Возбуждает всё

Прекращение производства по делам об административном правонарушении для Мездрича и Кулябина как будто бы означало и прекращение страстей по «Тангейзеру». Однако очередной показ оперы 14 марта запомнился ещё и тем, что православные активисты пикетировали вход в оперный театр, в котором, по ложному сообщению анонима, была заложена бомба. В медийном ответе всем, кто «раскачивает лодку», адвокат «Тангейзера» Сергей Бадамшин — защищавший Екатерину Самуцевич из панк-группы Pussy Riot, Светлану Давыдову из Вязьмы и «узников Болотной» — рассказал Сиб.фм, зачем митрополиту Тихону, православным пикетчикам, анонимным недоброжелателям, прокуратуре и театралам необходимо найти общий язык.

Если бы не Юрий Задоя, который провёл перед первым заседанием суда митинг в защиту веры, под копирку похожий на все его предыдущие митинги с ура-патриотическими лозунгами и культурными заблуждениями, — не было бы такой политизации дела на фоне сугубо религиозно-светского конфликта. Вы согласны?

Я вообще не понимаю этого понятия — политизация. Дело «Тангейзера» — не столько политическое дело, оно вызывает общественный резонанс. В широком смысле любое дело является политическим, потому что отношения между государством и гражданским обществом, между церковью и театром, между государством и церковью — имеют политическую подоплёку.

Как поддерживались «православные инициативы»

Политизация дела отнюдь не со стороны театра и художника, а со стороны тех, кто занят организацией православных митингов и пикетов. И я, если честно, не вижу широкой политической повестки с их стороны: это небольшая группа людей, которая раскачивает лодку в самый подходящий для них момент. Но всё же надо отличать патриотизм от паразитирования на патриотических чувствах граждан. Считаю, что сейчас необходимо объединять людей — в том числе с помощью культуры и искусства — а не вносить смуту, руководствуясь собственными сиюминутными политическими соображениями.

Перед субботним показом «Тангейзера» у входа в оперный театр православные пикетчики требовали уголовного наказания для Мездрича и Кулябина. Расцениваете ли вы их действия как непризнание авторитетности суда?

Не хочу комментировать глупые лозунги и действия пикетчиков — не вижу в этом предмета для комментариев. Подобные вопросы и подобная стилистика, когда оценивается деятельность конкретных лиц, проводящих митинги и пикеты, — это путь в никуда, разобщение. Действительно интересно другое: как посадить этих активистов за стол переговоров, как объяснить митрополиту и обычным людям то, что происходило на сцене?

Когда я присоединился к делу «Тангейзера», сразу предложил договариваться обеим сторонам — говорил это прокурору Стасюлису и всем лицам, которые были готовы общаться. Слава богу, люди стали дискутировать, дают оценки спектаклю — это тот уровень, на котором надо оставаться. Мы не должны идти в прокуратуру, жаловаться друг на друга.

Пикетчики и театралы, понимающие оперу и непонимающие, воцерковлённые и нет, с образованием и без него — мы все отличаемся.

Поэтому нужно научиться общаться друг с другом, искать общие точки соприкосновения.

Как только не пытались сорвать спектакль

А усложняют ли подобные митинги и пикеты вынесение справедливого решения судом?

С моей точки зрения, ничто не должно усложнять вынесение законного и справедливого решения. Сила в правде, основанной на законе.

Жалоба митрополита Тихона была адресована главному прокурору области Евгению Овчинникову, который в сентябре 2013 года вошёл в совет, поддерживающий православные инициативы. На слушаниях 10 марта заместитель прокурора Игорь Стасюлис заявил в финальной речи, что прокуратура — за верующих. Вас не смущает, что прокуратура как бы отодвигает на второй план надзор за соблюдением Конституции и законности?

Это вообще непонятно.

Меня удивляет, что какую-то группу населения берут под особый контроль.

