Глобальную образовательно-просветительскую акцию «Тотальный диктант», появившуюся в Новосибирске в 2004 году, любят описывать в цифрах — 150 участников в начале, 108 200 — в 2015 году, 58 стран, 549 городов, количество отличников, филологов, ошибок в «тся/ться» и так далее. Все эти показатели — результат уникального эксперимента по управлению людьми, ресурсами и процессами, о котором сооснователь и идеолог акции Егор Заикин расскажет на грядущей конференции TEDx в Новосибирске. Перед этим организатор Тотального диктанта встретился с корреспондентом Сиб.фм и рассказал, как идёт работа над диктантом, зачем каждый год предлагать участникам новые «фишки» и почему управление глобальной просветительской акцией похоже на выпас котов.
Когда диктант только появился, все просто писали текст под диктовку и, довольные, расходились. А теперь и онлайн-курсы, и конференция, и встречи с филологами — значит ли это, что Тотальный диктант перерос рамки однодневной акции и стал чем-то большим?
Мы уже много лет говорим, что на базе Тотального диктанта строим систему дополнительного образования в сфере русского языка. Она включает в себя и образовательный элемент, и научный, и элемент пропаганды. Чтобы заинтересовать людей русским языком и чтобы они сами захотели этим заниматься, нужна именно пропаганда. Тотальный диктант — акция, которая проходит каждый год по всему миру,— работает на привлечение внимания. Она нужна не для того, чтобы проверять грамотность и повышать её, хотя и в этом плане есть какой-то эффект.
Но главное всё-таки — что Тотальный диктант создаёт информационную волну. Минимум за две недели до и две недели после диктанта десятки тысяч людей обсуждают его онлайн, на кухнях, на работе у кулера — везде, где можно. Они говорят о художественных достоинствах текста, правильности расстановки запятых, почему именно такой автор, кто как написал — и через обсуждение этих вопросов постепенно вовлекаются в темы, связанные с русским языком, начинают заниматься самообразованием, возможно, читать больше книг, задумываться над тем, как они пишут.
Онлайн-курсы русского языка на сайте Тотального диктанта
Таким образом, ежегодный Тотальный диктант превращается в «локомотив», который тащит за собой всю общественную систему дополнительного образования. В ней есть курсы русского языка для всех желающих почти в 200 городах — можно заниматься с преподавателем или онлайн, — есть и сильная научная составляющая: каждый год выходит по паре десятков научных статей, которые эксперты пишут на основе анализа материалов Тотального диктанта.
Можно ли отследить, реально ли повысился за время проведения Тотального диктанта уровень грамотности?
C помощью Тотального диктанта замерить уровень грамотности нельзя, потому что каждый год у нас текст разной сложности, разные люди приходят писать его на разных площадках. В один год решила коллективно прийти группа студентов-филологов, в другой год они не пришли, и сразу резкий скачок уровня грамотности. Это не какой-то стандартизированный инструмент вроде ЕГЭ, поэтому мы не можем сказать, что в прошлом году диктант написали лучше или хуже, чем в этом. Нет критериев, по которым их можно сравнивать.
Однако на основе данных Тотального диктанта мы можем оценить общее состояние в сфере грамотности. В начале февраля этого года у нас была конференция, на которую съехались организаторы и эксперты со всего мира. Они проанализировали ошибки в работах участников диктанта 2015 года и пришли к выводу, что распространённое мнение о плохой грамотности или её резком падении в последние годы, о том, что у нас из школы выходят полными неучами в плане русского языка — это мнение не имеет под собой реальных оснований.
Все основные правила, которые изучают и прорабатывают в школе, у участников Тотального диктанта не вызывают затруднений. Чётко видно, что в правилах, которые входят в школьную программу, допускается минимальное количество ошибок. Все ошибки — в более редких, замороченных случаях, которые в школе либо краем глаза проходят, либо вообще не рассматривают.
