные связи. Чем больше мы даём мозгу интеллектуальных задач, тем больше он выращивает разных связей между своими отделами. Это шоссе, по которым ходят нервные импульсы. И чем их больше, тем лучше мозг сохраняет свою способность. Потому что с возрастом эти дороги начинают отмирать, и если у мозга было две дороги, то после того, как они отомрут, человек перестанет соображать. А если человек всю жизнь занимался интенсивной интеллектуальной деятельностью и вырастил десять дорог, то его мозг ещё долго будет работать. Борьба со старением постепенная и многоэтапная. По мере того, как мы побеждаем одни болезни, у нас активизируются другие. В XX веке мы победили почти все инфекции, сейчас активизировалась сердечно-сосудистая система и раковые заболевания. По данным ВОЗ, главная причина смерти — ишемическая болезнь сердца. Как только мы разберёмся с этой проблемой, следующим этапом станут болезни мозга. Есть мечта перенести мозг на электронные носители, чтобы ты мог не умирать окончательно, а хотя бы комменты в интернете писать.
Подпишитесь на нас в Telegram
