В Новосибирске открылся Центр защиты прав квир-женщин Сибири. В городе-миллионнике, признанным вторым по толерантности в России, женщины из среды ЛГБТ+ тем не менее нередко сталкиваются с внешней и внутренней гомо- и трансфобией. В центре им дают юридические консультации и помогают с проработкой психологических проблем. Корреспондент Сиб.фм встретилась с основательницами организации – Еленой и Натальей – и выяснила, с чем люди приходят в центр, какие здесь действуют внутренние правила и зачем сюда может прийти гетеросексуальный цисгендерный мужчина.
О ком мы говорим, когда используем термин «квир-женщина»? Помогут ли в центре женщинам, не считающим себя квирами?
Елена:
Со словом «квир» всё просто. Это все негетеросексуальные женщины – цисгендерные (люди, чья гендерная идентичность совпадает с биологическим полом – прим. Сиб.фм) и нецисгендерные. С другой стороны, мы принимаем и сторонниц. То есть у нас нет такого, что если женщина гетеросексуальна, то мы её не примем. Вчера на дискуссионном клубе у нас была сторонница – гетеросексуальная феминистка.
Наталья:
Слово, действительно, не сильно распространённое, хотя и модное в узких кругах. Мы долго думали, как назваться, и назвались «квир», чтобы никого не упустить. Для того чтобы никого не обделить, не ограничить, не сказать: «Вот эти женщины к нам приходят, а те женщины к нам не приходят». Если копнуть в глубину понятия «квир», то в современной науке – психологии, социологии, в культуре, – это инаковая, другая женщина. К нам действительно приходят гетеросексуальные цисгендерные женщины, и у нас нет такого правила, чтобы человек обязательно говорил о своей ориентации или идентичности. Если ты пришла, то ты пришла. К нам может обратиться любая женщина просто потому, что ей кажется, что сюда можно обратиться и получить здесь квалифицированную поддержку.
В названии вашего центра есть еще одно словосочетание, требующее расшифровки: защита прав. Как часто нарушают права квир-женщин?
Елена:
Если говорить о нашем названии, то, наверное, первое, что приходит на ум, и что мы в первую очередь вкладывали, обретая это название – это право быть собой. Право быть вообще. И первое, с чем сталкиваются квир-женщины, это непонимание: кто они такие, что у них за идентичность, как они себя ощущают. Потом мы сталкиваемся с непринятием: ты не такая, как мы. Знаете, буллинги, преследования и прочие нехорошие вещи, связанные только с одним признаком. Дальше мы переходим к стигме: лесбиянки все вот такие, бисексуальные женщины все вот такие – обычно, не самые приятные характеристики. Ну и, собственно, от стигматизации уйти достаточно легко к дискриминации. Это когда совершаются какие-то действия либо не совершаются по причине одного признака.
Наталья:
Зачастую люди вообще не понимают, когда нарушаются их права. Например, девушку уволили с работы, потому что она лесбиянка, ей напрямую так и сказали. А она такая: «Ну, ок». И для неё это нормально. Хотя она хорошая работница и всё с ней в порядке, она выполняла свои должностные обязанности. И это страшно на самом деле, потому что хороший, правильный руководитель и правильный коллектив понимают, что есть работа, и она начинается в десять утра и заканчивается в шесть. Остальное – не их дело. Потому что где есть травля по признаку ориентации, там начинается травля по национальному признаку, и это страшно, и это бытовой фашизм. Говорить об этом нужно и важно. И вот этот момент – момент осознания собственных границ, когда ты понимаешь, что тебя не могут уволить, потому что ты лесбиянка. Почувствовать себя и почувствовать вообще свои права – где они заканчиваются? Могут ли они у меня быть? Если говорить о внутренней стигме, это тоже большая тема, над которой мы работаем – это понимание, что я не плохой человек, не заслуживающий такого отношения. Это тоже про право быть собой, собственно.
А зачем говорить на работе, что ты не такая, как все?
Наталья:
Часто слышу и вижу этот вопрос где-то в СМИ: зачем вам говорить о себе на работе? В комментариях в соцсетях очень много такого. Мол, ну вы сидите там спокойно у себя, в спальне, и не говорите. Это было бы всё здорово, если бы у нас не была очень крутая культура (которую я лично очень сильно люблю), в которой ты обязательно обсуждаешь с коллегами, с коллежанками на работе личные вопросы. И здесь очень важно понимать, что обсуждаешь. Потому что некоторые люди путают сексуальные практики и сексуальную ориентацию. Сексуальная ориентация – это про то, в кого человек влюбляется, про отношения двух людей, основанные на любви. Это не про сексуальные практики, не то, с кем человек переспал или имел какой-то сексуальный контакт. И я часто, когда разговариваю с людьми, которые задают такие вопросы, говорю: ребят, ну вы же рассказываете наверняка о жене, о муже. Какие-то новости, как прошли выходные или как купили диван домой – крутая новость, я человек уже за 30 лет, и я уже понимаю – крутая новость! Или как наклейки из супермаркетов собираете (смеётся).
