Весь мир знает, что Репиных в России два. Живописец Илья Репин в пять лет взял в руки карандаш, скрипач Вадим Репин пошёл в музыкальную школу. Художник никогда не занимался музыкой, но скрипач сейчас осваивает технику рисунка. Он живёт в Вене и Москве, и раз в год обязательно приезжает в Сибирь. Вадим Репин рассказал корреспонденту Сиб.фм о том, что он думает про классику в метро, как ухаживать за скрипкой и судьбоносных встречах.
Вадим, вы играли на скрипке на улице?
Играл. В лесу, волею судьбы. На одном фестивале физически не было места, чтобы заниматься, и те, кому не хватило места в маленьком здании, играли в лесу.
Скрипка же очень чувствительная к температуре, влажности. Это была Гварнери?
По-моему, Страдивари. Не зимой в тайге, а летом. Погода была идеальная, и никакой опасности для инструмента. В метро или на проспекте я ни разу не играл.
Почему бы не повторить эксперимент Джошуа Белла? Результаты, правда, были ужасающие — из тысячи прохожих остановилось всего семь. Что это, всеобщий уровень бескультурья?
Нет, дело не в этом. Представьте себя: идёте в метро, у вас столько забот — на поезд бы успеть. И на каждой станции кто-то играет, поэтому абсолютно нормально, что никто не придал этому значения. С одной стороны, всё логично, с другой — пиар-ход, чтобы привлечь внимание. Отнюдь не к тому, что никто не заметил скрипача, а к тому, что это был Джошуа Белл. Эксперимент достоин внимания, но результаты, мне кажется, нелогичны. Как профессионал я бы различил, что это он, проходя близко. И по звуку бы понял, узнал его и в лицо. Но если бы я шёл и слышал, что издалека доносятся звуки скрипки, я бы подумал, что это кто-то из уличных музыкантов хочет немного подзаработать.
Вообще страшно предположить, что музыкант играет в метро на скрипке Гварнери. Некоторые из бережливости даже боятся возить её на концерты в другие страны.
32 доллара с мелочью собрал Джошуа Белл игрой на скрипке у метро в Вашингтоне
За каждым хорошим инструментом нужно следить. Ухаживать так, чтобы он остался следующим поколениям и радовал следующие 300 лет. У меня всегда была мечта играть на Гварнери — последние годы даю концерты только с ней. Инструмент — это как голос. Мой учитель Захар Брон показал своим примером, как нужно относиться к инструменту, — не только физически, но и ментально. Безусловно, у нас есть особая тряпочка, которой мы стираем пыль канифоли, потому что она очень едкая. Если не следить, то пыль может проесть те остатки лака, которые остались на инструменте. Поэтому сразу после игры необходимо её стирать очень нежной особой тряпочкой. На самом деле структура инструмента — это дерево и клей. Бывает, что от перемены влажности дека отклеивается, что очень плохо для звука. Сам я никогда ничего не подклеиваю — иду к большим мастерам, которым действительно можно доверять.
Правда, что скрипка по-разному звучит в зависимости от времени дня и года?
Да, но не в такой мере, чтобы это можно было зафиксировать.
Безусловно, каждый инструмент имеет своё персоналити, или, по-русски, личность.
И в зависимости от состояния, от погодных условий она играет один день лучше, другой — чуть хуже. Но это всё субъективно: на расстоянии 50-100 метров видна другая картина, нежели вокруг тебя.
У Святослава Рихтера есть известная цитата: «Хорошая музыка при хорошем исполнении не требует никаких слов — она дойдёт до любого человека». Что такое в вашем понимании «хорошая музыка»?
Музыка — это самовыражение, как и любая форма искусства. Чтобы её понять и откликнуться, человек должен иметь представление об этой форме. При этом быть открытым душевно, чтобы поддаться этому полёту вместе с артистом. Музыка удивительна тем, что не требует никакого перевода. Две личности с разных континентов с разной культурой могут слиться в своего рода экстазе или восхищении. Это универсальный язык, доступный каждому. Что такое хорошая музыка? С одной стороны, дело вкуса. Но тут, безусловно, исполнение играет особую роль — любое произведение можно либо испохабить, либо сделать его более академичным. В хорошую музыку каждый вкладывает свои вещи, которые он близко к сердцу воспринимает и понимает.
Разве вам не приходилось объяснять смысл музыки словами?
93 года скрипачу Иври Гитлису, который приедет на Транссибирский арт-фестиваль 2015
В последнее время есть тенденция, когда делают пред- или постконцертные разговоры, и публика приходит с вопросами к артистам. Как правило, есть программные музыкальные произведения, где абсолютно чётко выписана история. Можно рассказать про эпоху, про композитора, про то, что он испытывал и в каком временном пространстве находился. Но так, чтобы рассказывать про музыку... Это сложно. И нет никакого смысла, потому что эмоциональную составляющую практически невозможно трезво объяснить словами. Хотя в процессе репетиций возникают направляющие, например, картина или образы. Но совершенно не факт, что слушатель будет движим этими образами. Каждый человек волен чувствовать музыку так, как он это чувствует.
