Компания “Алавар” занимает несколько этажей в унылом здании новосибирского конструкторского института и одно из первых мест в мире по объёмам продаж casual games — маленьких компьютерных игр для офисных мучеников. Скоро батальон алаваровских программистов, художников и продюсеров переедет в почти достроенный технопарк новосибирского Академгородка, где с новыми силами начнёт порабощать планету игрой “Весёлая ферма” и ей подобными. И теперь директор “Алавара” Александр Лысковский заметно гордится тем, что его компания была одним из идеологов бесконечной технопарковской стройки. Сиб.фм обсудил с ним, почему от блогеров нет никакой пользы, а от компьютерных игр и новосибирского губернатора польза иногда есть, и почему, хотя в Россию никто не верит, уезжать из неё всё равно не следует.
Давайте с неожиданного захода начнём. О чем подумал директор компании “Алавар”, когда узнал, что премьер-министр России опять будет ее президентом?
В принципе, было понятно, что так оно и будет. Хотя почему-то все равно есть чувство, что нас надули. С другой стороны, угроз существованию компании “Алавар” за последние десять лет я не помню, а мои дети ходят здесь в школу. В целом, у нас нормальная страна... Но все равно появилось чувство, что нас надувают. Пока в политике был Прохоров, можно было хотя бы за кого-нибудь проголосовать.
А что айтишникам сегодня нужно от государства?
Нам очень нужно, чтобы наладили высшее образование. Нам нужна инфраструктура. Нам нужны бизнес-центры, нужно починить дороги. Помощь нам не нужна – деньги зарабатывать мы и сами умеем.
По оценке “Алавара”, стоимость компании с 2007-го по 2010 год выросла в 4,5 раза
Вы уже переезжаете в технопарк Академгородка – то есть какую-то инфраструктуру вам дали.
Да, государство это сделало. Наверное, поэтому я не хожу на митинги. В конце концов, технопарк действительно построили, льготы по единому социальному налогу для экспортных IT-компаний тоже дали.
А с образованием что не так?
Новосибирской IT-индустрии требуется 3000-4000 человек в год. А выпускается человек 600, при этом, их нужно доучивать: они — теоретики. К тому же, далеко не все попадают на рынок – девочки выходят замуж, а часть просто уезжает. И нас не ждут в университетах с распростертыми объятьями: у нас свои кадровые цели, а у них свои.
А с качеством самих программистов что происходит?
Во-первых, программисты перестали уезжать. Это началось три-четыре года назад – до этого был период, когда все таланты уезжали за рубеж, потом был период, когда они уезжали в Москву. И вот в какой-то момент цены на квартиры в Москве оказались выше настолько, насколько выше в Москве зарплаты.
И сейчас уезжают те, кому кажется, что Новосибирск не подходит для их бизнеса. Обычные программисты больше не уезжают.
Почему не уезжают обычные программисты?
Честно говоря, я не самый большой специалист по внутреннему миру программистов – у нас в компании их максимум треть от штата. Я могу лишь констатировать, что искать талантливых людей стало легче. Теперь они рассматривают варианты жизни здесь и не стремятся уезжать просто для того, чтобы уехать. Вообще, те, кто хочет создавать игры, очень похожи на тех, кто хочет строить бизнес. В обоих случаях у тебя есть ресурсы, люди, энергия, какие-то объекты, которые взаимодействуют друг с другом.
2000 долларов в месяц — средняя зарплата квалифицированного программиста в Новосибирске
У нас сейчас, как обычно, кризис на пороге. Кризисы на тех, кто создает игры, и тех, кто создает бизнес, тоже влияют одинаково?
Кризисы нам очень помогают, я могу это признать вслед за ДубльГИС. В 1998 году мы создавали большие серьезные игры – свою Цивилизацию, свой Варкрафт и так далее – и считали себя большими и серьезными гейм-девелоперами. Все это накрылось, когда из-за роста себестоимости болванки для игры, которая делалась на западном оборудовании и поэтому оценивалась в долларах, наша маржа уменьшилась в шесть раз. В этот момент российский рынок компьютерных игр умер.
