В Кузбассе во время взрыва на шахте «Листвяжная» погибли 46 горняков и 5 спасателей – подробности крупнейшего ЧП на российских шахтах за 11 лет.
Со стороны контрольно-пропускного пункта шахты «Листвяжная» выходят люди, мужчины обречённым, пустым взглядом смотрят в никуда, женщины рыдают и прижимают к груди пакеты с вещами погибших горняков. Пошли вторые сутки со дня аварии 25 ноября на шахте «Листвяжная» в Кемеровском районе, многие родственники провели ночь после трагедии в столовой, тогда ещё была надежда. Сейчас её уже нет, Грамотеино – шахтёрский посёлок, и на сколько хватает самоспасателей с кислородом внутри шахты, тут знают с малых лет. Уже вечером 26 ноября семьи погибших шахтёров снова начнут верить, что это именно их муж, отец, брат сейчас вышел из шахты, назовут даже конкретную фамилию горняка. Выжившим окажется спасатель, которому уже посмертно выписали орден Мужества вместе с погибшими коллегами. «Я будто второй раз брата похоронил», – позже скажет журналисту один из горняков и после паузы добавит, как он рад за семью спасателя, и пусть эта радость и идёт вперемешку с горькой завистью. Сейчас местные в один голос говорят, что все знали, что в любой момент спустившиеся вниз шахтёры могут не вернуться домой, но высокие чины закрывали глаза на нарушения, а шахтёры просто выполняли свою работу. Журналист Сиб.фм Алёна Истомина отправилась в посёлок Грамотеино, чтобы понять – что заставляло горняков каждый день рисковать своей жизнью и почему чудом выжившие после ЧП шахтёры собираются вернуться на работу в шахту «Листвяжная».
Хронология
Утром 26 ноября на шахте «Листвяжная» в Кузбассе произошёл взрыв — в это время внутри находились 285 рабочих, на предприятии началась эвакуация. На поверхность удалось вывести 239 человек, дальше — спасатели поднимали из шахты тела погибших. Уже после обеда спасатели вытащили последнего выжившего шахтёра, 26-летнего Владимира Чайкина — после спасения парня экстренно доставили на самолёте в Кемерово. Вечером стало известно, что потеряна связь с одним из звеньев горноспасателей, ещё позже нашли тела троих человек. Работы были приостановлены из-за высокой концентрации метана.
Утром 26 ноября власти Кузбасса официально подтвердили смерть из-за нехватки кислорода 52 человек - 46 шахтёров и 6 горноспасателей. Была названа и вероятная причина пожара — взрыв метано-воздушной смеси. Однако точные причины установит специальная комиссия. Ростехнадзор уже приступил к расследованию причин произошедшего.
По словам местных, в шахте уже больше месяца была превышена допустимая концентрация метана, но руководство закрывало на это глаза. Есть и альтернативная версия — ТАСС со ссылкой на источники в технадзоре сообщает, что выброс метана произошёл внезапно и датчики не фиксировали перед трагедией его превышение.
Уже ближе к вечеру 26 ноября обнаружили живым одного из спасателей, который уже числился в списках погибших, — 51-летнего Александра Заковряшина, его в тяжёлом состоянии доставили в больницу Ленинска-Кузнецкого. В настоящее время в «Листвяжной» продолжаются поисковые работы.
«Листвяжная»
Ветер подбрасывает жирные хлопья снега в лицо, ждущие возле КПП люди выходят из машин, проходят круг, дуя на руки, садятся снова. Не выдерживают и снова выходят. Родственников пускают на территорию «Листвяжной», в столовую. Многие не стали ночевать дома ночью после трагедии, приехали к шахте — в одиночестве быть тяжело. Как и говорить о своей беде.
«Зачем? Вас сейчас снова соберут, выдадут текст, вы всё так и напишите, а то, что люди там, их ночь никто не искал, сейчас ищут не ищут, непонятно, да всем ***** [плевать]», — в сердцах кричит на вопрос журналиста Сиб.фм девушка и хлопает дверью машины.
Возле КПП — палатки МЧС и кучка журналистов, которых не пускают на территорию шахты. Вдоль обочины тянется ряд машин и пара автобусов — перевозить родственников, если понадобится. Вновь прибывшие к шахте родные горняков бегут до места перебежками, морщась и закрываясь от приближающихся к ним журналистов. Кажется, что горе обособило людей, отделив от всего мира.
«У вас есть в семье шахтёр? — резко бросает в сторону грузный мужчина в старомодной ушанке. — Вот. Вы никогда не поймёте нас, шахтёрских».
Уже два дня все новости о шахтёрах сначала появляются в Telegram-каналах, и только потом, через два часа, их официально подтверждают местные власти. Так, жена погибшего спасателя Анна Аникина сначала увидела список с именами погибших, где уже был её муж. Долго пыталась понять, откуда эта информация.