Скрипач Михаил Казиник рассказывал историю, как он пригласил на концерт Рихтера учащихся ПТУ, которые ни разу не были на концерте классической музыки — про программу и Рихтера заранее не рассказывал. После он попросил написать отзывы. И получил ужасающую картину: «Вышел какой-то дядька и начал играть на пианине».
Такие случаи бывают везде, на всей планете. Своего рода подготовка и знания, безусловно, являются обязательной составляющей впечатления. Ничего страшного в этой истории не вижу. Для каждого из нас есть та область деятельности, в которой мы так же себя ощущаем, как Рихтер в музыке. Но у студента есть все возможности, чтобы это в себе изменить. Благодаря первому впечатлению пойти ещё раз, подготовившись, и вывести отношение на другой уровень. Главное, что волею судьбы человек оказался на концерте классической музыки. И есть шанс, что он может вернуться.
Есть люди, в том же Лос-Анджелесе, которые, читая мою биографию, спрашивают: «Как это — родился в Сибири? Люди разве там рождаются? Их же туда ссылают».
География ваших выступлений поражает — Бостон, Париж, Женева, Линёво, Искитим. Почему для вас важно, чтобы программа Транссибирского фестиваля игралась и в Новосибирской области?
Потому что это — нормально. Мы привыкли, что в столицах то и дело происходят концерты. Но в Москве, Лондоне, Париже многие симфонические оркестры делают турне вокруг столицы по маленьким городам для тех слушателей, которым трудно или дорого приехать в город. Наше искусство создано для того, чтобы переживать.
В Краснообске перед нами сидят те же люди, что и в Париже.
Это абсолютно одна и та же степень ответственности и душевного сопереживания.
Там вы выступаете с той же программой, что и в столицах или меняете содержание?
Абсолютно нет, мы делаем ту же программу, что и в больших городах. Будет она менее или более серьёзная, зависит от самой программы. Географическим положением это никак не продиктовано.
Правда, что в этом году на фестиваль приедет ваш учитель Захар Брон? Расскажите, как сейчас сложились ваши отношения, поддерживаете ли вы их?
Да, он будет гостем фестиваля в программе «Дети — детям». Мы решили, что в этом проекте будет несколько поколений его учеников. Мы общаемся, когда судьба сводит, но не часто, к сожалению. Он всегда останется моим наставником, и на «ты» мы никогда не будем переходить. С его стороны я тоже чувствую уважение и просто радость общения.
Вадим, расскажите, чем вы сейчас занимаетесь, кроме музыки? Слышала, что вы отлично играете в шахматы.
У меня абсолютно нормальные человеческие интересы. Первый самолёт летит в Москву, и я обязательно в нём — в свободное время стараюсь быть там, где живёт моя семья.
Своим примером сейчас я должен показывать, рассказывать и пытаться объяснить дочери очень многие вещи. Мои интересы, безусловно, должны идти параллельно с тем, чего она хочет.
Нахожу для себя новые сказки, перечитываю «Маленького принца». Пытаюсь овладеть искусством рисования, потому что ей очень нравится рисовать. У нас целая палитра красок, много кисточек, и каждый раз, когда есть возможность провести время вместе, мы делаем несколько совместных рисунков.
У вас есть педагог или вы самостоятельно?
Нет, сами! Сами!
Когда я общалась с вашими постоянными слушателями, они спросили: «Интересно, Вадим Репин — счастливый человек?» Казалось бы — разумеется. Но ответите ли вы без сомнения?
Прекрасный вопрос и абсолютно утвердительный ответ!
Когда ты востребован как профессионал, когда тебя ждут дома, когда ты занимаешься тем, что тебя волнует — ты счастлив.
Билеты на Транссибирский арт-фестиваль уже в продаже
Порой бываешь так занят, что не понимаешь, что происходит что-то особое. Очень важно заметить и уловить этот момент. Приземляешься в аэропорту Москвы уже в предвкушении, что вот-вот приедешь домой — это счастливое чувство. Улетаешь — грустно. Но мысли о том, что тебя ждёт новый проект и нужно выходить на сцену — это тоже огромная радость. Поэтому я утвердительно отвечаю на этот вопрос, и слава Богу!
Ваш успех — это история про человека, который много трудился, или судьба, в таком русском понимании?
За свою жизнь я действительно очень много работал. И мои успехи, как правило, сопровождались полнейшим посвящением себя тому, чем я занимался. С одной стороны, очень большая цена, с другой — сладкая, заслуженная отдача, которой можно радоваться и, не кривя душой, гордиться. А также без судьбоносных встреч и решений близких, в первую очередь моей мамы, ничего бы не могло и быть. Спасибо людям, которые сыграли в моей жизни очень важную роль — начиная от друзей и заканчивая наставникам. Спасибо Богу, судьбе и маме.
Подпишитесь на нас в Telegram
