По информации портала «Реформа ЖКХ», на сегодняшний день около восьми тысяч жителей Новосибирской области проживает в аварийных домах (речь идёт об аварийных многоквартирных домах, признанных таковыми после 1 января 2012 года). В сравнении с другими регионами цифра не велика, и, казалось бы, причин для паники нет. Однако в СМИ регулярно появляются сюжеты о конфликтах жителей ветхих домов с чиновниками. Иногда эти споры перерастают в целые мини-войны, о которых остальные горожане и не подозревают. Специально для Сиб.фм журналист Илья Кудинов выяснил, какими методами новосибирские чиновники боролись с молодой мамой двоих детей.
В ночь на двадцать пятое ноября прошлого года Марина Кузнецова, молодая мама двоих детей, спала тревожно. Проснулась рано утром и обнаружила на телефоне эсэмэску, пришедшую ещё в полдвенадцатого ночи.
Писал Марине человек со связями в администрации Октябрьского района (по понятным причинам имя этого человека мы раскрыть не можем — прим. Сиб.фм):
«Глава настоял на приказе об отобрании детей, утром он у него будет на подписи. Уезжай завтра к знакомым или к матери до понедельника».
«Я похватала свои вещи, многое оставила, половину документов не взяла. Была вся на эмоциях, — рассказывает Марина. — Обзвонила всех друзей, в итоге срочно уехала к подруге. У неё дождалась, когда откроется мэрия, и в девять ровно я привезла заявление на имя мэра о том, что я согласна на манёвренный фонд».
Так закончился для Марины Кузнецовой один из этапов её борьбы за свои жилищные права. А начался он в октябре 2015 года, когда дом на улице Никитина, в котором жила Марина с двумя детьми и с мамой, признали аварийным и подлежащим сносу.
Из аварийного дома — в аварийную гостиницу
Взамен жилья на улице Никитина чиновники предложили семье квартиру на улице Петухова. Мама Марины согласилась на переезд, а девушка отказалась. Дело в том, что отношения между матерью и дочерью давно испортились.
Поэтому Марина даже получила справку в муниципалитете о составе своей семьи: она сама, трёхлетний Кирилл и семилетняя Алина.
Кроме того, хотя предложенная квартира и соответствует по площади предыдущей, жить в ней вчетвером невозможно: жилого пространства там — всего 19 квадратных метров. В связи с этим Марина потребовала предоставить ей с детьми отдельное жильё.
Вначале на сторону девушки встала прокуратура Новосибирска. В представлении на имя мэра Анатолия Локтя прокурор Ференец так и пишет:
«Проживание в однокомнатной квартире не представляется возможным» и требует «Принять меры по обеспечению жилым помещением Кузнецовой М. В. и её малолетних детей».
Представление мэру Новосибирска об устранении нарушений жилищного законодательства от прокурора города, страница первая
Но дальше слов Ференец не пошёл: подавать в суд в интересах семьи не стал и даже о своём собственном представлении, похоже, забыл. Такой вывод можно сделать из того, что жилищная проблема Марины до сих пор не решена, а прокуратура отказалась предоставлять какую-либо информацию о своих дальнейших действиях по этому вопросу.
Пока шла эта переписка с органами власти, Марину временно заселили в социальную гостиницу государственного центра «Радуга». Переселить туда Кузнецову попросили сотрудники мэрии, переложив тем самым ответственность за семью на Министерство социального развития области, в чьём ведении находится «Радуга».
«Принять меры по обеспечению жилым помещением Кузнецовой М. В. и её малолетних детей в соответствии с частью 1 статьи 89 ЖК РФ» — из представления Анатолию Локтю
В этом двухэтажном здании пятидесятых годов постройки когда-то был детский приют, потом гостиница для бездомных, а в последнее время туда стали отправлять малоимущие семьи и людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Со всеми заключался соответствующий договор. Однако вскоре выяснилось, что Марину с детьми из одного аварийного дома поместили в другой: в феврале 2016 года все постояльцы получили уведомления о том, что нахождение в этом здании опасно для жизни: сгнила теплотрасса, в плохом состоянии перекрытия.
«Там капитальный ремонт не делался очень давно, здание старое, — объясняет Татьяна Кострыкина, директор ГБУ НСО „Радуга“. — Поскольку условия для проживания стали опасными, мы приняли решение закрыть [гостиницу]. На тот момент у нас проживало тридцать человек. Людей, с которыми был заключён договор, предупредили об этом и договор не продлевали. Практически со всеми вопросы мы решили, но несколько человек выезжать не хотели».