«К сожалению, это правда, — коротко объяснила женщина. — Только ночью в дверь постучались. Извините, но я пока не готова говорить об этом, тяжело очень».
Уже вечером 26 ноября Кузбасс просто взорвало — один человек найден живым. Семьи ждали, когда назовут имя, каждый надеялся, что это именно их отец, брат, муж невероятным чудом, но выжил. Позже окажется, что это не шахтёр, а 51-летний спасатель Александр Заковряшин, его в тяжёлом состоянии доставили в больницу Ленинск-Кузнецка. Губернатор Кемеровской области в беседе с журналистами назовёт произошедшее великим чудом, но добавит неутешительное — политик уверен, что спасатель стал последним выжившим. Больше живым в «Листвяжной» никого не найдут.
«Я будто второй раз брата похоронил, — рассказал по телефону один из работников этой шахты — в тот день у мужчины был выходной, а вот его родной брат как раз должен был выйти на поверхность после ночной смены. — Дурак. На что было надеяться? Я знаю, что он уже мёртв. Там выжить нереально. Уже столько времени прошло. Но всё равно... Я не знаю, что говорить, я не хочу говорить — мой брат был обычным парнем, как и все, он хотел жить, жить достойно, а не вот это вот всё».
Уже вечером, после объявления «счастливой» новости, родственники начинают кучками покидать КПП. Надежды нет, теперь уже точно.
«Тут шахтёрский посёлок, вон, рядом, я из Грамотеино, у нас маленькие дети и те знают, что такое шахта и на сколько часов хватает самоспасателя. Уже больно на что-то надеяться, да и глупо. Но и тех, кто остался там, кто ещё ждёт сына или мужа домой, я тоже понимаю», — шепчет один из водителей автобуса, с сочувствием глядя в сторону родственников, которые покидают шахту, многие — с небольшими пакетами в руках. Эти пакеты — пока то единственное, что осталось у них от близких.
Вечером 27 ноября поисковые работы в шахте снова возобновили. В местных пабликах люди продолжают оставлять комментарии в духе «дай бог, что кто-то найдётся живым».
Грамотеино
Владимир Худяков живёт буквально в одном повороте от «Листвяжной». Мужчина растерянно и несколько смущённо приглашает в дом, резко пожимает плечами и быстро, будто заранее извиняясь, произносит: «Но у меня тесно и скромно, я же не в шахте работаю, мы ещё заработаем, всё будет». Ему посчастливилось устроиться в местную котельную при шахте — платят меньше, зато безопаснее.
Шахта и правда рядом, но в тот день парень не слышал никаких взрывов. Пока не пошли разговоры, что случился пожар. Владимир сразу напрягся: брат его жены, его тёзка Владимир Чайкин, как раз там работает. Звонок жене, которая сказала, что вроде и правда сегодня была смена брата. Звонок тёще — не взяла трубку (как оказалось потом — просто спала, так что к ней пришлось отправлять куму, надо же сообщить), звонок беременной жене шурина — ей рожать через два месяца, а тут такие новости. Тем более правда – со смены Чайкин домой не возвращался.
Какая тут уже работа? Отпросился, всё бросил, побежал к КПП «Листвяжной». Фактически Владимир тоже считается работником шахты (хоть и котельная, где он работает, стоит немного в другой стороне), но даже с пропуском внутрь его не пустили. Пришлось встать на морозе вместе с другими родственниками, за территорией. По словам Худякова, многие возле КПП топтались на морозе с самого утра — когда только стало известно о трагедии. Только в третьем часу дня к близким вышел директор шахты Сергей Махраков.
«Кто-то из мужиков начал возмущаться, почему вы пустили горняков в шахту, зная, что внутри 8 процентов метана, это ещё вчера было известно, — вспоминает Владимир. — На что директор промолчал, опустил вниз глаза — то ли ему стыдно стало, то ли что. Обещал через час сделать списки, кого увезли в больницу, кто остался в шахте».
После разговора с Махраковым прошло два часа, родственники всё ещё стояли на морозе. Пока не приехали губернатор Кузбасса Цивилёв и глава Беловского округа Алексей Курносов, последний договорился, чтобы родственников пустили в столовую.
Дали списки — Чайкина не было ни в списках пострадавших, ни в списках тех, кто остался в шахте. На вопрос «а где Чайкин?» руководство шахты уверяло родных, что мужчина выжил. Но ведь и дома его не было. Тогда где он?
«А потом внезапно пришли давать информацию представители МЧС и сказали, что нашего родственника достали, — продолжает Худяков. — Отправили вертолётом в Кемерово, в третью городскую, лёгкая контузия, состояние стабильное. Когда его достали, уже доставали тела умерших. Вот среди них был Володя, живой».