Сколько длится работа над диктантом? Допустим, три месяца вы с Ольгой Ребковец его готовите, а что делаете остальные девять?
Подготовка к Тотальному диктанту следующего года начинается, когда ещё не завершился диктант этого года, и работаем мы круглый год — с партнёрами, спонсорами и так далее.
Может быть, у кого-то складывается ощущение, что мы работаем только последние три месяца перед диктантом, но эти месяцы мы просто работаем круглосуточно.
А остальной год — в обычном рабочем режиме, восемь часов в день. Тотальный диктант проходит раз в год, но в общественную систему дополнительного образования входит, например, конференция на 200 человек со всего мира, на которую нужно потратить немногим меньше усилий, чем на сам диктант. Есть курсы и ещё куча активностей в течение года. Практически сразу после диктанта желающие организовать следующий начинают подавать заявки.
Диктант непрерывно развивается.
Как у Алисы в Зазеркалье: чтобы оставаться на месте, нужно бежать очень быстро, а чтобы куда-то двигаться, нужно бежать ещё быстрее.
Каждый новый диктант — это фактически новый проект. Изменяется масштаб события, и приходится перерабатывать организационные схемы. У нас добавляются новые фишечки и плюшечки, дополнительные возможности для участника. Всё это нужно придумать и реализовать.
Летом мы собираем всех организаторов для многодневного мозгового штурма, посвящённого развитию диктанта. Обсуждаем, как прошло мероприятие в этом году, какие возникли проблемы, какие есть точки роста, что можно улучшить и так далее. Дальше начинаем реализовывать эти идеи. Это двусторонний процесс.
Со своей стороны мы думаем, что ещё такого организовать для наших участников, о чём они пока не подозревают, но, возможно, порадуются.
Например, мы однажды поняли, что куча людей, которые не смогли написать Тотальный диктант на одной из площадок, потом заходят на сайт, распечатывают текст, друг другу его диктуют, либо находят видеозапись диктовки и пытаются писать у себя дома на листочке или в тетрадке. Тогда мы поняли, что нам нужно что-то делать с этими людьми, и сделали для них онлайн-диктанты.
Как пример встречного движения можно привести курсы подготовки к диктанту. Несколько лет подряд мы сталкивались с тем, что объявляем дату нового Тотального диктанта, и люди начинают писать в блогах и социальных сетях: «Вот, скоро новый Тотальный диктант, надо обязательно написать его хорошо. А как можно подготовиться? Может, есть какие-нибудь курсы? Может, вы, организаторы, знаете, где есть такие курсы? Может, вы их сами организуете?»
Мы это прочитали и сделали такие курсы. Сначала они проходили в НГУ, а потом распространились на десятки и сотни городов. И всем от этого было хорошо. Мы также начали получать запросы от людей, которые не могут попасть на оффлайновые курсы. Стала популярной тема онлайн-курсов, все про них узнали, и народ начал нам писать: «А вы там не собираетесь запустить курсы в онлайне?» Ну так, с намёком. И действительно — в этом году мы запустили и онлайн-курс.
2008 — год проведения первого массового открытого образовательного курса Connectivism and Connected Knowledge
А почему вообще онлайн-курсов, в том числе и русского языка, становится всё больше? Это реальная тяга к знаниям у людей или преходящая мода?
Рынок онлайн-образования сейчас находится на нижней точке своего графика. Так бывает всегда, когда в нашей жизни появляется новая технология.
Сначала вау-эффект, все начинают активно этой технологией заниматься, вкладывать деньги, все про это пишут, обсуждают.
Заинтересованность общества растёт, и надувается пузырь.
Потом происходит небольшое схлопывание этого пузыря: кто-то разочаровывается, какие-то компании, внедрявшие технологию, закрываются, выявляются проблемы, которые вначале из-за вау-эффекта были не видны. И общественный интерес к этой технологии немножко затухает, график использования идёт вниз, достигает нижней точки, а потом начинает опять расти постепенно. Теперь технология уже безо всякого вау-эффекта, просто ползучим образом входит в нашу жизнь, и уже через пару лет мы не можем представить свою жизнь без неё.
