Как отбирают танцовщиц стриптиза, занимаются ли сексом в привате и что происходит, когда гость увозит танцовщицу стриптиз-бара с собой?
Журналист Сиб.фм попробовала устроиться в один из стриптиз-клубов Новосибирска, чтобы выяснить, кого берут в танцовщицы стриптиза, на какой месячный заработок можно рассчитывать и что требуют от девушек, раздевающихся у шеста.

Все имена в тексте изменены. — Прим. ред.

Первый этап — собеседование с директором стриптиз-бара — укладывается в полчаса. Мы договариваемся о «просмотре»: завтра загляну в бар на пару часов, чтобы увидеть, как всё работает на самом деле.

В следующий вечер я прихожу за двадцать минут до открытия. По вывеске уже бегают разноцветные огоньки, перила тоже подсвечены, входную дверь ярко освещают круглые фонари. Внутрь я прохожу только после досмотра с металлоискателем. Пока отдаю куртку в тесную гардеробную, за стеклянной дверью звучат громкие аплодисменты — бар начинает работу.

Перед тем как входит первый гость, менеджер смены выкрикивает: «Гости! Деньги!», а громкость музыки прибавляется.

Первой ко мне подходит официантка в джинсовых шортах и брендированной футболке.

«Месяц дорабатываю офиком и ухожу танцулей», — практически сразу делится она. Девушка рассказала, что уже работала танцовщицей, а потом ушла из заведения.

«Хотела отдохнуть, а когда вернулась, решила официантом попробовать. Но заработок просто небо и земля: я чаевых за неделю заработала полторы тысячи. Плюс по сменам нагрузка большая, а танцули сами график выставляют», — рассказывает она.

Как и директор бара, девушка утверждает: чтобы танцевать и зарабатывать, необязательно крутить пируэты под потолком.

«Есть принятие своего тела хотя бы процентов на 50 — нормально всё, дальше раскачаешься», —

она откидывает за спину длинные выпрямленные волосы и быстро уходит к одному из столов.

Почти сразу подходит и одна из танцовщиц: самая высокая, с белоснежной кожей и уже темнеющими синяками на ногах.

— У меня чувствительная кожа, но мне не больно, и они просто появляются. В последнее время даже гости спрашивают: «Тебя что, бьют?» — сразу объясняет она, поправляя чёрную портупею.

— И что ты отвечаешь?

— «Хочешь попробовать? Пошли в приват», — хрипловато смеётся девушка.

Рита работала в общепите с 14 лет, а сюда устроилась в сентябре, после совершеннолетия.

«Изначально я стажировалась в другом стриптиз-баре официанткой, там постоянно говорили: ты обязательно должна быть танцовщицей. Но тогда у меня был парень, а когда мы расстались, я подумала пару недель и пошла танцевать. Думала, буду стесняться, но в итоге ушла в приват в первый же день. Там есть большое зеркало напротив, вот я туда смотрюсь, помаду подправляю или просто залипаю», — тянет к губам длинные пальцы девушка.

По словам Риты, в приватных комнатах гости действительно могут трогать танцовщиц.

«Руку на лобок положить — да, может, но пальцы внутрь засовывать — нет, конечно. По факту, это уже секс, он здесь не разрешён. Хотя, конечно, есть девочки, которые и таким занимаются — мы не знаем, кто именно, но что занимаются — это сто процентов», —

лениво потягивается девушка.

Она говорит, что нельзя даже дать гостю свой номер. А вот уехать с ним на всю ночь разрешается: достаточно заплатить менеджеру штраф в пять тысяч рублей, а остальные деньги за «выкуп», цену которого назначает сама девушка, она забирает себе. Рита сразу предупреждает: уезжать со всеми, кто захочет тебя выкупить, — не вариант.

«Недавно я поехала домой к гостю, а он начал ко мне лезть с вопросами: «Умеешь минет делать?» Пришлось вызывать такси и уезжать, при этом ещё из своих денег штраф заплатить, но мне уже всё равно было», — поделилась она.

Штрафуют не только за отъезд на всю ночь. В баре есть санкции за опоздание, невыход на смену и даже за подмену с другой танцовщицей. При этом «чай», который гости оставляют в белье девочек, делится сразу после того, как танцовщица спускается со сцены — уходить с деньгами в раздевалку нельзя: 50 % сразу отдаются менеджеру.

Совсем рядом раздаётся резкий звон. Грузный мужчина в полурасстёгнутой рубашке с силой опускает пустой бокал на барную стойку, а потом разворачивается к танцовщице, которая стоит ближе всех — и хватает за шею сзади.