На сегодняшний день Владимир Чайкин — последний горняк, которого достали из шахты живым. Сейчас его состояние оценивают как стабильное, а семья парня уже шутит, что главное, чтобы невестка не родила раньше, чем Чайкин выйдет из больницы.
Белово
В «Листвяжной» работают горняки со всего Беловского района. Один из них — Денис Тимохин. Мужчина признаётся, что согласился на разговор «потому что ему терять теперь нечего». Ещё по лету мужчина получил производственную травму — во время работы ему на ногу упал комок породы, порвав коленные связки, сейчас у Тимохина инвалидность, болезнь прогрессирует.
Мужчина утверждает, что сразу после инцидента, в больнице, его уговорили не рассказывать, что травму он получил во время работы, дескать, всё оплатим, наймём лучших докторов, больничный будет равноценен зарплате. В скорой Тимохин сказал, что у него бытовая травма.
«Я теперь много что не могу делать, я сделал себе бытовую травму, и меня уволили, — объяснил он. — Я прихожу на работу, а меня не пускают, мне допуск закрыли. Так и сказали: "Всё, не можешь работать, тебе здесь делать нечего, ищи другую работу". Я с ними сужусь, они не хотят платить ничего. А кто вообще теперь заплатит, если директора закрыли?»
В разговоре Денис не скрывает, что если бы не суд — он, как и его друзья, никогда бы не стал общаться с журналистами. И тех, кто молчит, он понимает — да, произошла трагедия, но людям дальше надо кормить семью и платить кредиты. Вякнешь что-то не то — и будешь уволен. А куда ещё идти?
По словам мужчины, на шахте и раньше гибли и травмировались рабочие — одного убило цепью по голове, другому сломало руку, кого-то зажимало дизелем. Только никто не жаловался — бесполезная трата времени «всё равно отскочат», да и понимали все, что даже после трагедии другим ребятам надо где-то работать. А кроме шахты — «другой работы тут нет» (Сиб.фм направил запрос с просьбой подтвердить либо опровергнуть данные факты. — Прим. ред.).
«Директорам главное, чтобы была добыча угля, от этого зависела зарплата, — объясняет Тимохин. — Если количество метана превышено, и ты это видишь и не выходишь работать — твои проблемы. Если не пойдёшь, не сделаешь свой план, у тебя не будет ни премии, ничего. Не вышел два раза — тебя увольняют. А как людям? У всех жёны, дети, кредиты. Я сам так работал. И сейчас бы продолжал работать и молчать, если бы не уволили».
Но мой вопрос о самоспасателях Денис спокойно отвечает, что могут выдать нерабочий и вообще с этим устройством воздуха хватит максимум на три часа, и то, если сидеть на месте и никуда не идти. Шансов нет. После этих слов мужчина резко меняется в лице и рассказывает, что в шахте сейчас его бригада, четвёртый участок, ночная смена. Пока никто из ребят не вышел. И в этой бригаде — его лучший друг Иван Параев.
«Может, он дошёл, дополз, зарядился может, где-то свежий воздух, хоть маленько, хоть что-то, — рассуждает, будто сам себя на что-то уговаривает Денис. — От метана всё зависит, если хороший воздух, то человек и сутки может пробыть в шахте, может двое. У него отец, жена, бабушка, дедушка... Я звоню жене Вани, она плачет, ждёт. Мы с друзьями поддерживаем её».
Резкий хлопок калитки, и во двор вбегает растрёпанная, но при этом опрятная и ухоженная женщина в чёрной приталенной шубе — Наталья, жена Дениса. Ловит глазами меня, бросает автоматом вежливое «здрасьте» и тут же говорит супругу: её подруга написала сообщение, что всё, раз её брата не нашли до сих пор, значит, он мёртв, других вариантов нет, и ждать бесполезно.
«Она даже ушла с шахты, пошла домой, как думаешь, это правда? — кричит женщина, с яростью бросая пакеты на землю. — Что ей ответить? Что? Это правда?»
Денис отводит глаза и еле заметно кивает. Женщина кидается на шею Тимохину и начинает почти рыдать.
«Тебя бог отвёл с ногой этой, слава богу, что ты больной, — плачет женщина и объясняет, поворачиваясь ко мне. — Это мужа смена, он там должен был по сути быть. Я вчера так ревела, когда узнала. Да если бы этот (рука Натальи бережно, очень легко ударяет по голове Денису, опускается и снова резко обнимает его за шею) был там, он бы до последнего всех вытаскивал, он такой, никогда бы не вышел».
Женщина вытирает слёзы и напускается на мужа — дескать, всё не так объясняешь людям, а кто ещё-то объяснит? Остальные боятся.
