20-часовые голодовки, горсти таблеток для снижения аппетита и ежедневное наблюдение за цифрой на весах — с 17 лет эти пункты стали постоянными в жизни Александры.
Сейчас ей 26, и последние пять лет она в устойчивой ремиссии (отсутствие симптомов заболевания. — Прим. ред.). Её жизнь сопровождалась анорексией до 21 года: за это время девушка успела похудеть до 41 килограмма при росте почти 170 см.
«Низкая самооценка и недостаток внимания — в первую очередь от семьи, а ещё перфекционизм — с таким набором легко прийти к РПП.
После развода родителей папы в моей жизни не было, а мама очень много работала, поэтому меня предоставили самой себе. Плюс с первого класса меня травили, и я всегда считала себя какой-то не такой.
Сейчас смотрю свои детские фотографии и понимаю: я была нормальная, вполне ничего.
Но тогда в подростковом возрасте начался период, когда задумываешься: что мне в себе нравится, а что нет. Но я задумывалась слишком сильно».
Павел Москвитин, психиатр, аддиктолог, кандидат медицинских наук:
Расстройства пищевого поведения главным образом встречаются в двух формах: анорексия — когда человек отказывается от употребления пищи либо ест недостаточно, и булимия — при ней у человека пропадает чувство насыщения.
Выделяют также психогенное (оно же компульсивное) переедание. Оно обусловлено стрессом и «подключает» физиологический момент — жующий человек успокаивается.Это заложено ещё с доисторических времён: человек сидит в пещере, жуёт своего мамонта — значит, всё хорошо.
Например, поэтому после похорон проходят поминки — такая трапеза помогает сплотиться и справиться со страхом смерти.
«Я никогда не была даже просто пухлой: при росте 167 всегда весила 48-50. То есть никто не говорил, что я толстая. Всё началось в конце десятого класса: тогда я весила 53, и в принципе задумывалась, что надо немножко сбросить, привести себя в форму. У нас прошла фотосессия для выпускного альбома — я была очень красивая в тот день! — и одну из фотографий я загрузила на какой-то сайт.
Когда под ней мне написали «телосложение плотное», это была последняя капля.
Я сказала маме, что буду худеть, она ответила: «Окей, на пару килограммов — нормально».
Павел Москвитин, психиатр, аддиктолог, кандидат медицинских наук:
Есть типичные красные флажки, по которым можно предположить наличие РПП.
Например, при анорексии часто звучат фразы «Я такая толстая», «Я некрасивая», «Мне надо сбросить» — как правило, после этого следуют ритуалы по ограничению объёма пищи. Может добавиться приём мочегонных или слабительных — их пьют, чтобы искусственно ускорить метаболизм.
При булимии же теряется чувство насыщения, и в итоге непрерывно хочется есть. Таких людей почти постоянно видят с едой или любыми снеками, плюс объёмы тела начинают стремительно увеличиваться.
«Сначала я просто придерживалась правильного питания и перестала есть после шести. Я никогда особо не любила спорт, и мне было легче просто меньше есть.
В 17 лет метаболизм был хорошим — сбросила я достаточно быстро, на весах появились 48. «Неплохо, как было в 14», — подумала я.
А потом решила похудеть до 46, чтобы потом у меня была фора наесться всего, в чём я себе отказывала.
Я достигла 46 килограммов, но всё ещё находила в себе то, что мне не нравится. Дошла до 44, потом до 42. Очень долго держалась на 43, а моим самым минимальным весом стал 41 килограмм — чтобы прийти к нему, понадобилось примерно полгода.
До сих пор помню 41,2 — потому что каждое утро я вставала, шла в туалет, вставала на весы и видела эту цифру.
В какой-то момент я стала уходить с весами в другую комнату, чтобы мама не видела. Когда она спрашивала «Какой у тебя вес?», я отвечала «Нормальный».
И вообще старалась, чтобы моё тело не попадалось ей на глаза: не ходила перед ней в белье, надевала побольше одежды. А ещё приводила домой друзей или парня, кормила их и специально оставляла грязные тарелки в раковине. Если никто не приходил, просто измазывала их едой и тоже оставляла.
Проблемы со здоровьем начались примерно с 44 килограммов. Стало гораздо меньше сил, я не могла открывать тяжёлые двери сама, часто мёрзла, было больно сидеть, под вечер начинала кружиться голова».
Яков Новосёлов, врач-диетолог, кандидат медицинских наук:
Ежесуточная норма для среднестатистического здорового человека, живущего в городе и не занимающегося тяжёлым физическим трудом, — около 2100-2200 килокалорий в сутки.
Дополнительно с пищей поступают витамины, микро- и макроэлементы, которые необходимы для адекватной работы нашего организма.
Вообще за десятки тысяч лет человек привык к получению 5-6 тысяч килокалорий в сутки. Раньше и тратилось столько, но за последние сто лет образ жизни принципиально изменился.