Мы начали искать новую нишу. И нашли — создавали игры в России, а продавали их американцам по 20 долларов штука через свой сайт. Тогда casual games на Западе делали студенты, подростки и программисты-одиночки – по вечерам, в свободное от работы в Microsoft время. “Алавар”, в свою очередь, к тому моменту собрал команду профессионалов, поэтому мы делали качественные игры, а продавали по одной цене с американцами. И мы стали собирать нормальные деньги.
Первой в мире казуальной игрой считается PacMan, написанный в 1980 году
Во время второго кризиса мы перестали ориентироваться на Россию. До этого момента там оставался мощный розничный сегмент. Мы же начали расширяться в Европе, в Латинской Америке и так далее. Кроме того, спрос на игры во время кризиса не упал. Выяснилось, что люди не экономят на дешевых развлечениях. Они перестают покупать дорогие автомобили, путешествовать, экономят на ресторанах. А на развлечениях, которые стоят 200 рублей, они не экономят. Зато спрос на автоматизированную бухгалтерию и прочее упал резко. В результате на кадровом рынке резко прибавилось людей, хотя до этого дефицит был огромный.
Вы же хотели ваши игры “алавариками” назвать когда-то?
В России первые наши покупатели восемь лет назад шли в Сбербанк, стояли там в очереди с бабушками, заполняли квитанцию и неделю ждали, пока деньги дойдут, и мы вышлем ключ активации игры. Некоторые фотографировали квитанцию и отправляли нам, чтобы ускорить процесс. Потом появились продажи через sms, яндекс-деньги и так далее. Начались нормальные продажи, но вместе с ними возникла проблема: наши игры нужно было как-то называть. На Западе они назывались shareware games, но по-русски получались «шаровары» и всё такое. Там же, на Западе, появилось выражение casual games и мы придумали ужасную кальку: казуальные игры. Никому она не нравилась, все говорили, что это от слова «коза». Но почему-то именно мы в итоге приучили всю индустрию к этому термину. Тогда же вышла книжка Casual Оксаны Робски, и мы даже успели обсудить с ней совместную акцию, но оказалось слишком дорого. И уже потом мы подумали, что не нужно было стесняться “алавариков” — нужно было сделать так, как Pampers и Xerox.
А как вы себе ответили на вопрос, почему хотите заниматься игрушками, которые помогают людям убивать время — вместо походов на курсы китайского языка, игры на кларнете с самоучителем или еще чего-нибудь полезного?
Давайте так: есть игры для игроков. Какой-нибудь World of Warcraft, сложные шутеры и так далее. Мы делаем игры для других людей. Людей, у которых просто есть какое-то электронное устройство и немного времени, чтобы поиграть. Отвлечься во время обеда, в маршрутке, отдохнуть вечером. Мы не считаем, что легкое развлечение — это воровство времени у себя. И мы ни в коем случае не вредим игре на кларнете. Эта особенность — игры для массовой аудитории — накладывает массу ограничений.
Управление должно быть простым, сюжет — коротким, а игрока нужно всё время хвалить — ой, какой ты молодец, звёздочки, шарики, плюс тысяча очков. В общем, постоянное подбадривание.
А вы научный подход применяете при создании игр? Нейрофизиология, центр вознаграждения в мозге, выбросы допамина и все такое?
Игра FarmVille (аналог “Весёлой фермы” от американской компании Zynga) в 2009 году стала самой популярной многопользовательской онлайн-игрой в мире
У нас есть продюсер с кандидатской диссертацией по аддикциям. Настоящий психолог, который специализировался на процессе привыкания. Не знаю, использует ли он это в работе. Да, игры вызывают определенное привыкание — но ни в коем случае не наркотическое. Вам просто дают ясную цель: подстрелить птичку, построить ферму.
Кстати, а кто все-таки придумал эту игру про ферму?
Когда у нас будет музей, там будет отдельный зал, посвященный “Веселой ферме”. Есть картинки и документы, подтверждающие, что минские ребята из компании Мелеста (подразделение “Алавара”, — прим. Сиб.фм), придумывали все сами. Но точно такие же черновики есть и у других компаний, которые эту ферму создавали. Это было какое-то повальное увлечение: разом возникло несколько игр с похожим игровым миром. Поэтому я не могу сказать, что это мы скопировали или что у нас скопировали.