«Людям угрозы идут, а вы как думаете, почему всех собрали в столовой, что им там говорят, — рассуждает Наталья. — У нас родственник, Руся, в больнице лежит, у него дочка родилась два месяца назад. Он спускался вниз, вся его смена утренняя. Так Руся собирается назад идти работать. Он не будет слушать жену, как бы Вероника его не умоляла, он пойдёт работать. Так и каждый мужик идёт зарабатывать. Зарабатывать на что? На шубку нам, на ноготочки, вот они такие, мужики у нас. И этот (снова заботливый шлепок по голове Денису) хотел работать дальше, слава богу, уволили».
Наталья объясняет, что для мужиков во всём Беловском районе, хоть куда ты едь — нет никаких альтернатив. Только грузчиком или охранником за 20 тысяч. Есть ещё вариант ехать на вахту, но это «мужа вообще не видеть дома».
«И вот поэтому мужики наши и идут на эту шахту, начинают за 30 тысяч, представляете, вот рисковать жизнью, каждый день за тридцать тысяч, — объясняет женщина. — А они идут, потому что надеются, что с каждым годом у них будет зарплата больше, что стаж повысится. Четвёртый разряд был у мужа — это 30-40 тысяч, ночевал там день и ночь. И это считается хорошей зарплатой. Да, муж долго проработал, ему 70-80 начали платить. И что? Вот он и разряд, и вот она инвалидность».
Женщина добавляет, что они бы так и остались ни с чем после увольнения Дениса, если бы с каждой зарплаты муж не покупал бы домой то коней, то быков. Сейчас у них выходит жить чисто на заработок с хозяйства. Но их семья — редкое исключение из правил, мало у кого так получается, поэтому люди и рискуют на шахте.
Грамотеино
Люди несут цветы и свечи к Мемориалу шахтёрской славы в посёлке Грамотеино. Возле мемориала украдкой утирает слёзы пожилой мужчина в чёрной куртке. Ненавидя себя, спрашиваю, погиб ли у него кто-то. Мужчина закуривает сигарету и кивает — шурин, брат жены, Борис Пиялкин.
«Он не погиб, он утром не вышел из шахты, — просто рассказывает мужчина. — Но уже понятно, что шансов нет».
«Метан там вспахивал и горел, — прерывает молчание парень, стоящий возле шурина Пиялкина — позже он назовёт себя просто знакомым семьи, которому также больно. — При маленькой концентрации он горит, это было дней десять назад, там горело, пацаны тушили фуфайками. Пытались тушить, тогда не рвануло, а сейчас рвануло».
Мужики по-простому говорят, что всему виной традиционное русское «авось» и желание заработать. При этом все знали о нарушениях, но закрывали на них глаза.
«Бабло, уголь, экспорт... Деньги всем нужны, пацаны хотели заработать. И управление хотело заработать, — эмоционирует молодой спутник родственника погибшего. — И управление хотело заработать. А о безопасности мало кто думал. Вот и результат».
Мужчины объясняют, что у погибшего был на иждивении внук, теперь пятилетний мальчик с бабушкой. Потому что сын Пиялкина «сидит в заключении». Мужчины говорят настолько естественно и просто о факте, которого часто стыдятся и который утаивают, что спросить «за что» — невозможно.
«Пользуясь случаем, хочу передать привет Денису Пиялкину, может, увидишь меня, — резко на лице парня опустошённость сменяется искренней и живой улыбкой. — Это сын погибшего шахтёра (объясняет журналисту). Давай уже, ждём тебя. Скажите, а можно, чтобы это осталось в эфире?»
Оставляем.
Уже через полчаса на пустой аллее одиноко «дымит» на лавочке пенсионер, представляется просто — Василием. Мужчина не скрывает своих слёз — да и как иначе, ведь у него погибли много шахтёров.
«Я даже не считал, боюсь эти списки открывать, — просто объясняет Василий. — У меня ещё под землёй люди... Вот Серёга дома, Некрасов. За Пашку не знаю, за Соломиных не знаю, они оба там, два брата работали. Страшно смотреть, да и того, что есть, хватает».
Мужчина уверен, что погибшие понимали, на что и куда они идут — это шахта, непредсказуемая вещь, где может закончиться газ, пойти сырость или порваться кабель. Но работать в таких условиях люди шли от безысходности.
«То, что сейчас делает Цивилёв, — это показуха, — затягивается сигаретой мужчина. — Шахтёры получают минимум. Цены на уголь видели? А люди копают этот уголь, добывают, возят. Цены растут, а люди как получали 40-50 тысяч, так и получают. А какие тут, в Грамотеино, альтернативы? Либо в шахту, либо как я, шофёром работай. Я уголь вожу с шахты, и тоже ничего хорошего. Вон, у меня сын сутками с машины не вылазит — уголь возит, то с разреза, то с шахты. Других вариантов в посёлке просто нет, вообще нет работы, никакой».
Подпишитесь на нас в Telegram
