Одним из гостей фестиваля науки «Кстати» стал главный редактор справочно-информационного портала «Грамота.ру» кандидат филологических наук Владимир Пахомов. В ресторане «Библиотека» он прочёл лекцию «Вселенная в алфавите: как не потеряться в мире словарей русского языка» — о том, как происходят изменения в русском языке. После лекции корреспондент Сиб.фм побеседовал с лингвистом и выяснил, какие открытия в русском языке делает он сам, как упорядочить правила правописания и чем журналисты могут помочь учёным-лингвистам.
Замкнутые круги орфографии
Есть ли правила, которые вы понимаете, но не принимаете?
Думаю, многие пишущие поспорили бы с какими-то правилами русского правописания. Но при этом сейчас сложно высказать какую-то оригинальную идею по изменению правил. Всё, что можно предложить, в своё время уже было предложено и обсуждалось. В 1965 году вышла в свет замечательная книга — «Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии». В ней подробно рассмотрены все идеи, предложения по изменению орфографии, которые выдвигались на протяжении трёх столетий — с XVIII века до 1960-х годов. В книге 500 страниц, все предложения подробно рассмотрены, приведены все возможные доводы и контрдоводы, то есть это фундаментальный научный труд.
Я бы порекомендовал эту книгу всем, кто считает, что русское правописание — свод непонятно кем, когда и зачем придуманных правил, изложенных в учебнике русского языка в случайном порядке.
Правила русской орфографии — результат многолетней филигранной работы языковедов, которые старались учесть все за и против и сделать русскую орфографию максимально стройной, логичной и системной. И в целом она именно такова, хотя, конечно, в ней остались некоторые неоправданные исключения, туманные правила, которые сложно освоить взрослому, не говоря уже о детях в школе.
Например, правило одной и двух букв «н» в прилагательных и причастиях в полных и кратких формах. «Поле ограничено забором» — краткое причастие, пишем одну «н», а количество чего-либо «ограниченно» — краткое прилагательное в значении «невелико». Здесь нужны две «н». Но эта разница между прилагательными и причастиями иногда настолько неочевидна, что теряешься, как писать.
Недавно пришёл вопрос на «Грамоту.ру» о краткой форме слова «востребованный». Долго ломали голову.
«Эти решения сегодня весьма востребован?ы» — как писать?
Я бы написала с двумя «н».
Да, хочется написать с двумя «н», потому что это совсем не то же самое, что «письма востребованы адресатом». Здесь, несомненно, краткое причастие от «востребовать» — «потребовать выдачи». А в примере «решения сегодня востребован?ы» значение другое — «нужны, своевременны». Кажется, что здесь перед нами уже краткое прилагательное и надо писать две «н», мы знаем правило и интуитивно делаем такой выбор. Но слово «востребованный» нигде не зафиксировано как прилагательное, в орфографическом словаре предусматривается только написание с одной «н» в краткой форме.
В упомянутой мною книге 1965 года языковеды честно признаются, что правило о написании н — нн в кратких прилагательных и причастиях требует от пишущего «тонкого лингвистического анализа».
Нужно ли нам столь трудное правило, ставящее в тупик даже лингвистов?
Проблема, возможно, ушла бы, если бы правило было пересмотрено.
Поэтому многие жалуются на то, что дети в школе не успевают освоить все правила?
Да, здесь, в Новосибирске, после моей лекции на фестивале науки «Кстати» ко мне подошла учительница русского языка — она посетовала, что дети не успевают осваивать правила, пишут с большим количеством ошибок, и задала мне вопрос: «Как быть, собираются ли лингвисты что-то делать, может быть, какие-то правила нуждаются в изменении?» Я ответил, что она практически слово в слово повторила письма учителей в Академию наук 50-летней давности.
Можно напомнить, что в 1964 году готовилась реформа орфографии, которая так и не была осуществлена. Лингвисты тогда не стремились специально упрощать правописание, но предлагали сделать его более системным, устранить написания, не соответствующие главному принципу русской орфографии, а упрощение было бы лишь следствием такой систематизации. Например, знаменитый «заец»: учёные предлагали писать это слово через «е», так как в нём представлен тот же беглый гласный, что и в других словах (неважно, под ударением или без): молодец — молодца, боец — бойца, китаец — китайца, по аналогии: заец — зайца. Логично, системно, чётко. Но предложения языковедов вызвали ожесточённую дискуссию.
Писатели, которые много выступали на эту тему, были против, потому что для них графический облик слова, к которому они привыкли, — это святое. Общественность, не знакомая хорошо с тем, как устроены язык и письмо, тоже в основном была против: казалось, что «заец», пусть даже системный и логичный, угрожает традициям русского письма. Пусть лучше будет привычное и знакомое исключение «заяц». А вот учителя, как ни странно, в основном были за реформу. В их письмах, сохранившихся в архивах Академии наук, можно увидеть те же жалобы, что и сегодня: школьная программа перегружена, на русский язык отводится мало часов, в правилах много исключений, ученики не успевают всё освоить.