«Пузырь доткомов» — экономический пузырь, существовавший примерно с 1995 по 2001 год и возникший из-за взлёта акций американских интернет-компаний
Самый очевидный пример — интернет. Можно вспомнить бум доткомов в конце 90-х годов, когда был огромный информационный шум вокруг интернет-стартапов: все говорили, вкладывались, с безумными глазами бегали. В начале 2000-х всё это схлопнулось. Люди потеряли деньги и интерес к интернету. Говорили: «Да нет, интернет — это так, останется игрушкой для гиков». А теперь без интернета невозможно себе представить жизнь. С онлайн-образованием происходит сейчас то же самое.
Три-четыре года назад онлайн-образование стало расти как на дрожжах. Потом появились проблемы: непонятно было, как это монетизировать и что делать с посещаемостью, если большая часть участников онлайн-курсов их не дослушивает. Поэтому сейчас шум вокруг этого явления подзатих, но очевидно, что за ним будущее, и уже через пару лет практически не останется людей, которые бы ни разу в жизни не прошли онлайн-курса.
Тотальный диктант задал некий шаблон просветительской акции. Потом появились «Контрольная сумма» по математике, «Контурная карта» по географии и тому подобное. Но они далеко не так популярны. Почему они не выстрелили? Нет эффекта новизны?
«Контрольную сумму» и «Контурную карту», также как и Тотальный диктант, придумали в НГУ
На самом деле формат, который популяризировал Тотальный диктант — массовое образовательное событие, распространяемое по франшизе — независимо зародился во многих местах мира одновременно. Мы здесь шли своим путём, набивая шишки, придумывали этот формат, но можно вспомнить, что в то же время в Японии придумали ПечуКучу, в США — TEDx. Можно вспомнить огромное количество образовательных событий, которые организуются и распространяются по той же модели, что и Тотальный диктант.
«Контрольная сумма» и «Контурная карта» — это события, которые ближе новосибирцам, потому что появились в Новосибирске. Но есть огромное количество таких мероприятий, которые глобально распространены по всему миру, и любой желающий может написать координаторам этого события. Их реально десятки. «Час кода» какой-нибудь. Любой может написать в оргкомитет «Часа кода», получить все необходимые материалы и провести у себя на площадке «Час кода».
Интервью с организатором TedX в Новосибирске
Почему «Контурной карте» и «Контрольной сумме» не удалось испытать такой же феноменальный рост, как у Тотального диктанта? Ну, мне видится два фактора: во-первых, тематика. Да, люди действительно интересуются географией или математикой. Им интересно прийти порешать задачки или вспомнить, где какие географические объекты расположены. Но интерес к географии и математике не является базовой ценностью общества. Русский язык — совершенно другая история. С ним постоянно имеет дело каждый из нас, и это именно то, что может быть интересно максимально широким слоям общества. Более общий интерес трудно придумать, так как 99,5 % населения умеют писать. И в качестве участников диктанта мы видим представителей абсолютно всех слоёв населения — и по возрасту, и по профессии, и по образованию, и по политическим предпочтениям.
Второй фактор — чтобы проект состоялся как глобальное событие, нужно прилагать к нему реальные усилия. Мы в штабе уже пять лет буквально живём проектом. Вкладываем все силы, не спим ночами и очень много работаем. Возможно, это и незаметно. Но если заниматься событием в качестве хобби, раз в год, ненапряжно, то в большую историю это не вырастет.
Понятно, что такое Тотальный диктант для тебя с Ольгой Ребковец. Но что получают координаторы на местах, кроме бессонницы и дёргающегося глаза?
Координаторы на местах получают возможность почувствовать себя частью глобального движения.
Ты вносишь свой вклад и видишь, как у тебя буквально из-под рук вырастает что-то неописуемо прекрасное.
