«Половина семей в России – однополые»: новосибирец из сообщества ЛГБТ+ об отношении к гомосексуалам в столице Сибири, предательствах и травле

Почему не существует «традиционных» отношений? Как в России выживают парни, которым нравятся другие парни? Об этом рассказал пансексуал из Новосибирска.

Ни для кого не секрет, что людям из ЛГБТ+ комьюнити в России приходится намного сложнее, чем в Европе или Америке. Больше всего в нашей стране не любят гомосексуалов. Принято несколько законов, которые ограничивают однополые отношения. К примеру, закон о пропаганде «нетрадиционных сексуальных отношений» среди несовершеннолетних приняли ещё в 2013 году, но борьбу с этим государство продолжает и сейчас.

Одна из поправок в Конституцию, голосование по которым проходило летом 2020 года, гласит: «Правительство Российской Федерации обеспечивает проведение поддержки, укрепления и защиты семьи, сохранения традиционных семейных ценностей...».

Традиционные семейные ценности в России означают простую схему – мама-папа-дети, и в эту парадигму явно не вписываются модели отношений между людьми другой сексуальной ориентации. Вследствие этого любой не гетеросексуальный человек в нашей стране может считаться дискриминированным.

Игорь – новосибирский студент. Себя он считает пансексуалом (человек, который чувствует романтическое и сексуальное влечение к людям вне зависимости от их пола и гендерной идентичности, – прим. Сиб.фм). Он дал интервью корреспонденту Сиб.фм, в котором рассказал о периоде принятия своей сексуальной ориентации и жизни гомосексуала в России.

– Как ты понял, что тебе нравится парни, и в каком возрасте это произошло? Что повлияло на такой выбор?

– Какого-то чёткого определения, в каком возрасте я понял, что мне нравятся не только девушки, нет. Просто в какой-то момент ты понимаешь, что смотришь не только на красивых девочек, но и на красивых мальчиков. Какие-то мысли начали возникать, наверное, ещё в детском саду, какие-то в школе, когда ты уже начинаешь взрослеть. Потом ты смотришь порно, видишь, что есть такое, а есть другое, и познаёшь свою сексуальность.

Принятие своей сексуальной ориентации – это очень долгий процесс. Именно поэтому я не могу точно сказать, в каком возрасте я осознал это всё. В моём случае, скорее всего, это пришло лет в 18-19. Процесс принятия весьма травматичен, потому что общество говорит тебе одну модель поведения, к примеру, у меня полная семья – мама, папа, бабушка и так далее, я немного воспитан в религиозных аспектах и всё это безумно давит. Естественно тебе в рамках этого говорят: «Вот будет у тебя жена», «Так надо, так не надо». В школе начинают появляться парочки, и ты думаешь: «Ну у меня тоже должно это быть», а потом задумываешься: «Блин, если мне нравятся мальчики, значит, я какой-то неправильный». Плюс ты включаешь телевизор, где твои любимые комики шутят ужасные шутки про геев, лесбиянок и бисексуалов.

– Стала ли сексуальная ориентация удивлением для тебя?

– Пожалуй, моя сексуальная ориентация не стала для меня удивлением, но сомнения и угрызения, что я не такой, были. Я пытался себя переделать, обещал себе, клялся Богу. Если так подумать, то всё это очень тяжело, особенно когда тебе никто ничего не объясняет и нет примеров.

У нас в России о многом не принято говорить. Это всё стигмы, которые достались нам из прошлого. Однако за последнее время, по моим наблюдениям, к этому стали относиться лояльнее. Появилось много блогеров и активистов, и это очень здорово. Общество в целом развивается, и если посмотреть на то, что было раньше, то всё намного лучше.

– Как ты решился рассказать об этом первому человеку? Родственникам?

Первый человек, которому я рассказал, была моя подруга. В целом она уже знала из-за аутинга и отнеслась к этому нормально (аутинг – предание огласке информации о сексуальной ориентации человека, – прим. Сиб.фм). Вокруг меня очень много людей, которые принимают это и относятся к этому нормально. Сейчас я могу говорить об этом более-менее свободно, но некоторую аккуратность приходится соблюдать. В целом, если меня спрашивают, я отвечаю. Но мои родственники не знают об этом. Мне нравится такая концепция – они не лезут в мою личную жизнь, и я не лезу в их личную жизнь.

– Приходилось ли тебе стесняться своих вкусов и скрывать их?

– Живя в России, я не испытываю особого гнёта. Я не просыпаюсь с мыслью «ой как бы переехать в другую страну» и так далее. Стесняться приходилось до того, как я принял себя, когда считал это ненормальным. Сейчас мне нечего стесняться. Как я могу стесняться того, что я могу любить? Но всё же cкрывать свои вкусы мне приходится. Хоть в Новосибирске всё же лучше отношение стало.

Когда мы говорим о давлении на ЛГБТ+ комьюнити в России, нужно понимать, о какой точке страны идёт речь. В Москве всем уже давным-давно по фиг на это. Новосибирске уже тоже близок к этому. На Кавказе с этим дела обстоят намного хуже. Если сравнивать Новосибирск и Москву, у нас приходится быть аккуратнее.

