День пожарных

Они могут не спать целые сутки, работать, забывая о еде, но не забывая про воду, зимой греются около открытого огня, могут за 34 секунды одеться и за пять минут доехать по пробкам в любой конец города. Им, как и сапёрам, нельзя ошибаться — они спасают человеческие жизни, вытаскивают из огня котят и щенков, проводят разъяснительные работы с населением, просят следить за проводкой и настоятельно рекомендуют не курить в постели. Они — пожарные, у них работа такая. Корреспонденты Сиб.фм провели два дня в карауле пожарной части № 5 Заельцовского района Новосибирска, чтобы узнать о романтике в профессии, героях и о том, как живётся сутки через трое.

— Как бы это обозвать? Теория волн, что ли — общий поток пожаров входит в определённый резонанс: бывают дни, когда их много и мы в депо даже не заезжаем, а можем часами никуда не выезжать.

С этих слов начинается наше знакомство с лучшей пожарной частью 2011 года в Новосибирске. Начальник части Павел Душкин и его заместитель Олег Малютин объясняют ситуацию:

— Есть такая примета — когда к нам приезжают корреспонденты, то пожаров не бывает.

Единственный раз в истории пожарной охраны России женщины заняли место в караулах — в период Великой Отечественной войны, когда весь мужской состав был мобилизован

Рабочий день у пожарных начинается в девять утра с развода караулов. Одни уходят на трое суток отдыхать, другие с новыми силами вступают на дежурство, которое закончится в девять утра уже следующего дня.

В карауле, к которому мы приставлены, девять человек, все — мужчины. Женщин в пожарные не берут. Обычно в карауле перемешаны молодые с опытными, чтобы старшим было с кем поделиться навыками и подготовить себе смену, а младшим — набраться полезных, а иногда и жизненно важных знаний.

— А вы себе поди напридумывали, когда шли, что тут дядьки такие с усами сидят в касках, со шрамами? — спрашивает нас пожарный Геннадий Трофимов, пока мы идём в учебный класс. Там, согласно распорядку дня, должна пройти лекция. Если вызовов не будет, ребята дослушают её до конца.

В пожарной части Гена полтора года. Ему 21 и он недавно демобилизовался из армии. Обычная история, здесь так у всех. Эта профессия относится к воинской службе. Перед поступлением в резерв караула новобранцы проходят медкомиссию, если в военном билете написано: «не годен» или «частично годен» — в пожарные не возьмут. Если взяли, то два месяца нужно отучиться в Учебном центре. Здесь теоретически готовят к тушению пожаров, читают лекции по охране труда, профилактике, поддерживают физическую форму. Психологически готовят бойцов.

— Нас водили по ожоговым центрам и по моргам, — рассказывает 23-летний потомственный пожарный Антон Агеев, — в ожоговом делаешь перевязки, в морге просто смотришь — что-то в себе перебарываешь, к чему-то привыкаешь.

Сидим в учебном классе, ждём, пока все соберутся на лекцию «Тушение пожара в чердачных помещениях и этажах здания», читает начальник караула Денис Казаков.

Замначальника отряда по работе с кадрами Андрей Прибылов вызывается провести нам экскурсию по части, пока караул записывает под диктовку в одинаковые белые с гербом РФ тетради.

— Меланхоличные люди сюда не идут, идут нормальные парни, здоровые, высокие, — рассуждает он по пути в административную часть здания. — И я на собеседовании могу отказать новобранцу. Тех, кто не сможет служить, видно сразу.

За 2012 год в Новосибирской области при пожарах погибли 133 человека (89 мужчин и 44 женщины)

— Придут, мямлят, слова сказать не могут, нам такие не нужны. Берём тех, кто пойдёт учиться дальше, получать высшее образование, занимать более высокие посты. Кадровый голод мы всё равно испытываем — и в управлении, и в отрядах. Офицеров сейчас не хватает. А «попробовать, вдруг у меня получится», — такие нам не нужны.

В пожарной охране нужны те, кто и геройствовать сильно не будет, но и сможет сориентироваться в ситуации, оценить свои возможности и не струсить. Дурной тон — вести счёт, скольких людей ты спас и сколько пожаров потушил. «Это работа», — в очередной раз слышим мы.