Конечно, обитателей гостиницы выгоняли не на улицу: некоторые смогли сами куда-то устроиться, других определили в социальные учреждения различных некоммерческих организаций. Но Кузнецова и ещё несколько женщин уезжать отказались.
Марина помнила, что ей положено своё жилье, а не койко-место в очередной гостинице, поэтому заявила, что из «Радуги» уедет только в свою квартиру.
«А если завтра свет отключим?»
Так, в постоянных спорах с чиновниками самых разных ведомств Марина провела весну и лето. За это время она попикетировала здание администрации города и даже успела поссориться с мэром, но дело с мёртвой точки не сдвинулось. Мэрия по-прежнему считала и считает, что ничего не должна Марине. Так нам и сообщили в городском Управлении по жилищным вопросам:
«Основания для предоставления Кузнецовой М. В. иного жилого помещения в настоящее время отсутствуют».
Осенью 2016 года на молодую женщину давить стали сильнее и сильнее. «Радуге» нужно было срочно освободить здание гостиницы, пока не наступили холода. В этом директору учреждения помогали и сотрудники Министерства социального развития области, и чиновники администрации Октябрьского района. Все они объединились против нескольких настойчивых женщин, решивших биться за свои права.
Марине тоже нужно было срочно определяться с дальнейшим местом жительства: дочке Алине пора было идти в школу. Обстановка снова накалилась.
Представители самых разных органов власти, по словам Марины, посещали её временное жилище чуть ли не каждый день. Руководство «Радуги» сообщило, что тепло в это здание уже не дадут, воду отключат.
И действительно, к началу ноября, когда на улице уже были морозы, батареи в здании социальной гостиницы не потеплели.
Ирина Раратюк, начальник одного из отделов Минсоцразвития, тогда сетовала в интервью: «Сейчас ведь такие морозы! Мне кажется, мы беспокоимся больше, чем они. Там ведь дети остались. Вы представляете, мы ответственны за то, что там произойдёт. И мы ничего с ними сделать не можем!
Марине ведь никакие общежития не нужны. Она сказала: „Я себя тут прикую и никуда не уеду!“ Это как называется? Это же шантаж в чистом виде!»
Но Марина не сдавалась: «На тот момент в «Радуге» уже не было ни горячей воды, ни тепла. Но в нашей комнате было 24 градуса. По сути, с помощью пары обогревателей я создала условия, в которых люди в деревне живут. Но уже приходили новые делегации и спрашивали: «А что вы будете делать, если завтра свет отключим?»
Требования чиновников были предельно просты: освободить помещения «Радуги» и уехать в манёвренное жильё. Справедливости ради, стоит сказать, что Марине предлагали несколько вариантов из манёвренного фонда: комнаты в общежитиях и даже двухкомнатную квартиру.
Но Марина отказывалась, всё ещё надеясь на прокуратуру, которая защитит её права, и на мэрию.
Всё ради детей
В ноябре власти в лице администрации Октябрьского района пошли, что называется, на штурм: решили действовать через детей. Сначала, по словам Марины, заходили издалека. Различные комиссии интересовались, в каких условиях живут дети, здоровы ли. Приходили сотрудники полиции, органов опеки, комиссии по делам несовершеннолетних. Молодой маме удавалось ото всех отбиваться, ведь Кирилл и Алина действительно находились в более-менее нормальных условиях: в тепле, одетые, девочка ходила в школу. Но чувство тревоги Марину уже не покидало, ей приходилось постоянно пить успокоительное.
Она понимала, что чиновники ищут повод лишить её родительских прав. Параллельно выяснилось, что «Радуга» обратилась в суд с иском о выселении Марины из соцгостиницы.
Марина активно освещала свою историю в Facebook, привлекала к ситуации СМИ. Очередной её крик о помощи в соцсетях собирал десятки комментариев. У девушки появилось множество доброжелателей, которые пытались помочь, чем могли. Поэтому в ночь на 25 ноября она и получила эсэмэску — предупреждение о том, что глава Октябрьского района Пётр Прокудин подписал указ об «отобрании» детей у Марины Кузнецовой. Позже выяснилось, что орган опеки также подал иск в суд об ограничении девушки в родительских правах.