Вот ещё одно странное правило. Сочетания «старик отец» и «отец-старик»: по действующим правилам в первом случае пишем раздельно (можно первое слово заменить на прилагательное, получится «старый отец»), во втором — через дефис. Сейчас лингвисты предложили скорректировать это правило. В вышедшем в 2006 году полном академическом справочнике «Правила русской орфографии и пунктуации», подготовленном Орфографической комиссией РАН, предложено писать дефис в обоих случаях. Зачем лишние сложности: пишущему нужно думать, можно заменить существительное на прилагательное или нет, что стоит на первом месте, а что на втором. Здесь опять требуется тот самый «глубокий лингвистический анализ», который не должен проводить пишущий: филологи должны выполнить эти операции за него и предложить более простой рецепт.
Лингвистов часто критикуют за то, что они якобы усложняют правила. На самом деле всё наоборот.
Многие говорят, что правила правописания сложно освоить, не всё понятно, есть странные исключения. «Хорошо», — отвечают лингвисты и готовят новую редакцию правил, где какие-то из них уточнены, сформулированы чётче, устранены некоторые исключения.
Никто не говорит о глобальной реформе, полностью ломающей устои письма, она не нужна русскому правописанию: наша орфография, как я уже сказал, в целом стройна и логична и нуждается лишь в отдельных уточнениях и дополнениях. Но даже малейшим изменениям в правилах общественность яростно сопротивляется, и всё остаётся как есть. Получается замкнутый круг. По такому кругу мы прошли в 1960-х, в 2000-х, и неизвестно, сколько ещё таких кругов нам предстоит пройти.
Зачем русскому языку целый институт
В работе, наверное, вы часто делаете открытия для себя. Например, у меня в редактируемом тексте встретилось название грибов — «вешенки». Всегда слышала только такую версию, но почему-то решила проверить. Оказалось, что грибы на самом деле «вёшенки». Какие самые интересные открытия вы сделали случайно?
Большинство открытий связано с ударением. Вот вы как говорите: «на снОсях» или «на сносЯх»?
Чаще слышу «на сносЯх».
Я тоже так думал. Оказывается, не все словари рекомендуют этот вариант, есть издания, и их немало, где зафиксировано: «на снОсях». Иными словами, здесь не всё так однозначно. Это было неожиданно. Конечно, в работе часто узнаёшь значения новых слов, потому что спрашивают об их правописании, грамматических характеристиках.
Недавно я узнал, что значит слово «катой». Оказывается, оно восточного происхождения, появилось в Таиланде. Это некий «третий пол»: мужчины, которые меняют пол на женский, но не трансвеститы, а именно транссексуалы. На «Грамоту.ру» пришёл вопрос: это слово мужского или женского рода? Мы рекомендовали использовать его как слово мужского рода, потому что по внешнему фонетическому облику есть сходство с русскими словами, например «рой», «водопой», «герой». Мы же можем сказать о женщине «Герой России Иванова», то есть применить слово мужского рода к женщине. Здесь получается то же самое.
Кроме того, сейчас очень большие проблемы с написанием названий блюд. Можем взять меню и посмотреть, как много трудностей в этой сфере (читает меню заведения): Соус «Песто». «Грамоту» часто спрашивают, как оформлять такие названия, нужны ли кавычки и большие буквы. В меню написание «Песто» оправданно, а в бытовой речи уже корректно строчными без кавычек: люблю макароны с песто.
Вот ещё слово «тапенад» — я не знаю, что это такое, надо будет посмотреть значение.
Тапенад — блюдо провансальской кухни в виде густой пасты из измельчённых оливок, анчоусов и «тапен» — каперсов на провансальском языке
Так что иногда при ответах на вопросы пользователей мы делаем и кулинарно-лингвистические открытия.
Из этимологических словарей можно узнавать совершенно удивительные вещи. Например, раньше прямым значением слова «сарделька» было ‘рыба’, это существительное, родственное слову «сардина», то есть «сарделька» — маленькая сардина, рыбка. Наши прабабушки покупали сардельки в рыбном отделе. Почему сарделькой стали называть маленькую толстую сосиску — возможно, из-за внешнего сходства с маленькой рыбкой.
Что больше всего вам нравится в вашей работе?
Мне нравится то, что связано с открытиями, — узнавать что-то новое о языке и делиться этими знаниями с нашей аудиторией — и, конечно, просветительская деятельность. «Грамота.ру» не только отвечает на вопросы «Как правильно?», но и рассказывает пользователям интернета о том, как устроен язык, по каким законам он развивается, в чём разница между языком и правописанием, как и когда формировались правила правописания, какие предлагались изменения.
1944 — год создания Института русского языка после реорганизации бывшего ИФЛИ. Институт входит в состав Российской академии наук
О том, что такое лингвистика и чем занимаются учёные, рассказывать нужно, потому что носители языка, далёкие от науки, этого не представляют. Известный российский лингвист Владимир Александрович Плунгян рассказывал, что однажды заполнял в поликлинике какие-то формуляры и указал Институт русского языка в графе «Место работы». В регистратуре прочитали и спросили, правда ли существует такой институт, чем он занимается, зачем русскому языку целый институт. Поэтому просветительская деятельность очень важна.