Елена:
«Я сварила вчера борщ, муж съел две тарелки». Люди даже не задумываются, что они постоянно говорят о своей личной жизни. Им кажется, что вроде как бы и нет – я же про борщ говорила. Но вышло, что муж съел две тарелки. И отсюда очень странно слышать от людей: «Вы просто не выносите на работе свою личную жизнь». Потому что личная жизнь у человека, как-никак, присутствует везде.
Какие советы вы даёте женщинам, которые рассказывают о гомофобии на работе вплоть до увольнения – когда давят и работать уже невозможно?
Наталья:
У нас есть юрист, который может проконсультировать на эту тему. Здесь важно, готова ли сама женщина что-то делать? Потому что нет такого универсального механизма, типа берём этот кейс, как говорят юристы, и несём его в суд. Если женщина готова и у неё есть сила – потому что нужна очень немалая сила – несомненно, нужно отстаивать свои права. Но, как правило, человек затравлен. И затравлен до такой степени, что приходит и рассказывает всё со слезами на глазах. Она работает, ничего плохого не делает, а её увольняют просто потому, что кому-то что-то показалось. Таких случаев очень много – и у нас в Новосибирске, и в других городах. В Новосибирске был случай: девушка выиграла суд, когда её не приняли на работу, ты, наверное, знаешь о нём. Ей написали письмо, что ты такой-то сексуальной ориентации, поэтому мы тебя не примем. Ну, это отвратительно, я считаю. И она действительно нашла в себе силы. Это очень важно – об этом говорить. Потому что отсутствие какой-либо практики по таким судам развязывает работодателям руки. И если сегодня это ориентация, то завтра – внешность, цвет кожи, пол. И это может быть причиной отказа. И нужно с этим бороться во всех сферах. Говоря о работе – очень много случаев. И очень мало кто доходит до суда. И не сказать, что это хорошо, но это понятно. Потому что это действительно травля. И с ней мы чаще всего перенаправляем к психологам, потому что это страшно. Страшно, что это происходит среди взрослых людей.
Елена:
Мы советуем очень просто: если есть силы, бороться, доказывать, что это право есть у тебя. Либо искать менее токсичный коллектив. Сферы какие-то, где больше лояльности, больше понимания и меньше гомофобии. Пока, к сожалению, выхода два.
Вас поддерживают близкие? Они знают, чем вы занимаетесь?
Наталья:
Я из села и у меня мама из общепита, и мы с ней очень много говорим о том, что мы делаем, она знает о нашем проекте, очень поддерживает его, всеми моральными силами, следит за новостями, знает о сегодняшнем интервью, переживает там сидит.
Мама наверняка увидит в глазах ребёнка своего, дочки или сына – даже взрослого уже – что там сердечки уже ёк-ёк. И попробуй врать своему родителю в течение лет, допустим, десяти. И вообще ничего не рассказывай. Это не значит, что все, всегда все квир-женщины должны быть открыты. Это значит, что да, можно найти этот ресурс. Это значит, что да, есть родители не принимающие. Да, есть родители не принимающие, которые даже выгоняют людей из дома. Я знаю много случаев, когда действительно была семья... Дочка лет 19 признаётся: да, у меня есть девушка, мы встречаемся. И её выгоняют из дома. И никогда потом не общаются. Годами.
Такое бывает. Это страшно. Моя мама человек простой совершенно, и с житейской позиции она всегда говорит: «Ну как так?». И для неё всегда это открытие. Как вообще может собственный родитель ненавидеть своего ребёнка? Есть очень много людей, которые избивают своих детей, стараются их куда-нибудь запихнуть, в психиатрическую лечебницу на принудительное лечение. Или есть практика корректирующих изнасилований... Как будто бы это поможет квир-женщине.
Елена:
К нам на психологические консультации обращаются люди, которые говорят о том, что мама, папа вообще не принимают. К нам много обращается родителей. Родители взрослых людей, которые хотят разобраться. Потому что, например, что мы видим по запросу «лесбиянки» в интернете? Всё, начиная, господи прости, от порно, заканчивая какой-то совершенной жестью, которая совершенно не описывает ни сексуальную ориентацию, ни гендерную идентичность. Сложно найти достоверную информацию на русском языке. И люди не знают, чему верить, потому что в одной статье они читают о том, что это вселенское зло, а в другой статье – что вроде как это нормально. Мало источников, это правда. И в том числе мы готовы работать и с родителями взрослых людей.
