Появление человека на свет — с одной стороны, практически чудо, с другой — медицинская процедура, по важности превосходящая, возможно, все остальные. Корреспондент Сиб.фм поговорил с заведующим роддомом областного перинатального центра Дмитрием Хоптяном о консерватизме и нововведениях в акушерстве, о недостатке опытных специалистов и о работе как стимуляторе, а также получил возможность присутствовать на родах.
Дмитрий Хоптян часто оказывался в центре внимания СМИ, попадал в списки самых профессиональных врачей Новосибирска, становился героем новостей — например, когда руководил одиннадцатью медиками при рождении тройни. К интервью он приступает по-деловому, отвечает коротко, по существу. Сразу становится понятно, как он ценит время. Конечно, когда в операционной ждут пациентки, на долгие разговоры время лучше не тратить.
Алгоритмы акушерства
Ваша специальность довольно консервативна. Но всё же — появляются ли в вашей работе какие-то новшества?
Да, если, например, в сосудистой или кардиохирургии постоянно появляются ноу-хау, которые во многом облегчают работу врача и улучшают прогнозы для пациента, то нас высокие технологии немного обходят стороной. Но всё же прогресс есть. Я работаю с 1991 года. Безусловно, за это время многое изменилось — новые подходы, новые препараты. Научились бороться с тем, с чем раньше было проблематично — с акушерскими кровотечениями, к примеру; научились контролировать состояние внутриутробного плода. С заболеваниями, при которых раньше не разрешали беременеть. Сейчас женщины рожают, например, с пересаженными почками, нарушениями гемостаза, инсулинозависимостью, после химиотерапии.
Рамки материнства значительно расширились.
А какое последнее нововведение самое значимое?
Слава богу, появились протоколы лечения в акушерстве и гинекологии. Мы одна из редких специальностей, которая сегодня практически на все патологии имеет протоколы лечения, утверждённые Министерством здравоохранения РФ. Это алгоритмы действий, которые помогают оказывать квалифицированную помощь женщине и ребёнку. Это не какие-то механические схемы, а система подходов оказания акушерской помощи. Они позволяют акушерам-гинекологам из областной больницы и из больниц районов области говорить на одном языке. Раньше было много междисциплинарных вопросов между акушерами-гинекологами и неонатологами, анестезиологами. Теперь они снялись: есть определённый алгоритм лечения, который мы должны соблюдать.
То есть это не рамки, которые ограничивают, а наоборот, помощь?
Да, это помогает, особенно в работе со сложными пациентами. В Новосибирске существует три так называемых учреждения третьего уровня — городская клиническая больница, родильный дом № 4 (городской перинатальный центр) и областная клиническая больница (областной перинатальный центр). Мы собираем сложные случаи со всей области. Поэтому имеем очень серьёзные наработки и выполняем такие вещи, которые в обычных родильных домах, тем более в больницах районов области не могут делать.
Нам проще в том плане, что областная больница — многопрофильная.
Бывает, что с одной пациенткой мы работаем практически коллективом всей больницы, когда нужны врачи смежных специализаций.
Акушерство по призванию
Хватает ли подготовки у специалистов в акушерстве?
— Не хватает. Дело в том, что невозможно стать хорошим акушером-гинекологом, окончив школу с золотой медалью, институт с красным дипломом.
Нужно наработать опыт, причём желательно в учреждении соответствующего уровня, а так как их ограниченное количество, не всем это удаётся. Плюс ко всему есть понятие руки хирурга. С акушерами-гинекологами так же: кому-то дано, а кому-то — нет.
В областной больнице вы как раз даёте возможность получить опыт молодым врачам?
Да, у нас достаточно молодой коллектив: основная масса специалистов со стажем до шести лет. Я люблю брать на работу молодых специалистов и готовить их так, как надо, а не переучивать. Если вижу, что хорошим акушером-гинекологом человек не станет, то всегда говорю прямо. Я не стесняюсь так делать. В акушерстве много моральных аспектов, например, отношение к женщине и работе. Многие вещи я не приемлю и никогда не пойму. Лучше на начальном этапе человеку это узнать и заняться, например, ультразвуковой диагностикой, амбулаторным лечением. Это тоже ответственные и важные разделы.
В районных больницах кадровый вопрос острее?
Да. Влияет многое, даже разница в особенностях проживания в районах области и в городе. В городе, может быть, не проще, но интереснее. После работы же существует ещё и жизнь... Хотя есть и такие, кому нравится жить именно в сельской местности, и когда их приглашают работать в Новосибирск, они отказываются.
В стране и мире
Насколько я понимаю, в целом в роддоме есть все возможности, как и у зарубежных клиник. Вы даже теми же нитками шьёте, но чего всё-таки не хватает?
Некоторое оборудование стало очень дорогостоящим, особенно в связи с кризисом. Хотелось бы, например, иметь беспроводные ЭКГ-аппараты, которые записывают сердцебиение ребёнка, схватки у мамы, — чтобы женщинам было проще передвигаться. Эти вещи в первую очередь облегчили бы нахождение пациентов в больнице. Но это уже вопросы комфорта. Без которых, в принципе, можно пока обходиться.
Хотелось бы, конечно, переехать в новое здание, которое пока, к сожалению, не строится. Но нужно работать сегодня и сейчас.
Недостроенное здание хорошо видно из окна кабинета Дмитрия Хоптяна. На вопрос, грустно ли на него смотреть каждый день, он отвечает:
«Ко всему привыкаешь. Будем ждать».
