Туристом я решил стать за день до похода в горы. Начало, пожалуй, не очень многообещающее. Однако маршрут десятидневного пешего (это словосочетание мне предстояло ещё неоднократно осмыслить) путешествия на Алтай был проложен, и мне ничего не оставалось, кроме как сдержать обещание, данное Паше в беспощадной рюмочной. Ниже — сумбурное описание того, как сегодня выглядит дорога к Белухе, главная алтайская пешеходная трасса всех времен.
Маршрутов до горы Белуха не так много и все они, я уверен, не оставляют равнодушным человека, который по восемь часов в день несёт в гору рюкзак высотой в свой рост. Мы втроём, навьючившись, начали поход из деревни Тюнгур вдоль рек Кучерла и Текелюшка и дальше — через перевал Каратюрек. Расчётная длина маршрута — 80 километров, вернуться в город нужно через одиннадцать дней: у Паши концерт, у Марка билет на поезд.
По поводу грамматического рода русского слова «виски» до сих пор есть разногласия, но это не помеха в настоящем походе
К моей большой радости, я сумел оперативно — и в достаточной степени грамотно — укомплектоваться. Даже сообразил взять с собой не безликого пятизвёздочного, а харизмата Джека, правда, немного. Опыт же туристических сборов мне достался от предыдущего майского байдарочного похода по Ленинградской области. Так вот, в тот первый раз я твердо уяснил: в поход с вилкой и без миски не ходят!
На взгорье мы повстречались с пастухом, который указал дорогу и мимоходом поведал, что отару его овец распугал медведь, и теперь приходится бродить по хребтам, высматривая заблудших в бинокль. Ещё он поохал, что много нынче москвичей да иностранцев едет, но чем это его не устраивает, выяснить не удалось. Хотя я, пожалуй, понимаю: людно в безлюдном месте быть не должно.
Тем временем, у нас с Пашей и Марком завязался спор. Точнее, у Паши и Марка со мной. Дело в том, что на второй день мы порядком вымокли — с неба три часа как уже не моросило, а откровенно лило — и оказались перед выбором: отважно пройти суточную норму или остановиться в чудом оказавшемся перед нами срубе с баней. Уравновесить качелю полемики мне удалось только финальной самоуверенной фразой: «Мокрый турист — не турист», с чем мои спутники согласились. И вот мы уже сушимся над каменной печкой и топим баню. На следующий день развлечения закончатся: впереди подъём вдоль горной речки с безобидным, казалось бы, именем Текелюшка, в направлении перевала Каратюрек.
Утром Анатолий, уравновешенный крепкокожий человек с прямым взглядом и твёрдой рукой, подбодрил нас тёплым напутствием, а один из трёх его улыбчивых внуков поинтересовался, куда мы идём. Ответить на этот вопрос мы доверили Паше, который со всеми деталями описал наш маршрут шестилетнему собеседнику, пока мы перепаковывали амуницию. Самое время добавить, что Паша — мой двоюродный брат, с которым мы не виделись без малого пятнадцать лет. Живем мы при этом в одном городе (тот раз, когда я выпросил у него виолончель для съёмки и, вернув, исчез ещё года на три, не считается). Поэтому для нас обоих поход был весьма ответственным мероприятием.
Объём среднего туристического рюкзака —
Тропа была сырая и заставляла нас пребывать в непрерывном тонусе, поскольку иногда приходилось подниматься практически вертикально. Это с лихвой компенсировалось тяжёлым сладковатым таёжным воздухом и невероятными небесными этюдами, но в корне меняло представление о пешем походе как о некотором созерцательном ретрите: чтобы посозерцать под 25 килограммами (пустяковый вес для более-менее подготовленного туриста и испытание для такого физически безалаберного товарища, как я), нужно изрядно потрудиться.
Четырёхместная палатка комфортно вмещает только троих человек
За два дня похода я сделал некоторые выводы. Во-первых, рюкзак в пути не стоит снимать вообще, иначе после каждого привала приходится вновь себя убеждать, что всё происходящее — посильная реальность. Во-вторых, взятый с собой — пусть даже и тонюсенький — сборник рассказов Кортасара свидетельствовал о моих дурных туристических манерах. И, в-третьих, какое место в палатке ни выбирай с вечера и сколько еловых веток ни настилай — проснёшься от скрежета позвонков, требующих ортопеда.