25 ноября, чёрный день календаря
25 ноября в мире отмечают день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин. Марина как раз в этот день (точнее, глубокой ночью) увезла детей к подруге, а сама к девяти утра отправилась в мэрию. Отдала заявление на имя Анатолия Локтя: согласна на переселение в манёвренный фонд.
«Это была пятница. В приёмной мне сказали, что заявление дадут в разработку, и в понедельник со мной свяжутся, — рассказывает Марина. — Я приехала обратно к подруге и тут мне звонят из органов опеки Октябрьского района, спрашивают, где дети. Я сказала, что дети не в „Радуге“, в нормальных условиях, но конкретное место назвать отказалась. Я в трубку плакала, спрашивала, кто им дал право отбирать моих детей. У меня был нервный срыв.
Чиновница из опеки согласилась, что это бесчеловечно и спросила, могу ли я сейчас про детей рассказать по громкой связи главе администрации.
Я всё ему рассказала, а потом я сорвалась и сказала, что они детей заберут только через мой труп. В конце концов, у алкоголиков не забирают детей, а они собрались меня лишить родительских прав, хотя никто не голодает, не мёрзнет!»
Спустя два часа Марине позвонили из полиции и сказали, что она находится в розыске. Оказывается, представители органов опеки подали на девушку заявление из-за того, что она якобы укрывает детей. Марина уехала к другой подруге и прожила у неё ещё неделю.
Общежитие и любовь к государству
Теперь Марина живёт в комнате в общежитии на улице Зорге. Дочка Алина ходит в соседнюю школу, Кирилл играет в пирата и позирует перед фотоаппаратом. Комната заставлена вещами: у Марины осталось много мебели ещё с квартиры на Никитина. Туалет здесь в конце коридора, душ — на 4 этажа ниже, недалеко от входной двери, откуда всё время дует.
Теперь Марина уже не в розыске, администрация Октябрьского района свой иск в суд о лишении родительских прав отозвала. Но девушка недоумевает: зачем нужна была устраивать ей ту страшную неделю, когда Кузнецовым приходилось прятаться от чиновников? Ведь ещё 25 ноября представители власти добились, чего хотели: Марина согласилась на манёвренный фонд. На этот вопрос ей кто-то ответил в комментариях на Facebook:
«А чтобы научить родное государство любить».
Что ждёт семью в будущем, неясно. По закону её ситуация довольно спорная. Анна Гулевич, эксперт социальной правозащитной сети «Так-так-так» комментирует: «Следует разделять понятия предоставления жилого помещения в связи с расселением аварийного дома и предоставление помещения в связи с улучшением жилищных условий. По первому основанию (как в ситуации заявителя) мэрия правомерно предоставила новое помещение равнозначной площади, без учёта улучшения жилищных условий. Это соотносится с судебной практикой. Таким образом, заявителю было предоставлено жилое помещение, так как принадлежащее заявителю помещение было признано аварийным. Однако заявитель продолжает стоять в очереди на улучшение жилищных условий».
Вместе с тем, по словам другого юриста, Елены Макей, в данной ситуации «речь идёт о бездействии мэра города, не исполняющего требование прокурора. Прокуратура при этом не контролирует исполнение представления, то есть представление не эффективно как мера прокурорского реагирования. Если прокуратура установила нарушение Конституции РФ и ЖК РФ, вопрос по существу может решить суд с указанием срока предоставления жилого помещения. Но, если будет положительное решение суда и оно не будет исполнено, далее нужно подавать в суд на компенсацию за неисполнение решения суда».
Обратиться в суд с иском к мэрии о предоставлении своего жилья Марина пока не может. На грамотного представителя у неё просто нет средств, а прокуратура выступать на её стороне отказалась. Сейчас девушка пытается встать на биржу труда и найти работу. На это у неё есть год, пока действует новый договор о предоставлении ей временного жилья. Что будет дальше с этой семьёй, имеющей полное право на улучшение собственных жилищных условий, но вынужденной воевать с чиновниками, непонятно.
Несмотря на всё произошедшее, Марина не теряет боевого настроя: «Пережить всё это было страшно. Такая жестокость... Люди, которые вроде как за детей, чуть не сломали их. Самое страшное — что с ними было бы потом, у чужих, если бы их забрали. Ударили по больному. Сколько я держала оборону, но тут уже знали, куда бить. Руки протянули к самому дорогому, и за это должны ответить».
Подпишитесь на нас в Telegram