Наверное, именно спокойствие и уверенность наряду с чувством юмора и ценят пациентки в этом докторе.
На столе — профессиональная литература. Взгляд притягивает книга по анестезии. По мнению Дмитрия Хоптяна, в эпоху интернета доступ к литературе всего мира не ограничен, и у специалиста есть возможность быть в курсе всех медицинских достижений.
А какие важные проблемы обсуждают в мире?
На сегодняшний день обсуждаются две большие проблемы — материнская и младенческая смертность. Это показатели, которые говорят о развитости общества. В России в целом есть положительная тенденция снижения смертности, поэтому, я думаю, мы на правильном пути.
Каковы наиболее распространённые причины материнской и младенческой смертности?
Причины абсолютно разные. Основная проблема — это преждевременные роды, из-за которых растёт число недоношенных младенцев. Нам в областной больнице таких детей выхаживать проще, потому что существует преемственность между детскими отделениями. Первый этап — реанимация новорождённых, второй — отделение патологий младенцев, третий — отделение для детей до года. Такая организация работы — большой плюс.
В новостях нередки сюжеты о смертности, связанной с кесаревым сечением. Это происходит потому, что операция сложная или потому что мало хороших специалистов?
Специалистов по кесареву сечению нет, есть акушер-гинеколог, который должен владеть всем объёмом хирургической помощи любой сложности.
Не нужно забывать, что любая операция — это определённые риски, как во время неё, так и в послеоперационный период. Если нет противопоказаний, то, конечно, лучше рожать самопроизвольно.
Параллельные миры
Пациентки часто хотят отказаться от кесарева, объясняя это особенностями перинатальной психологии, какими-то модными тенденциями и так далее?
Когда пациентки мне что-то подобное рассказывают, я советую им тогда рожать у тех специалистов, которые так говорят. Действительно, много каких-то модных тенденций, которые я комментировать не хочу.
Понимаете, акушерство и коммерческая подготовка к родам — это два параллельных мира.
Мне иногда хочется отдать пациенткам заранее сделанную заготовку с ответами на все вопросы.
Есть отдельные люди, которые понимают наши проблемы, но есть и те, кто не слишком знаком с медициной. К сожалению, курсы для беременных зачастую проводят люди, далёкие от акушерства.
Вы сторонник того, что в палату к маме с ребёнком не должны приходить посторонние. Почему?
Раньше было так (не помню, как бабушки это объясняли): пока ребёнку не исполнится месяц, гости в дом не приходили. С точки зрения врача это объясняется тем, что в первый месяц жизни меняется статус младенца — из внутриутробного состояния он переходит во внешнюю среду. Потом иммунитет укрепляется, становится более или менее нормальным, и можно расширять круг людей. Поэтому лучше, если в роддом к маме с ребёнком будут приходить только те люди, которые будут рядом в течение первого месяца жизни.
Вы говорили, что для акушера-гинеколога роды — это красиво, а для мужчины — не очень эстетическое зрелище.
Для неподготовленного человека, действительно, процесс выглядит не очень эстетично, для подготовленного — нормально. Внутри этого учреждения я акушер-гинеколог. При этом я знаю мужчин, которые не раз присутствовали на родах жены и по-настоящему оказывали ей помощь.
Когда во время обучения в институте вы первый раз увидели роды, настолько впечатлились, что решили выбрать именно эту специализацию. Сейчас всё равно каждый раз эмоционально реагируете на рождение жизни, несмотря на то, что приняли более 10 тысяч новорождённых?
Конечно.
Это как допинг.
Для нормального врача его работа — это мощнейший стимулятор.
Человек родился
Я понимаю, что не спросила Дмитрия Анатольевича ещё о многом, но тут звонят из операционной: пора заканчивать интервью.
Хотите посмотреть? — внезапно спрашивает Хоптян. Конечно, хотим. Он показывает, где взять халаты. Мне достаётся самый длинный, практически до пола. На пороге самой операционной мы надеваем шапочки, чтобы спрятать волосы, маски.
Пациентка уже на операционном столе. Улыбается.
Я смотрю с расстояния, а фотографу разрешают подойти ближе.
Женщина-врач спрашивает, родственница ли я. Педиатр Ирина Кудлаенко курирует молодого коллегу, работающего в операционной. Ответить я не успеваю: раздаётся первый крик младенца — и тут, наконец, осознаю, что присутствую при рождении новой жизни. Чувство очень сильное и не сравнимое ни с чем.
Мы разговариваем под крики младенца. У врача больше времени уходит не на извлечение новорождённого, а на наложение швов. Нам объясняют, что операция делается под спинальной анестезией: от груди до ног женщина ничего не чувствует. Первые сутки мама, как правило, не в состоянии ухаживать за ребёнком, поэтому он будет находиться в детском отделении.
Молодой педиатр проводит осмотр, говорит, что всё хорошо. Малыш начинает успокаиваться.
Ребёнка протирают, а он как будто пытается ухватиться руками за руки медиков. Маме накладывают швы, операция успешно завершена.
Мы возвращаемся в кабинет Дмитрия Анатольевича. У него мокрая спина, капли пота блестят на лбу. И тут становится понятно, что принимать роды — это не просто особое искусство и сложная профессия, не только призвание и талант, но и тяжёлый физический труд.
Подпишитесь на нас в Telegram
