В Новосибирске умер пожилой мужчина, полковник автомобильных войск в отставке. Ему сделали плановую операцию, после которой он резко стал чувствовать себя хуже, хотя перенёс точно такую же полгода назад. Сиб.фм поговорил с дочерью умершего, которая уверена, что в смерти родного человека виноваты врачи.
Последняя встреча
Иван Фролов (все имена героев изменены. – прим. Сиб.фм) собирался ехать в Воронежскую область – каждые два года пенсионер вместе с женой возвращается в родительский дом на пару месяцев и занимается его обустройством. Последние раз пара была там весной позапрошлого года, вспоминает дочь мужчины Евгения.
«На машине туда ехать пять дней, но у него на всё хватало энергии. Для своих 74 лет он чувствовал себя отлично. Всё хозяйство в доме взял на себя, никогда ни на что не жаловался», – рассказывает девушка.
Полное управление домашними делами стало обязанностью Ивана Фёдоровича после того, как его жена перенесла инсульт и ей стало труднее передвигаться.
«Они оба родились в Воронежской области, после окончания школы папа поступил в Рязань в высшее военное училище. Дальше по распределению ездил туда, куда его отправляли. Служил в Монголии, на Урале, на Кавказе, в Риге. А мы всё время за ним ездили. У нас династия военных: оба его сына тоже служат. Один в разведке, а другой финансистом», – говорит девушка.
Службу офицер завершил в звании полковника автомобильных войск. Последним местом, куда отправили Ивана Фролова, стал Новосибирск. Он жил со своей супругой в Пашино – познакомились они ещё в военном училище и провели вместе больше 50 лет. Их дочь Евгения родилась, когда семья находилась в Пермском крае. В Новосибирске девушка закончила школу и институт, однако всё время шло обсуждение о возможном возвращении на родину, в Воронежскую область.
«Всё время решался вопрос о том, чтобы вернуться на родину. Там есть дом, есть, где жить. Но сейчас этим планам уже не осуществиться», – говорит Евгения.
Планы съездить в очередной раз на родину отменились из-за начала эпидемии коронавируса. Николай с супругой сидели на самоизоляции дома, а в конце мая решил сходить на плановое обследование – регулярно ему делают биопсию предстательной железы, чтобы исключить возможность онкологии. Как вспоминает дочь пожилого новосибирца, это было связано лишь с преклонным возрастом отца.
Не по плану
Как рассказывает Евгения Фролова, первую подобную операцию отцу делали в ноябре прошлого года, и она прошла без каких-либо осложнений.
«Он не был прикован к кровати, это были просто изменения в организме из-за возраста. Полгода назад ему делали биопсию в ЦКБ СО РАН на улице Пирогова в Академгородке. Всё прошло нормально, через неделю его выписали. Никаких онкологических показаний не выявилось. А сейчас его почему-то направили в горбольницу», – говорит девушка.
По её словам, в Городскую клиническую больницу № 1 отец попал 21 мая. Евгения рассказывает, что у неё возникло впечатление, будто персонал больницы халатно относится к требованиям безопасности, связанным с коронавирусом.
«Никаких мер предосторожности, не было масок, замера температуры. Мы просто приехали, поднялись в палату и я поехала домой», – говорит девушка.
Спустя некоторое время отец сам позвонил дочери. После операции он стал себя чувствовать гораздо хуже.
«Он сказал, что у него начались кровотечения, частые позывы сходить в туалет. И каждый раз он ходил в туалет кровью.
Я сказала ему обратиться к врачу, который потом дал ему какое-то болеутоляющее. Наступила ночь, а на следующее утро его выписали. Обычно это происходит около 11 часов, а тут его в 8 утра попросили освободить койку. При этом он точно так же ходил в туалет кровью, а врачи говорили, что это нормально», – продолжает Евгения Фролова.
Девушке не осталось ничего, кроме как забрать отца из больницы. По её словам, дома мужчине становилось только хуже – он не мог найти себе места от боли. Пришлось вызывать бригаду скорой помощи. Фельдшер ввёл препарат для остановки кровотечения и посоветовал ехать в 25-ю медсанчасть в случае, если состояние будет ухудшаться.
Счёт на минуты
В 25-й медсанчасти Ивану Фёдоровичу назначили кардиограмму, флюорографию, УЗИ брюшной полости и малого таза. Дочь привезла отца в больницу около 9 утра, а все обследования заняли два часа.
«Потом ему решили измерить температуру.
Он просто слабел на глазах – градусник просто не держался под мышкой.
То он лежал на кушетке, то сидел в кресле, потому что просто не мог найти себе места. А в это время врач говорил, что решает вопрос о том, в какое отделение положить его: в хирургию или в реанимацию. Потом ко мне подошёл врач и сказал, что у отца двусторонняя пневмония», – говорит Наталья.