Нравятся ли вам такие языковые игры, в рамках которых делаются намеренные ошибки?
Конечно, человеку свойственно играть с языком, но это можно делать, только хорошо зная правила. То есть я знаю правила и осознанно их нарушаю, если уверен, что человек, который меня слушает, понимает это. Например, я очень люблю в такой языковой игре неправильно употреблять слова «положить», «класть», а именно говорить «ложить» и «покласть» — то, что обычно считается примерами чудовищной безграмотности.
Я могу, например, жену попросить: «поклади» мне, пожалуйста, что-нибудь в тарелку.
Или прийти на кухню и спросить: «На какую полку это „ложить“?».
Это именно игра, и, конечно, я никогда не произнесу этих слов в публичной речи. Многие мои друзья-филологи любят подобные игры. Главное — при ребёнке так не делать, потому что ребёнок должен усвоить литературную норму.
Запретить запрещать
В чём особенности картины мира редактора «Грамоты.ру»?
Наверное, она отличается большим спокойствием по отношению к языку, потому что, когда возникают разговоры о русском языке, они ведутся с повышенным уровнем эмоций. Все переживают за русский язык, стремятся его спасать и удивляются: почему лингвисты, которым вроде бы по долгу службы положено первыми бросаться на защиту родного языка, спокойно наблюдают за происходящим. А лингвисты просто больше знают о языке и его истории. Ведь многим нефилологам кажется, что нормы языка и письма всегда были монолитны и только сейчас начали раскачиваться.
Лингвисты же хорошо знают, что в истории русского языка сотни, если не тысячи слов меняли ударение и значение, знают, как с течением столетий до неузнаваемости менялся орфографический облик слов, как рушились целые грамматические категории, как рождались новые части речи...
Можно назвать периоды в истории, когда русский язык лихорадило гораздо сильнее, чем сейчас.
Это знание позволяет спокойно относиться к происходящим в языке изменениям. Неспециалист восклицает: какой ужас, все говорят «дОговор», хотя надо «договОр». А меня разбуди среди ночи — могу сыпать десятками примеров, показывающих, что раньше говорили по-другому (не «лыжнЯ», а «лЫжня», не «сУффикс», а «суффИкс», не «рАкурс», а «ракУрс», не «поездА», а «пОезды») — это позволяет гораздо легче относиться к современным отклонениям от нормы: они сами могут стать нормой.
Кого-то раньше, может быть, злила «библиотЕка» — что за порча языка, надо говорить «библиОтека». Прошло время, норма изменилась, все давно привыкли к «библиотЕке» и сейчас грубой ошибкой считают старый вариант — «библиОтека». Так же сейчас многих злит «дОговор». Но кто знает, может быть через 100 лет это ударение станет нормой, а говорящих «договОр» будут считать чудовищно неграмотными людьми.
Вас постоянно спрашивают об одних и тех же примерах — о среднем роде слова «кофе» и заимствованиях, неужели «звОнит» станет нормой, можно ли употреблять слово «кушать». Наверное, уже устали от этого. О чём хотели бы поговорить именно вы?
Это действительно очень интересно: почему разговоры о русском языке у нас крутятся вокруг одних и тех же вопросов, слов.
Что прицепились все к этому «кофе», почему именно средний род этого слова воспринимается как угроза русскому языку?
В 1703 году, при Петре Первом, был открыт первый кофейный дом в России
Мне было бы интересно отвечать на вопросы об истории орфографии, правописания: что предлагали в своё время, какие изменения, почему они не прошли, кем были инициированы эти предложения. Например, такой вопрос: «А с чего вдруг лингвисты в 1964 году предложили писать „огурцы“ через „и“, чем их не устраивало прежнее написание?» Вот об этом было бы интересно рассказать.
А на вопрос, правда ли, что русский язык деградирует, честно говоря, немного устал отвечать. С другой стороны, понимаю, что это действительно тревожит многих, и надо отвечать на такие вопросы, надо приводить примеры аналогичных процессов, происходивших в языке раньше, надо противостоять тем паническим настроениям, которые распространены в нашем обществе. Потому что многие — из самых благих намерений, искренне полагая, что они заботятся о языке, — регулярно предлагают что-то запретить (иностранные слова, например), от чего-то язык оградить и так далее. А вот это уже действительно угроза, потому что очень опасно вмешиваться в естественное развитие языка.
И ещё очень важно, чтобы журналисты правильно транслировали информацию о русском языке. Ведь именно журналисты чаще всего выступают в роли посредников между лингвистами и носителями языка. Конечно, языковеды выпускают научно-популярные книги, но они выходят небольшим тиражом, далеко не все их обнаружат в книжном магазине. Очень хочу, чтобы журналисты помогали лингвистам популяризировать науку о языке, чтобы можно было вместе противостоять и лженауке, и паническим разговорам о русском языке.
Подпишитесь на нас в Telegram