Офисный планктон потянуло к земле?
Да! Даже не столько к земле, сколько к понятным созидательным действиям.
Что делает офисный планктон? Он гоняет байты туда-сюда. Результатов своего труда он не видит. А на ферме — вот ты посадил, вот оно выросло.
Поэтому сейчас действительно массовое увлечение фермерской и строительной тематикой.
Вопрос из Твиттера пришел: зачем вы продолжаете ставить защиту на игры, если через неделю в интернете появляются ключи?
Есть люди, которые все равно сломают. Но их процент в России падает, а на Западе он давно упал до предельного минимума. Пираты найдут способ украсть, но большинство так не делает — не только из уважения к авторам. Это некий уровень гигиены, если хотите.
А когда россиянам разонравилось воровать?
Поколение, которое было в интернете в 90-х, продолжает воровать. Зато новое поколение, то есть самая массовая аудитория, уже так не делает. Первые более заметны, потому что они давно в Сети, у них есть блоги, они — лидеры мнений. Зато обычный, но массовый пользователь так не поступает — тем более, что его запугали вирусами и прочим.
4.99 доллара — cтоимость игры Весёлая ферма 3 для iPad
А почему русские программисты, которые пишут игрушки, до сих пор не пали под напором индийских и китайских программистов?
Компьютерная игра — это все же результат работы нескольких профессий. Сценаристы, художники, программисты. И все эти люди должны находиться в той же ментальности и культурной среде, что и покупатель игры. Китайский эпос тут не подходит. Нужны люди, которые ездят за границу, смотрят иностранные фильмы, у них свободное мышление. В России таких людей много. В Китае и в Индии можно посадить 50 отделов по 20 программистов. Я видел, как это выглядит — настоящее поле с рабами, которые пишут прикладной код. Но творчества там не возникает.
С текучкой у ваших творческих людей как?
А зачем уходить из места, где хорошо? У нас заботятся о людях и дают им расти. Нет поводов уходить — кроме случаев, когда хочется создать свой бизнес. Такие люди уходят, и вокруг “Алавара” уже возник круг компаний, созданных его выходцами. Это всегда приятно. Сейчас на “Интерре” был конкурс стартапов, мы спонсировали двум командам поездку на общероссийский стартап-форум.
Кстати, вот сейчас все снова спорят, что такое форум “Интерра” — распил денег или культурное явление с долгоиграющим инновационным будущим?
Не знаю, в “Интерре” есть много правильных зерен. С другой стороны, огромное количество рекламы форума, стоившей огромные деньги — зачем это всё?
Зато сюда приехали много правильных людей, они очень хорошо здесь выступали и заключали сделки. Что-то из этого должно родиться. На моих глазах ни одной копейки не украли.
Но у нас ведь очень вменяемый губернатор. Пусть блогеры, которые пишут про распилы, придут к нему и попросят — а дайте нам отчетность. Может, там нет откатов и распилов.
Но вот готовы ли эти блогеры выйти из-за своего компьютера и пойти проверять эту отчетность?
А с вашей компанией что дальше будет?
Нам здесь очень нравится, переезжать отсюда никто не хочет, мы поедем в технопарк. Мы очень быстро расширяемся и, несмотря на попытки сдерживать этот рост, только в 2011 году взяли около 40 сотрудников и с удовольствием возьмем ещё 50 человек.
Интересная реплика — про попытки сдерживать собственный рост.
Когда штат постоянно растет, приходится непрерывно перестраивать управленческую структуру. Удвоение штата — это огромный стресс для всей управляющей команды. Новые люди, которых ты не узнаешь в коридорах, пишут тебе письма, а ты даже не знаешь, чем они занимаются. Хаотическое расширение преследует многие успешные компании, и это всегда плохо.
Стоимость разработки одной казуальной игры —
А почему вашу успешную компанию до сих пор никто не купил?
У нас масса предложений ото всех IT-холдингов и игровых компаний, которые только можно представить. Но скорость, с которой растем мы, превышает скорость роста, например Electronic Arts, поэтому какой смысл менять акции “Алавара” на их акции? Такие покупки нужны, если они полезны бизнесу, или если нынешние акционеры планируют из него выйти и жить в домике в Испании.
