Прятки между дымоходами, тефтели размером с мяч и возвращение в одну из любимых историй детства — всё это показали в новой детской опере «Малыш и Карлсон» в НОВАТе.
Премьерный показ прошёл на малой сцене 20 ноября, а следующая премьера состоится ровно через неделю, 27 ноября.
Сказка начинается ещё в фойе: за несколько минут до начала генеральной репетиции по лестнице буквально пролетает рыжеволосый мужчина в ярком полосатом комбинезоне. Это и есть тот самый Карлсон, с которым мы через несколько минут встретимся ещё раз, но уже в зале. А перед этим он промчится между длинных рядов, и его раскатистое «Разрешите приземлиться!» эхом донесётся до противоположного конца зала.
Дети с готовностью задирают голову повыше, чтобы разглядеть поющих под самым потолком героев. Энергии у маленьких зрителей не меньше, чем у артистов: они приподнимаются на креслах и громко хлопают, а ещё громче — их заливистый смех.
«Всегда самое главное — семья! Поэтому мы постарались наполнить наш театр улыбками детей», — отметил режиссёр-постановщик Вячеслав Стародубцев.
Оркестр разместили на соседнем балконе: достаточно повернуть голову вправо, чтобы разглядеть музыкантов, подсвеченных мягким светом.
Как рассказал Антон Гладких, композитор из Санкт-Петербурга, решение поместить оркестр и артистов в одно пространство стало одной из фишек постановки.
«Все хотят чёткости и глубины, более плотной звуковой волны, поэтому такая подзвучка оказалась очень кстати», — считает композитор.
«Детский репертуар точно нужно возрождать! Дети ведь чувствуют искренность, и мы стремились им показать, что счастье не «где-то там», оно всегда внутри тебя. Нужно уметь сохранить этого внутреннего Карлсона — наслаждаться наступающим днём, радоваться простым вещам, расшевелить самого себя», —
делится Антон Гладких.
Несмотря на то что «Малыш и Карлсон» относится к детскому репертуару, в некоторых сценах получится окунуться в атмосферу настоящего кабаре: яркого и звучного, как долгожданный вечер пятницы.
И режиссёр, и композитор не отрицают: у этой постановки действительно есть сходство с мюзиклом, и это ни в коем случае не «роняет» жанр. «В мюзикле мы тоже видим лейтмотивы, трансформации героев, игры размеров и тональностей, при этом со сложнейшими вокальными партиями», — подчёркивает композитор Антон Гладких.
Маленькая опера в двух действиях проносится за час — в это время уместили основную линию трилогии Астрид Линдгрен.
Постановочная команда в один голос утверждает: при создании «Малыша и Карлсона» они намеренно не ориентировались на другие постановки. Нет привязки и к самой известной экранизации шведской трилогии — советскому мультфильму, созданному ещё в 1968 году. «У нас была задача сделать собственного Карлсона, со своей философией», — сразу подчёркивает художник-сценограф Тимур Гуляев.
«Мы отталкивались только от собственного ощущения детства. Для меня «Малыш и Карлсон» — разговор с самим собой, как то, когда в детстве пишешь себе письмо в будущее. Тогда мы мечтаем, и нам никто не верит, а потом всё осуществляется: в работе, любви, творчестве», —
дополняет Вячеслав Стародубцев.
«Смотри, вот он, Карлсон!» — девочка в водолазке с блестящими звёздочками тянет отца за руку и заглядывает на сцену, где за высокими декорациями — банками с соленьями и компотом выше человеческого роста — собралась команда артистов. Вместе с главным режиссёром они обсуждают результат генеральной репетиции.
Как рассказал режиссёр-постановщик оперы, каждая роль была написана под конкретного артиста.
«Вся музыка написана под изначально распределённых персонажей. Ещё до создания партий мы знали, кто будет их исполнять», —
отмечает он.
Как только обсуждение заканчивается, все дети плотным разноцветным кольцом собираются вокруг актёров: обняться с Фрекен Бок, станцевать с Малышом и, конечно, потрогать пропеллер Карлсона. В этой постановке самый узнаваемый атрибут «мужчины в самом расцвете сил» не только переместился со спины на голову, но и лишился привычного моторчика. По словам Вячеслава Стародубцева, для него специально не стали придумывать особого технического решения.
«Мы хотели, чтобы ребёнок сам мог фантазировать, что-то допонять, или даже не понять. И это хорошо, потому что тогда он задаёт себе вопросы и ищет на них ответы», — рассказывает режиссёр.
«Потому что полёт начинается здесь, в голове», —
добавляет художник-сценограф Тимур Гуляев. Благодаря ему на стенах сцены крыши ночного Стокгольма плавно сменялись шведским небом, вихрем блёсток и даже огромным приведением.
«А ещё мы стремимся показать, что благодаря любви возможно всё! И даже Фрекен Бок может вспомнить, что когда-то она была маленькой девочкой и любила плюшки», — резюмирует режиссёр.
Свет в зале постепенно потухает, и малая сцена будто снова становится ночным Стокгольмом.
Подпишитесь на нас в Telegram