Сейчас мы тратим в лучшем случае 2500 килокалорий в сутки, едим в два раза меньше, количество питательных веществ тоже понизилось, поэтому необходимо дополнять рацион из других источников — например, комплексами витаминов.
«Сначала я считала калории и пробовала разные диеты — калорийность многих продуктов помню до сих пор. Потом просто мало ела, могла весь день пить кефир или чай. Но в определённый момент поняла: во-первых, я очень люблю есть, а во-вторых, надо сделать так, чтобы окружающие видели, что я ем.
Поэтому я стала это делать до 12 дня — ела что хотела и сколько хотела, невероятно много! Борщ, котлеты, оставшийся со вчерашнего дня торт... После был обеденный перерыв в школе, где я тоже объедалась как могла — и всё это видели. А потом не ела до следующего дня, только пила чай или кофе.
Хотя на самом деле когда худеешь, весь твой мир крутится вокруг еды. Ты постоянно думаешь об этом: «Что я съем сейчас?», «А что завтра?», «Могу ли я себе это позволить, или надо будет отработать?».
Например, подольше пройтись или лишить себя чего-то приятного.
Чтобы отбить аппетит, я принимала таблетки, которые его приглушают — иногда целыми горстями, они были мятненькие, вкусные. Или представляла всякие мерзкие ассоциации.
Вообще есть много всяких трюков: красиво накрасить губы и не есть, чтобы не испортить помаду; идти гулять без денег, и тогда не получится нигде перекусить; брызгать духами, чтобы перебить запах еды... Много курила, тоже помогало отвлечься.
Ещё тогда носили на запястьях красные резиночки: если хотелось кушать, надо было её оттянуть и таким образом ударить себя по руке посильнее».
Яков Новосёлов, врач-диетолог, кандидат медицинских наук:
Диета — ограничение, которое прописывается больному человеку, и этим занимаются в больницах. Вообще диетология как таковая — очень узкая сфера. А неправильное и несбалансированное питание — вообще другой вопрос. Диета и соответствующий специалист необходимы только по медицинским показаниям, а для всего остального рекомендуется выстроить грамотный рацион.
«В какой-то момент вес снова быстро пошёл на спад. Я понимала, что могла бы достичь 39, и меня это не пугало. Меня уже называли «шваброй» и «вешалкой», но это не было неприятно. Я думала: «Главное — не плотная».
Конкретного конечного веса не было — я приходила к какому-то значению, а потом решала: «Ну ещё килограммчик или два».
И сколько бы я ни худела — я не видела себя красивой. Любить себя такой было невозможно.
Когда я видела отвес, это было радостно, но всё равно приходили мысли: «Могла бы ещё». В голове постоянно крутилось: «Сейчас потерплю, зато потом буду красивая»; «Это всего лишь голод, ничего страшного». Моей любимой фразой была «Я не голодная», даже если чертовски хотелось есть.
Но понимания, что это проблема, не было. Оно не пришло ко мне само, это объяснил очень близкий друг. Мы часто говорили об этой теме, и он подчёркивал, что это опасно. И как-то он сказал: «Если что, ты всегда сможешь похудеть обратно». Я решила, что действительно так и есть, и начала понемногу выходить.
Наверное, окончательной точки ни у кого не бывает.
Это всегда внутренняя борьба: привыкаешь винить себя за каждый съеденный кусок.
Помню, как думала: «Я что, такая слабая, что мне обязательно надо пожрать?» Это чувство исчезло только года через четыре, но до сих пор бывают мысли «Надо схуднуть».
Павел Москвитин, психиатр, аддиктолог, кандидат медицинских наук:
Расстройства пищевого поведения внесены в Международную классификацию болезней.
Вылечиться самостоятельно очень сложно, поэтому как только такое пищевое поведение стало заметным — надо обращаться к специалисту. Необходимо разобраться: а что же точно происходит?
Может иметь место не пищевое расстройство, а метаболический синдром, и это надо обследовать. А если всё-таки расстройство, то разбираться, не является ли это формой дисморфофобии, например, и выстраивать схему лечения.
«В то время я максимально старалась выглядеть здоровенькой: тщательно ухаживала за кожей, замазывала синяки под глазами.
Когда начали выпадать волосы, стала принимать витамины. Пила противозачаточные таблетки, чтобы месячные не прекращались. Срывов на переедание у меня не было, потому что не хотелось блевать, это очень вредно для зубов.
В определённый момент добавилось большое количество успокоительных: их пришлось принимать, чтобы держать себя в руках. Мало того, что школа сама по себе значительный стрессовый фактор, особенно для холерика, а отсутствие еды стало ещё одним спусковым крючком. Я начала срываться, много плакать, зациклилась в постоянной раздражительности. Тогда и понадобились успокоительные — было необходимо сохранять «каменное» лицо.