Это как запустить ракету в космос — над этим тоже работают тысячи человек, но, думаю, каждый из рабочих, вертевших гайки в ракете, испытывает совершенно потрясающие чувства, когда дело его рук взлетает. Здесь то же. Событие проходит раз в год, и каждому приятно осознавать, что есть и его вклад в то, чтобы это событие сбылось.
Второй момент: фактор «кто, если не я». Все координаторы — добровольцы. Они сами, как правило, пишут нам в штаб: «Давайте я займусь организацией Тотального диктанта у себя в городе, на своей площадке». Почему это происходит?
Человек видит, что в соседних городах почти по всей России проходит акция, а в его городе — нет. А как быть? А что надо сделать, чтобы была? Тогда и включается фактор «кто, если не я?»
Человек понимает, что, если он этим не займётся, то везде будет диктант, а в его городе нет. Вот такая ответственность перед обществом.
Ну и немаловажно, что каждый организатор Тотального диктанта в своём городе становится небольшим селебрити. Он общается с местным истеблишментом, с ректорами, чиновниками, с медиазвёздами, когда приглашает их диктовать, с бизнесменами, когда ведёт с ними переговоры о партнёрстве. И эти контакты, известность, репутация, да и опыт, полученный в процессе организации, — дорогого стоят.
Насколько велик потенциал труда, основанного на голом энтузиазме? Люди, наверное, быстро перегорают?
Действительно, такая проблема есть. Люди могут перегорать и терять интерес к проекту. Но это же не проблема труда, основанного на энтузиазме. Это проблема любого труда. Бывает, человек говорит «всё, я больше не могу» и передаёт полномочия другому. Чуть ли не чаще организаторов перегорают филологи, у которых достаточно неблагодарная работа. Каждый год они проверяют тысячи работ, но их труд практически незаметен — они не становятся медиазвёздами, не получают публичных благодарностей от участников. Но редко кто покидает Тотальный диктант насовсем. Человек может не раз сказать себе «всё, хватит», но приходит очередная весна, новый цикл подготовки, и этот поток вовлекает снова и снова — устоять трудно.
В чём секрет координации такого количества людей по всему миру? Это иерархия или сетевая структура?
Мы каждый год собираем обратную связь: каждый координатор имеет возможность высказаться, что ему хотелось бы изменить, что добавить или убрать. Потом самые активные организаторы съезжаются в феврале на конференцию и там снова обсуждают.
Правда, координаторы диктанта по всему миру — добровольцы, и у каждого из них свой взгляд на мероприятие. Так что координация Тотального диктанта похожа на выпас котов.
«Как пасти котов» — книга Дж. Ханка Рейнвотера о том, как руководить программистами
Нам приходится прилагать много усилий, чтобы убедить организаторов в городах выполнять инструкции и делать диктант именно таким, каким он задуман. Но эта задача упрощается тем фактом, что колхоз — дело добровольное. И если какой-то человек не хочет играть по правилам, он может просто не делать диктант, а сделать какое-то другое мероприятие.
Как у тебя с Ольгой Ребковец разделяются обязанности?
Тотальный диктант давно превратился в огромный конгломерат проектов, поэтому нельзя провести черту и сказать «вот здесь твои обязанности, вот здесь — мои». Оля руководит проектом в целом и отдельно специализируется на взаимодействии с филологами, экспертной комиссией и координаторами в городах. Моя сфера ответственности — внешние коммуникации. Я придумываю суть, идеологию, то есть смысловое наполнение бренда. Я также отвечаю за взаимодействие со СМИ, за наш сайт, социальные сети, за все видеоролики, которые мы снимаем, и афиши, которые мы рисуем, за все онлайн-активности.
Мы с Олей осуществляем общую координацию, но по каждому из направлений есть отдельный человек, и он, как правило, знает, как выполнить задачу лучше, чем мы. С ними я и взаимодействую — и считаю это единственно верной управленческой стратегией.
Если тебе нужно что-то сделать хорошо — поручи эту задачу человеку, который умеет делать это лучше тебя.