То есть они находят в себе какой-то внутренний ресурс прийти, образно говоря, в стан врага и начать задавать какие-то вопросы?
Елена:
Да. Часто бывают такие родители, которые приходят и говорят: «Ну что вы тут мне скажете? Что? Что, нормально с ней всё это?». У нас нет позиции «нормально – ненормально», у нас есть позиция научного сообщества. Научно-психологического сообщества, которое чётко говорит о сексуальной ориентации и гендерной идентичности – ни больше, ни меньше. И понятно, если семья функциональна, то она функциональна. То есть принимающая, любящая. Да, несомненно, есть этапы принятия родителями. И не каждый родитель сразу обнимет, поцелует и скажет: «Всё нормально, дочка, будь собой». Но дать достоверную информацию на эту тему, мировую научную базу, да и российскую в том числе мы можем. В России, на русском языке сейчас тоже публикуется много исследований.
Кроме работы и семьи, где еще квир-женщина может столкнуться с нарушением прав?
Елена:
Медицина. Если гетеросексуальная женщина может прийти к врачу-гинекологу, к примеру, и рассказать о своих проблемах, то если это квир-женщина... Гинеколог обычно спрашивает о партнёрах и о предохранении. А это, как правило, партнёрка её пола, а бывает, в принципе, девственная женщина. И как говорить с врачами, которые могут отказать, опять же, в обслуживании, либо грубо вести приём? Оскорблять, либо навязывать, говорить, что «ты перебесишься». Или психологи, которые, например, на речь женщины об абьюзе (психологическое насилие – прим. Сиб.фм) могут сказать: ты сама этого добилась, ты провоцировала. И это жутко, потому что даже гетеросексуальной женщине сложно с этим справиться, а здесь гораздо больше проблем, гораздо сложнее, в принципе, психологически пойти обратиться к тому же гинекологу или психологу. Нужно тоже на это настраиваться. И так во всём. Жизнь этих женщин состоит из этой кучи каких-то обстоятельств.
Наталья:
По причине того, что вы гей, лесбиянка, бисексуальный или трансгендерный человек, вам не имеют права отказать в медицинской помощи. Это противозаконно, но нужно получить письменный отказ. Соответственно, с этим отказом мы обращаемся на сайт Минздрава и пишем, описываем ситуацию. Они обязаны ответить в любом случае. Что в сфере рабочей, что в сфере Минздрава, в любой сфере, где нарушаются ваши права – не молчите! У вас есть эти права. Вы имеете права на всё, на что имеют право гетеросексуальные люди, цисгендерные люди по нашей Конституции. В Новосибирске были случаи, когда отказывали трансгендерным женщинам, например, в медицинской помощи. Приезжала скорая: пневмония, сорок температура. А кто вы, а что у вас? Некорректные вопросы, оскорбления, и уезжают. Здесь важно не молчать, потому что мы граждане России, мы так же платим налоги...
Если обобщить – по каким вопросам сюда может обратиться женщина, не квир-женщина? С чем сюда приходят, что здесь можно делать?
Елена:
С любым вопросом. Мы, конечно, не поможем купить квартиру, к примеру (смеётся). Но с какими-то своими проблемами – эмоциональными, психологическими, юридическими, просто со своим одиночеством можно сюда прийти.
Наталья:
Я сказала бы, что к нам приходят не только с проблемами, и не только и не столько с вопросами, просто приходят. К нам приходят прекрасные женщины за 50, такие цветущие, совершенно волшебные, у которых нет никаких проблем. Они просто пришли пообщаться, поддержать девчат помоложе, сказать: всё будет нормально, ты со всем справишься. К нам приходят гетеросексуальные женщины за какой-то тёплой атмосферой. К нам приходят парни, поработать над какими-то важными для себя темами, себя понять.
Парни гомосексуальные?
Елена:
И гетеросексуальные. Главное условие – это толерантность.
Часто задаём вопрос – не «Зачем?», а – «О чём»?
О чём человек пришёл? Пришёл, чтобы понять что-то для себя, о себе, о мире вообще и побыть в каком-то безопасном пространстве?
Наталья:
Я бы сказала, что приходят со всем. Со всем, кроме гомофобии и трансфобии.
Подпишитесь на нас в Telegram