И что, не хочется домика в Испании?
Не хочется. Меня устраивает Новосибирск.
И нет опасений насчёт того, что будет со страной?
В этом месте, наверное, нужно продемонстрировать какую-нибудь активную гражданскую позицию? Вы знаете, я создаю много рабочих мест, у меня хорошая компания с белой бухгалтерией, мы входим в десятку крупнейших налогоплательщиков в Академгородке. Мы создаем хорошие продукты. Это было моей мечтой и мечтой моих коллег — сделать такую компанию, которая будет заметна на мировом уровне. И до сих пор нам не мешали. У нас не отбирали компанию, как у “Юкоса”, поэтому повода “валить” я не вижу. Это хорошая страна, это моя родина. Тут живут мои друзья и учатся мои дети.
Я говорю на русском языке и не хочу говорить на чужом языке в чужой стране. Поэтому если нам начнут мешать — мы лучше здесь что-нибудь поменяем.
Пока есть ощущение, что происходит что-то не то, но нам оно не мешает. И поэтому мы стараемся помогать и Академгородку, где мы живем, и технопарку, где мы взяли на себя миссию помогать стартапам.
А зачем вообще помогать стартапам? Если стартап хороший — он и так выживет.
Он не выживет без общения. Он ничего не понимает в бизнесе, в рынке, как общаться с крупными компаниями.
И что, у вас есть ощущение, что из этих русских стартапов все же может получиться пресловутая Силиконовая тайга?
Есть. Это уже происходит. Я уже вижу стартапы, которые правильно формируются, находят правильных экспертов, получают первые инвестиции. Силиконовая тайга уже есть. Но здесь снова все упирается в государство. Нужна судебная система. Потому что сейчас, если инвестора кинули, то его кинули, и сделать с этим ничего нельзя. Нужна нормальная политическая и экономическая ситуация — потому что иначе не придут иностранные инвесторы. Я помню момент, когда на Западе появился устойчивый термин Khodorkovsky disсount — когда российские компании оценивались ниже, потому что есть соответствующие риски. Сейчас этот фактор ослабел, кроме того, он не касается технологического бизнеса, но атмосфера все равно немножко нервозная. Западных инвесторов здесь нет.
Если фактор Ходорковского слабеет, то почему нет инвесторов? Что опять не так?
Он не до конца сошел на “нет”. Кроме того, Москва — дорогой город и создавать там технологический бизнес не выгодно. Что касается других городов, то плохие дороги и отсутствие гостиниц по-прежнему мешают Западу инвестировать. Я постоянно сталкиваюсь с тем, что огромное количество компаний хотят с нами сотрудничать, но город Новосибирск у них вызывает страх.
Вроде бы и отель “Хилтон” им построили, и шоссе в Академгородок починили.
Это мы с вами знаем, что его починили. Кроме того, вот приехала к нам делегация из ЮАР. Их поселили в гостинице “Золотая долина”, а там вообще никто не говорит по-английски. И это — единственная гостиница в Академгородке.
Одной из задач технопарка, кстати, изначально было улучшение имиджа Новосибирска. Чтобы у Запада появилось понимание, что здесь много IT-компаний, работающих на международном уровне. Что здесь есть перспективные технологии.
6 лет строят технопарк в новосибирском Академгородке
О чём ещё вам хотелось бы сказать, а мы не спросили?
Мне хотелось сказать, что в Новосибирске можно создавать бизнес — качественный, международный, инновационный и так далее. И для этого не нужно воровать, не нужно брать деньги у бандитов, не нужно даже иметь начальный капитал. Я знаю много компаний, которые возникали просто по инициативе конкретной команды. Эту мысль регулярно хочется напоминать: что получилось у нас, у ДубльГИС, у “Сибирского берега”, у Parallels, у “Инмарко”.
Поэтому, используя Сиб.фм, как трибуну, скажу: ребята, делайте что-нибудь! Не надо жаловаться, что у нас маленький город без инвестиций и с коррупцией. Всё можно сделать. Не на нефти, не на газе, не на распиле госсобственности. Нужно просто что-нибудь делать.
Подпишитесь на нас в Telegram