Подъём нам дался нелегко: уже на четвёртый день пути, оказавшись на середине перевала, мы поняли, что преодолеть хребет (всего примерно шесть часов вверх), без вреда для себя и завтрашнего дня мы не способны. Без долгих дебатов мы разбили палатку рядом с ледником, сопротивляясь тревожным порывам ветра, которые тащили за собой фронт плотных грозовых облаков, что нас, надо признать, не очень вдохновляло. Температура ночью — минус пять градусов Цельсия.
3060 метров — высота перевала Каратюрек. По туристической классификации — категория сложности 1А
Ночь на высоте почти трёх тысяч произвела на меня очень странное, незабываемое впечатление: в моей девственной туристической практике это была одна из самых мужественных и романтических вех, и теперь, наконец-то, я понял, куда и зачем мы идём, о чём хрипел Высоцкий и почему «всё изменится, когда мы доберёмся» (так нас напутствовали идущие обратно туристы). Ощущение поднебесья не покидало с самого момента заката вплоть до глотка Джека, бережно налитого перед сном в крышечку и усилившего душевные переживания как минимум вдвое.
Всеми силами постаравшись не пропустить рассвет, я успел сделать несколько подъёмов на соседние возвышенности, чтобы геройски вдохнуть разряженный воздух и предпринять попытку согреться после бодрящей ночи. Фотоаппарат, однако, забыл в палатке и успокаивал себя словами, подслушанными у Бродского: «Предпочитаю фотографировать на сетчатку».
Белуха — наивысшая точка Горного Алтая (4506 м.), венчающая Катунский хребет
Сегодня был великий день (для восторженного к тому времени меня, конечно): в первой половине мы преодолели пик перевала и нам открылась долина реки Аккем, которая головокружительной панорамой подставляла взгляду и белоснежные бока Белухи, и янтарные хребты прилегающих гор, и стремление льдов в Аккемское озеро. Наблюдать всё это, когда сверху и снизу плывут облака — бескрайнее наслаждение, особенно в моменты, когда стихает ветер и слышишь звон небес.
Белуха оправдывает своё название: с головы до пят она покрыта снегом, слепящим глаза на солнце. В непосредственной ее близости испытываешь чувство совершенной безмятежности и бессмысленности летоисчислений. И я даже боюсь представить, какие ощущения посещают альпинистов, покоряющих вершины горы, которую местные жители называют Уч-Сюмер — «жилище богов».
Музыкальным сопровождением могут стать произведения глыбообразного Сергея Васильевича Рахманинова
Стало быть, с настоящего момента наша тропа будет преимущественно виться вниз, и, учитывая то, что за половину пути мы уже подъели часть провизии, жизнь стремительно налаживалась. Паша охотней вспоминал свой джаз-коллектив и чаще говорил о музыке (так, например, я узнал, что третий концерт Рахманинова с точки зрения критиков куда любопытней второго); Марк, забыв о больных коленях, ушёл на час вперёд, а мне представилась возможность прибраться не только на антресолях сознания, но и разобрать чулан накопленных за долгое время переживаний, чем я охотно и занимался. Уже к раннему вечеру мы добрались до места нашей стоянки на берегу озера Аккем, откуда на следующий день запланировали совершить ещё один четырёхчасовой подъём в Долину семи озёр, место с семицветной палитрой (в хорошую погоду, конечно).
Берега озера усеяны палаточными лагерями: здесь встретились организованные группы норвежцев и швейцарцев, гордо таскавших свои кресты на кусках красной материи, альпинисты разной степени подготовки, туристы-спортсмены, йоги, сыроеды и Серёжа из Красноярска, наш подтянутый сосед с семьёй, который угостил нас сухарями и куском копчёного сала (если бы Сиб.фм раскошелился ещё на пару начертаний шрифта Грета, то словосочетание «копчёного сала» можно было бы выделить жирным или хотя бы курсивом).
Всю оставшуюся часть пути (около двух дней) я смаковал мысль «был в горах» и считал приключение состоявшимся, пока мы не сели в кузов открытого бортового ветерана ГАЗ-66 с пробитым передним колесом, пока не спустилась ночь и не обозначился ливень, пока мы не начали взбираться на заключительный перевал по размытой дороге. Но это уже совсем другая история.
Читайте
этот репортаж
на английском
Когда мы добрались до города Новосибирска, Паша, протянув мне руку, спросил: «Ну что, пойдёшь ещё?»
Подпишитесь на нас в Telegram