12 тысяч человек было задействовано в 2015 году в организации Тотального диктанта
И тогда просто говоришь, какой результат ты хотел получить, а человек тебе рассказывает, как это лучше сделать. Я стараюсь не работать с людьми, которыми нужно объяснять конкретно, что и как надо сделать. Стараюсь только описать, какой требуется результат.
Поэтому взаимодействием со СМИ, например, занимается наш партнёр, — агентство АГТ-Сибирь. Я им в начале нашего сотрудничества рассказываю, чего мы в этом году хотели бы добиться и от каких СМИ, а дальше они сами придумывают, что для этого надо сделать, потом работают достаточно самостоятельно. В других сферах — то же самое.
Как устроена экономика проекта?
Вначале давай определимся, про экономику чего именно мы говорим. Поскольку Тотальный диктант — очень большой конгломерат проектов, у каждого из них есть свой бюджет и способы его наполнения.
Если говорить о Тотальном диктанте как об однодневной ежегодной акции, без побочных проектов, она по-прежнему существует за счёт поддержки партнёров. У нас есть огромная аудитория участников, которые приходят писать диктант, заходят на наш сайт, читают статьи в СМИ, пишут диктант онлайн — за возможность коммуникации с этой аудиторией компании готовы платить деньги. Никогда на организацию диктанта мы не получали ни государственных субсидий, ни грантов.
Вообще, бюджеты у нас двух уровней. Первый — это бюджет штаба, средства и материалы, нужные для координации диктанта по всему миру, чтобы привозить авторов в Новосибирск, подготовить текст и самим не помереть с голоду.
Второй уровень — у локального координатора в каждом городе есть свой бюджет на организацию. У кого-то этот бюджет вообще без денег. Находят партнёров, которые печатают бланки и ручки, а больше ничего и не надо. Кто-то привлекает живые деньги у местных спонсоров, но мы в это особо не вникаем.
О чём ты будешь рассказывать на грядущей конференции TEDx в Новосибирске?
22 мая Егор выступит на TEDxNovosibirsk. Купить билет
Я планирую подробнее рассказать именно о формате массовых образовательных событий, которые распространяются по франшизе, о том, как этот формат устроен и как практически любой может при желании и известной настойчивости организовать сетевое глобальное событие, подобное Тотальному диктанту.
Андрей Усачёв — автор книжек «Оранжевый верблюд», «Малуся и Рогопед», «Школа снеговиков», а также учебников, сборников стихов, сборников сказок и сценариев к мультфильмам
И наконец — почему в этом году автором текста стал детский писатель Андрей Усачёв, а не какой-нибудь гигант вроде нобелевского лауреата Светланы Алексиевич?
Благодарим лофт «Пчела» за помощь в организации интервью
На самом деле то, что Усачёв малоизвестный автор — только кажется. Практически каждый человек, у которого есть дети, знает, кто такой Усачёв, его книжки есть в отделе детской литературы любого магазина. Мы практически не встречали негативных отзывов о нём — ни среди наших экспертов, ни среди филологов, которые в курсе литературного процесса, ни среди координаторов в городах. Никто не высказался против. Все прекрасно знают, кто такой Усачёв, и были рады, что он станет автором этого года.
Ещё немаловажный фактор — мы стараемся быть похожими на сторублёвую купюру и нравиться всем, и понимаем, что какого литератора ни выбери, найдётся огромное количество людей, недовольных этим выбором по самым разным причинам. Взять ту же Алексиевич. Все мы помним, какой негатив у определённой части общества вызвало получение этим писателем Нобелевской премии. Казалось бы, русскоязычный писатель получил главную премию мира — надо плясать и радоваться. Но очень многие люди были недовольны, и так практически с любым писателем. Но если выбирать такого автора, которого любят более-менее все, это будет как раз детский автор, и Усачёв по этому критерию идеально подходит.
Подпишитесь на нас в Telegram