Мне кажется, человек с РПП в активной фазе не будет кому-то об этом говорить — ему не нужно привлекать внимание.
Поэтому и отдаляешься: если подпускать близко, в эту историю начинают лезть, а это не хочется обсуждать, потому что «у меня всё под контролем». Хотя на самом деле его нет, есть только ощущение контроля.
Конечно, я понимала, что питаюсь неправильно. Но если я буду питаться правильно, то не буду весить 40!
Я знала, что после какой-то отметки это будет опасно, но не понимала, когда она наступит».
Яков Новосёлов, врач-диетолог, кандидат медицинских наук:
Фактически перестройка метаболизма происходит на вторые-третьи сутки: организм начинает избавляться от мышечной ткани и перестраиваться в режим жёсткой экономии, жертвовать функциями различных систем, потому что его цель — хотя бы не умереть.
Все органы испытывают дефицит не только необходимых элементов, но и просто килокалорий, а это для организма жесточайший стресс. Он думает, что хозяин в экстремальных условиях, и начинает резко перестраиваться.
В первую очередь теряются мышцы: не жир и не вода, а активная клеточная масса, которая полезна. Могут начаться нейроэндокринные расстройства, проблемы с пищеварением и выводящей системой, рано или поздно нарушится и обмен веществ.
Конечно, обостряются хронические заболевания, могут появиться и новые.
«Когда в 21 год я уже вышла из этого состояния и начала набирать вес, но всё ещё была худая, возникли проблемы с желчным — случился перегиб. Я пролечилась в больнице, и там сказали, что это произошло из-за нехватки жировой ткани, желчный пузырь ничего не поддерживало.
Я понимала, что прихожу в норму, потому что набираю вес, но по-прежнему выгляжу хорошо. Тогда меня больше всего пугало, что это как маятник: сейчас я очень худая, а вдруг стану слишком толстой? Я ведь тогда могла надеть платье, которое носила в 12 лет!
Да, я вроде шла на поправку, но всё равно себя ненавидела, думала: «Перестань жрать уже». Было больно расставаться с вещами, из которых я «выросла вширь», страшно было джинсы на размер больше покупать.
Это замкнутая цепочка: ты вроде идёшь к тому, чтобы нравиться себе, но на самом деле себя ненавидишь. Поэтому очень важно чувствовать себя любимой и нужной. Знать, что тебя ценят независимо от того, как ты выглядишь.
Мне очень помогли отношения, которые начались как раз в мои 21: с этим молодым человеком мы до сих пор вместе, и я чувствую себя красивой и желанной всегда — независимо от того, сколько я ем.
Бодипозитивные группы тоже помогают! Смотришь на людей и понимаешь: «Все разные, и это окей». У всех бывают растяжки, целлюлит — это нормально, и надо просто это принимать».
Павел Москвитин, психиатр, аддиктолог, кандидат медицинских наук:
Если терапия была качественной, человек выходит на свой стабильный вес и в нём остаётся. Для этого сначала отыскивается причина, по которой он лишает себя еды либо поглощает её неконтролируемо. Затем подбираются необходимые психотропные средства и проводится психотерапевтическая работа.
Она направлена на восстановление — в первую очередь желания жить, преодоления страха перед этим.
При анорексии отрабатывается мотив «не выделяться» и не стать таким образом изгоем, желание соответствовать стандарту.
С проблемой избыточного веса обычно приходят те, у кого сильная эмоциональная нагрузка и много обязательств. Им нужно успевать очень много, и на первый взгляд избыточный калораж выполняет функцию «подпитать энергией», но при этом его невозможно оценить, и тогда начинается накопление.
«Человек, который болен, чувствует себя очень одиноким, и важно поддерживать его, а не осуждать. Потому что получается, что тебя никто не любит, и ты себя тоже не должна любить.
В таком состоянии чувствуешь себя очень слабым: будто ты в воде и не можешь найти дно, чтобы оттолкнуться. Поэтому нужно, чтобы кто-то помогал.
Но для этого надо быть очень вовлечённым в жизнь человека.
Например, может быть, моя мама и переживала, но сильно не включалась в происходящее. Хотя и радовалась, когда видела, что я ем... Сейчас мы эту тему не затрагиваем, будто ничего и не случалось. Да и я не очень люблю в неё погружаться: чем дольше об этом думаешь, тем больше хочешь вернуться.
На самом деле многие привычки остаются: я до сих пор просыпаюсь с бешеным чувством голода и с утра ем всё. Долгое время ноги замеряла — смотрела, насколько потолстела. Недавно снова об этом задумалась и отказалась от хлеба.
Но теперь я благодарна своему телу за то, что оно всё это вынесло, что оно есть у меня и даёт мне контакт с этим миром».
Подпишитесь на нас в Telegram