Либо эта группа очень сильно нуждается в защите: на неё нападают, права граждан этой группы постоянно нарушаются. Либо эта группа привилегирована по отношению к другим. Второго быть не должно. Я считаю, что привилегированное положение, которое создаётся, — путь к злоупотреблению, дискриминации и нарушению прав других групп.

В том числе через статьи, касающиеся чувств верующих? Например, там ни слова о том, что сперва следует доказать причинённый верующему ущерб оскорблением.

Как православные активисты отговаривали людей идти в театр

На самом деле ответ на этот вопрос — предмет целой полуторачасовой лекции. Внесённые в законодательство изменения, направленные на отдельную регламентацию защиты чувств верующих граждан и предметов религиозного почитания, содержат правовую неопределённость понятий, что влечёт за собой злоупотребление правом как со стороны заявителей, так и со стороны правоохранителей.

К сожалению, правоприменитель не всегда руководствуется здравомыслием и духом закона, подменяя эти понятия служебной необходимостью и целесообразностью.

За две недели до возбуждения административных дел главный прокурор Овчинников подал рапорт об увольнении. В день возбуждения депутаты заксобрания утверждают кандидатуру нового прокурора. Как вы это прокомментируете?

Никак не прокомментирую. Пожелаю преемнику господина Овчинникова успехов и благоразумия на столь высоком и ответственном государственном посту.

Возможна ли такая ситуация, что СК возбудит уголовное дело несмотря на то, что было прекращено производство по делу об административном правонарушении?

Не исключаю.

В последнее время Следственный комитет возбуждает всё, что только можно.

Ну а вообще то, что прокуратура не разобралась в ситуации, выдернула из контекста находящиеся на сцене предметы без учёта идеи автора — это действительно страшно. Если прокурор видит только то, что хочет увидеть, пора призадуматься: ему нужно либо заняться самообразованием, либо самоуспокоением — в церкви или у специалистов. От такого подхода прокуратуры становится не по себе.

1000 человек на площади Ленина собрал митинг в защиту веры, проведённый «Народным собором»

Судья Сорокина не раз отклоняла вопрос о том, кто из прихожан передал протоирею Пивоварову полную видеозапись «Тангейзера». Этим «прихожанином», судя по личной странице прокурора, запросто мог оказаться сам Стасюлис, но доктор богословия Пивоваров, естественно, отрицал его причастность. Судья так поступала, чтобы не затягивать разбирательство?

Меня больше интересует сам процесс появления «экспертного заключения» господина Пивоварова. Ну а вопрос про мотивацию действий судьи лучше задать ей самой, а не мне, потому что я не могу дать ответ о ходе её мыслей. Если оценивать действия судьи Сорокиной в ходе процесса, то мне она показалась очень корректной и доброжелательной в общении со всеми участниками судебного процесса.

Ещё отмечу, что суд максимально обеспечил открытость этого судебного процесса, что было неожиданностью для стороны защиты. Хотя дело «Тангейзера» уникальное по своей сути. Это прецедент для разрешения подобных дел в отношении права художника-творца на свободу творчества.

По сути, это попытка введения цензуры.

Сначала в театре, потом эта зараза может коснуться самых разнообразных сфер общественной жизни.

Да, ваш подзащитный Борис Мездрич после первых слушаний опасался, что будет создан антиправовой прецедент, внедряющий цензуру в культуру. Как один прецедент способен это сделать?

Есть такие понятия: правоприменительная практика и правила применения норм. У нас, конечно, не прецедентное право. Но складывающаяся практика передаётся из одних судов в другие, и при принятии подобных решений предыдущий опыт косвенно используется другими судьями и государственными органами.

Ну а опасения Бориса Михайловича лучше всего выяснить у него самого. Моя уверенность в том, что это только начало, основана на отсутствии полноценного желания выслушать оппонента, а низкий уровень культуры и образования лишь усугубляет и дополняет эту проблему. Но повторюсь: мы открыты для диалога.