Есть некоторые вещи, которые я не могу делать. На улице, к примеру, идти за руку с партнёром. Тут как с абортами: каждый человек должен иметь право на совершение аборта при необходимости. Также и все люди имеют право взять другого человека за ручку. Но не обязательно пользоваться этим правом. Люди думают, что если нам разрешат это делать, то мы начнём лобызаться на Красной площади, но этого не будет, это не так работает.

– Угрожали ли, узнав о том, что тебе нравятся парни? Доходило ли до конфликтов с драками?

– Я не сталкивался с прямой гомофобией. У меня есть знакомые, которым угрожали, одного парня хотели убить. Но со мной такого не было. Просто так получалось. Лично я больше на словах решал вопросы. Каких-то конфликтов не было, потому что, безусловно, приходится контролировать свои действия. Всё познаётся в сравнении, если бы раньше меня за это расстреляли, то сейчас нет, соответственно, ура! Спасибо!

– Что самое сложное в жизни парня в России, которому нравятся другие парни?

То, что дозволено гетеросексуальным людям, не дозволено другим. Самое сложное – это то, что ты живёшь в напряжении, наверно. Если ты социально, экономически не ощущаешь себя в безопасности. Есть определённое правило: если ты хочешь открыться родственникам, то ты должен быть экономически защищён. То есть у тебя должна быть работа, деньги, образование на случай, если не примут родственники, и так далее. Это очень важно. У многих нет таких возможностей, и им приходится жить в страхе, что об их ориентации узнают. Боятся, что их могут побить. Поводов для того, чтобы умереть, много.

У нас в России запрещены и однополые гражданские союзы. То есть если твой партнёр, к примеру, попадёт в больницу, ты не сможешь его посетить, потому что ты по закону никто.

Для меня это не самое сложное. Сейчас нет каких-то различий между гетеросексуальными людьми и не гетеросексуальными людьми. Страшнее всего для любого человека просто не реализовать себя и остаться нулём

– Как ты считаешь, есть ли будущее у однополой пары в России?

– Будущее есть у любой пары, где бы они ни были. Если опираться на действующее законодательство, то как минимум лет 50, думаю, всё останется так как есть. Именно в рамках дозволения. Усыновить ребёнка может и пара девушек. Например, одна из них проходит процедуру усыновления, и они все просто живут вместе. Но это очень сложно. Гетеросексуальным людям не приходится сталкиваться с массой проблем для того, чтобы просто жить. Давайте начнём с того, что половина семей в России – однополые, потому что дети воспитываются, как правило, мамой и бабушкой. Если смотреть на статистику разводов и матерей-одиночек. И никого не смущает, что в половине семей люди живут по модели однополой семьи.

– Как ты относишься к такому типичному образу парня из ЛГБТ+ комьюнити по ТВ?

– А как евреи относятся к типичному образу евреев? Как русские относятся к типичному образу русских? Мне всегда смешно, как в американских фильмах показывают русских людей – «Наташа», «Ирина», которые ходят постоянно в кожанках. Это смешно, точно так же, как и шутки про ЛГБТ. Шутить можно над всем, если ты понимаешь, что это шутка, и разбираешься в этой теме. Большинство геев маскулинны, они не красятся, занимаются спортом.

Когда была агитация за поправки в конституцию, одно из министерств выпустило ролик про усыновление. Вот это капец, потому что эти люди не разбираются в теме. Для начала стоит понимать, что любая любящая семья, которая воспитывает ребёнка, намного лучше детского дома. Эти образы из разряда «А где твоя мама?», «А вот твоя мама», и стоит мужик в юбке, неправильные. Это не так работает, в однополых парах нет разделения на социальный роли – мужчина, женщина. Есть либо два папы, либо две мамы.

– Не считаешь ли ты дискриминацией, что к девушкам из комьюнити относятся лучше, чем к парням?

– Хорошо, что хоть к кому-то относятся получше. Но есть логичное объяснение. У нас патриархальное общество, соответственно, на женщину не делается таких больших ставок, как на мужчин. То есть на действия девушки из комьюнити смотрят как на шалость, мол, если две девушки целуются, то это эротично. Но если мальчики целуются, то это удар по маскулинности, по патриархату. Потому что кто-то сказал когда-то, что мужики должны быть чуть красивее обезьяны.

Я не считаю это какой-то дискриминацией. Нельзя среди группы дискриминированных искать наиболее и наименее дискриминированных. Какая разница, если, чёрт возьми, людей дискриминируют. Также и с сексизмом – не бывает мужского и женского сексизма. Он может проявляться как по отношению к мужчинам, так и к женщинам», – говорит новосибирец.

– Как ты думаешь, существует ли ЛГБТ-пропаганда?

– По законодательству ЛГБТ-пропаганда существует. На бумажке это есть. На одном шоу на Youtube обсуждали это, и ведущая задала вопрос гостю: «Как можно пропагандировать какую-то ориентацию?». То есть я должен подойти к человеку и сто раз сказать ему «стань геем»? Абсурдно же. Доходит до того, что мороженое «Радуга» – это ужасно и так далее. Я не думаю, что ЛГБТ-пропаганда реальна. Есть антипропанганда, пропаганда неприязни. Вот это точно.