«Ты зачем всем даёшь, а?», — басит он, притянув её к своему лицу, покрытому крупной испариной. «Ну, зачем даёшь всём?», — повторяет мужчина, а потом наотлёт отталкивает девушку. Она удерживается на ногах только благодаря другой танцовщице, которая быстро хватает её за локоть. Несколько секунд обе ищут равновесие на 15-сантиметровых каблуках.

— И часто с вами вот так?

— С ним бывает, да... Он из постоянников, специфичный немного.

К этому просто надо привыкнуть, —

отворачивается Рита.

В помещении становится всё больше дыма, постепенно увеличивается и громкость музыки. Танцовщицы уже распределились по залу: одна забралась на широкую барную стойку, несколько девушек раскинулись на диванах, ещё две болтают друг с другом в самом дальнем углу.

«Кстати, девочка с девочкой — это у нас приветствуется! Бисексуалки здесь всегда есть», —

рассказывает Рита, прислонившись своим бедром к моему и наклоняясь поближе к лицу, чтобы перекричать музыку.

Запах её тела — сладкий и мягкий, но слишком ненавязчивый, чтобы пробиться через алкогольные испарения, мужской пот и сигаретный дым. В зале можно курить и гостям, и персоналу, поэтому электронные сигареты и вейпы танцовщицы носят прямо в лифчиках.

Рита рассказывает, что для многих девушек этот бар — не единственное место работы. Одни совмещают с должностью официанта здесь же, а кто-то занимается совсем другим.

«Я вот татуировки бью, а она (машет рукой в сторону девушки на сцене) в кофейне работает».

При этом «новых» девочек видно сразу: они передвигаются на стрипах медленно, почти не выпрямляя ноги.

Она говорит, что многие приходят сюда даже в своё свободное время. Столкнуться со знакомыми и даже родственниками большинство уже не боятся.

«У нас так одна девочка сначала спряталась в раздевалке, а потом всё равно вышла — всё-таки это её работа», —

рассказывает Рита, поправляя чёрные кружева на груди и отводя от лица прямые пряди.

Волосы выпрямлены почти у всех танцовщиц: это такая же часть «дресс-кода», как и вечерний макияж, поэтому их глаза накрашены чёрным или блёстками. На губах каждой девушки всегда несколько слоёв помады любого оттенка красного, из-за чего коктейли и пиво они пьют только через трубочку.

Некоторые иногда словно замирают со стаканом в руках, и тогда их глаза за нарощенными ресницами на несколько секунд стекленеют. Но девушки быстро «включаются» и поднимаются на сцену, аплодируют другой танцовщице или встречают вошедшего гостя.

Перед уходом менеджер смены приглашает заглянуть на тренировку завтра.

«Тоже посмотришь, может, и сама попробовать захочешь», —

предлагает она, легко обнимая меня на прощание.

Оглушительная музыка, жаркая духота и переливающийся на телах танцовщиц свет остаются за стеклянной дверью.

На тренировку я прихожу ещё раньше, чем на собеседование — она начинается за несколько часов перед сменой.

Сначала заглядываю в гримёрку. Туда ведёт белая дверь с чёрной табличкой с надписью: «Служебное помещение».

Внутри стоит тот же сладковатый запах, который чувствуется от танцовщиц.

На длинных зеркалах вдоль стен — схемы макияжа, который полагается нанести перед выходом в зал.

Стойка для верхней одежды сейчас почти полностью свободна, а вот пол и верх железных шкафчиков заставлены стрипами (специальная обувь для pole dance. — Прим. ред.). В одном из углов они свалены в общую кучу с кроссовками и тапочками.

На поверхности шкафчиков — потрёпанные листы со списком десяти лучших танцовщиц месяца, штрафными сетками и списком правил. На одной дверце приклеен бумажный стикер с написанным от руки «Хватит пить водку!»

Через несколько минут здесь уже переодевается Алиса — хореограф клуба. Разминается она тоже прямо в гримёрке, по очереди закидывая ноги в обычных чёрных велосипедках на один из столов. Подошвы её стрипов с высокой шнуровкой сильно сбиты.

Пока мы выходим в зал, Алиса рассказывает, что тренирует танцовщиц три раза в неделю.

Девушка включает музыку, а потом уходит за барную стойку и вытаскивает оттуда бутылку водки. Одним движением снимает запечатанную крышку, выливает алкоголь на салфетку и протирает шест на сцене.

— Чтобы не скользить? — уточняю я.

— Ага. Девочки и потеют, и то же масло после солярия остаётся, — кивает Алиса.