По словам дочери, её отец не мог контактировать с кем-то из больных COVID-19, так как находился на самоизоляции – Евгения также к нему не приезжала. Только позже девушка узнала, что врач горбольницы, который проводил операцию мужчине, оказался на карантине из-за COVID-19. Она считает, что инфекция могла передаться от него. Между тем в 25-й медсанчасти персонал потратил ещё по меньшей мере час, чтобы доставить Ивана Фёдоровича в нужное отделение.
«С 11 до 12 часов мы ждали решения, в какое отделение его в итоге повезут, а потом ещё ожидали транспорт.
Я была живым свидетелем того, как по коридору бегала и материлась медсестра – она не могла дозвониться водителю, который должен был отвезти отца.
При этом приезжали бригады скорой помощи, а это здоровые парни и свободные машины, которые могли доставить его в отделение. Я уже сама говорила врачу, что могу отвезти папу просто на кресле, но он сказал, что так нельзя. Даже люди, которые сидели в очереди, обратили внимание на то, что ему плохо. В какой-то момент у него взгляд стал стеклянным и прижалась челюсть. Я закричала и позвала врача», – рассказывает Евгения.
Только после того, как пенсионер оказался в критическом состоянии, его судьбой заинтересовались медики. Рядом оказался врач, который на время привёл его в чувство при помощи нашатырного спирта. Затем медработники по какой-то причине забыли про регламент и понесли на носилках Ивана в отделение реанимации. За тот час, пока медики занимались решением организационных вопросов, состояние Ивана Фёдоровича приблизилось к катастрофическому, вспоминает дочь. Около 12 часов 23 мая мужчина попал в реанимацию.
Агония
Евгения переживала за отца и позвонила в больницу около 15:00 того же дня. Медики сказали, что он находится в стабильно тяжёлом состоянии.
«Около 5 часов утра 24 мая аппараты зафиксировали у него инфаркт миокарда. Его подключили к аппарату ИВЛ, потом восполнили потери крови из-за биопсии.
Но врач мне сказал: “Не надейтесь на хороший исход. Скорее всего, всё закончится очень плохо”. Меня попросили позвонить по второй половине дня», – вспоминает дочь.
Днём 24 июня Евгения связалась с реанимацией и узнала, что её отец скончался. В заключении сказано, что смерть наступила в результате сердечной недостаточности.
«Я обратилась к патологоанатомам и сказала, что такой ответ меня не удовлетворяет, потому что остановка сердца это причина смерти любого человека. Мы приехали не с жалобами на сердце, а с кровотечением, с совершенно конкретной жалобой», – говорит девушка.
Евгения написала обращение в региональный минздрав с вопросами о том, как лечащий врач горбольницы мог выписать пациента в таком тяжёлом состоянии и почему в 25-й медсанчасти не удалось быстро решить проблему с доставкой её отца в нужное отделение. В ответе министерства было сказано, что никаких нарушений в работе учреждений не выявлено и все действия соответствовали регламенту.
Затем девушка отправилась в больницу, где её отцу делали биопсию. Выяснилось, что онкологии у него не было.
«Я спросила у заведующего отделением, почему у них такое отношение к пожилым пациентам. Мне ответили, что кровотечение это нормальная реакция в таком случае. На вопрос, почему в больнице не требуют ношения масок и не измеряют температуру, врач сослался на какое-то распоряжение минздрава и сказал, что они не обязаны этого требовать. Я забрала результаты, развернулась и ушла», – вспоминает Евгения.
По словам девушки, больше всего её удивляет, как меньше, чем за двое суток, мог погибнуть человек, который был здоров и ни на что не жаловался. В то же время она уверена, что не сможет доказать, что причиной смерти отца стало халатное отношение медиков и ошибка при проведении операции.
«Возможно, если бы не эта операция, он бы продолжал жить дальше, потому что никаких предпосылок по онкологии у него не было.
Когда мы приехали домой, папа мне рассказал, что врач ему после операции говорит: “Я вам повредил какой-то сосудик, но это не страшно, это скоро пройдёт”. Дома мы даже не стали его в туалет гонять, потому что квартира большая. Поставили просто ведро, а оно просто было полно крови. Нормальный человек может отличить, когда в моче есть что-то и когда это просто кровь», – вспоминает Евгения.
Также семья столкнулась с бюрократическими проблемами и после смерти отца. Супруге Ивана Фёдоровича, как вдове военного, положена единоразовая выплата. Чтобы её получить, надо доказать, что на момент смерти они были женаты. Дело в том, что свадьба прошла в далёком 1968 году и свидетельство о браке уже обветшало и не читается.
Подпишитесь на нас в Telegram