Следующие полтора часа она не отрывается от девушки, которая сегодня в первый раз выйдет на сцену стриптиз-бара. По воздуху разносятся гулкие удары стрипов друг о друга, звук соприкосновения кожи с металлом и звонкие указания хореографа. В очередной раз уточнив у меня время, Алиса спускается со сцены, но её подопечная остаётся там: сидит, обхватив тонкими руками острые колени, и вскидывает широко распахнутые глаза на шест.

Хореограф легко садится напротив и мягким движением заправляет волосы девушки за ухо.

— Ты чего? Ты же такая красивая, чего боишься? — она словно подныривает под её взгляд.

— Сделать что-то не так... — после долгой паузы тихо отвечает девушка, не поднимая глаз.

Алиса кладёт ладонь на её плечо и легонько сжимает.

— Один человек из ста не ошибается.

А остальные девяносто девять — падают и спотыкаются, и это нормально.

Но ты будешь той, которая не ошибётся.

Девушка подтягивает к себе голые загорелые ноги и словно становится ещё меньше.

— Опозорюсь же, — почти выдыхает она.

— Никогда так не думай! И не живи с теми, кто так говорит, — решительно отрезает Алиса.

Когда зал начинает заполняться другими танцовщицами, хореограф прямо в стрипах забирается на диван и рассказывает, как строится смена.

Основная работа танцовщиц делится на нон-стоп и приват.

«Нон-стоп длится две песни. На начале второй тебе нужно снять верх», — рассказывает Алиса, поёживаясь от холода.

«Потом могут забрать в приват. Там тоже две песни, но раздеваешься сразу».

На этом спектр услуг стриптиз-бара не заканчивается.

Например, гость может заказать лэп-танец, и девушка станцует без верха на столе, диване или его коленях.

Пользуются популярностью и несколько шоу: в сливках и с пеной.

«Можешь предложить гостю тебя помыть или сама красиво по себе пену поразмазывать. Со сливками по той же схеме», — объясняет Алиса.

Один из «гвоздей программы» — номер под названием «Лесбос».

«Это как приват, только с девочкой. Танцевать во время него запрещено. Все девочки выходят, снимают верх и как бы воспроизводят половой акт друг с другом. Недавно на тренинге рассказывали, как имитировать пенетрацию, мне даже самой интересно стало», — делится хореограф.

— То есть друг друга трогать мы можем. А как быть с гостями?

— Им можно вас трогать, да. Вообще ты имеешь право запретить, а если гость нарушает твоё ограничение, уйти из привата раньше.

Но препятствовать всем прикосновениям гостя ты не можешь — только тем, которые реально интерпретировать как секс. Например, по внутренней стороне бедра провести можно, но если лезут глубже лобковой кости — скорее всего, пальцы окажутся внутри.

Это уже будет интим, и такого нельзя. Но вообще с гостем мы ведём себя так, как с парнем, который нам нравится, — поясняет хореограф, проводя пальцем под тонкой лямкой топа.

Рассказывает Алиса и о консумационных коктейлях, за покупку которого гостю полагается танец с полным обнажением.

«Во-первых, бывают дни с полным обнажением — о них предупреждают заранее, и если тебе такое не нравится, можно просто не ставить смены. Во-вторых, руководство тоже всегда стимулирует: «Девчонки, раздевайтесь полностью», но на это не все готовы.

Оно и понятно: одно дело — мило разговаривать, а другое — по ширинке пройтись.

Хотя, казалось бы, в чём проблема, из приватов всё равно голые по залу проходим», — пожимает плечами она.

Мимоходом Алиса уточняет: танцевать можно не только в белье — подойдёт и кружевное боди, но только по будням. При этом пятница уже считается выходным днём.

Перед каждой сменой все девочки проходят «антре» — дистанционную проверку внешнего вида головным офисом.

На первое время девочкам готовы предоставить не только стрипы (которые они выкупают за время работы), но и бельё, в котором девушка может танцевать, пока не приобретёт собственные комплекты.

— Никто никого не бросает, сама видишь. Так что не бойся, приходи, жду тебя на тренировку во вторник, — Алиса машет мне рукой и спешит в гримёрку.

Перед уходом я ещё несколько минут болтаю с официанткой, которая вчера рассказывала о своём скором уходе в «танцули». Мы обсуждаем, как прошла смена, что может помочь заснуть и могут ли не взять в танцовщицы из-за дрожащих рук.

Стеклянная дверь медленно закрывается, отрезая сигаретный дым и громкий смех. На выходе тускло светится экран с чёрно-белыми квадратами записей видеокамер. Вывеска уже включена, и разноцветные огоньки сливаются мутными отблесками с подтаявшим снегом.