Каждый, кто встречается на нашем пути, утверждает, что уж если мы «из газеты», то нам обязательно нужно встретиться с Андреем Эйслером — он на предыдущих сутках спас мужчину. А ещё говорят, что Эйслер молчун, его приходится выманивать по громкой связи из диспетчерской.

Диспетчер Ирина Скворцова — единственная женщина в карауле — к ней первой поступает информация о пожаре с центрального узла связи.

На стене большая карта Заельцовского района. На ней нанесены все здания и постройки от обычных жилых домов до критически важных объектов. Последние обозначены синим цветом.

— Критически важные объекты — это заводы федерального значения, рассказывает Ирина, — идут под 3-м номером, их будут тушить 12 пожарных машин плюс спецтехника.

В течение года части обязаны отрабатывать плановое техническое занятие (ПТЗ) в местах с массовым пребыванием людей. Это нужно для того, чтобы пожарные знали планировку здания. Если они приедут в ночное время на задымление, то должны с закрытыми глазами знать, куда идти.

За спиной у Ирины шкаф с карточками объектов, которые могут, не дай бог, конечно, сгореть. Это как раз та нужная информация о планировке и перекрытиях.

— Каждый вечер в часть отзваниваются больницы, детские сады, детдома, кадетский корпус — те объекты, где на ночь остаются люди — не персонал, а дети, например. Мы заносим в журнал информацию, сколько людей остаются ночевать. Ежесуточно обновляем.

На территории нашего района дом ветеранов, там практически 90 лежачих. Мы должны знать, сколько человек нужно, в случае чего, выносить на носилках, а кто сможет выйти сам.

Если не отзваниваются, то сами набираем. Но обычно никто не забывает, потому что мы пугаем-ругаем, всё под контролем.

Звонок на линию. Ирина выверенным движением практически срывает трубку. Нет, не то. Наверное, у пожарных сегодня действительно будет выходной.

В «спальне» у пожарных девять топчанов. Это что-то похожее на кресло-кровать. Одеяла или спальники караул приносит сам. Спать неудобно, да и не за этим они сюда приходят. По всё тому же распорядку дня ложатся пожарные в 22:00, и тут — как повезёт. А может, совсем не повезёт и придётся подскочить через десять минут и снова подтверждать 34-секундный рекорд.

Дождались. К нам, смущенно улыбаясь, заглядывает Андрей Эйслер. В пожарной охране он работает 15 лет. Три дня назад он оказал доврачебную помощь мужчине, которого вынесли из огня. Мужчина остался жив, а Эйслеру дали благодарность.

— Да это нормальная работа. Мне пожары легче тушить, чем с журналистами разговаривать, — добавляет Эйслер и ретируется со скоростью, побивающей все рекорды.

Пенсионный возраст у пожарного наступает после получения стажа 25 лет, средний возраст пожарного-пенсионера 45-46 лет

— Наш Андрюша — человек тихоня, но его уважают люди. Его руководство уважает, ребята тоже, научить он многому может.

Перед нам Владимир Смоленский или «дядь Вова», как его здесь все называют. Говорят, что он видел, как по этой земле ходили мамонты, когда пожарки ещё не было — так давно он здесь работает.

Смоленский принимает нас в комнате психологической разгрузки. В ней можно полежать полчаса в одиночестве раз в день. Владимир говорит, что это его владения. Тут есть небольшой диван, телевизор и ноутбук с интернет-модемом (это уже личное приобретение дядь Вовы, Wi-Fi в части нет, может быть, чтобы не засиживались в социальных сетях).

— Я уже лет восемь как на пенсии. Пацаном был — жил в этом дворе, и всё детство провёл в этой части, наверное, поэтому сюда и пришёл после армии, другой работы не видел. А вернулся после пенсии, потому что это моё. Это жизнь моя. Я, скажем так, другого не умею.

Первого пожара своего не помню, нас же мужики и малолетних возили с собой. Тогда народа не хватало, а мы могли помочь, рукав протянуть или ещё что. Со двора нас не загоняли, мать выглянет в окно, ей скажут, что Вовка на топчане спит. Всё нормально значит. Не было этих пьянок-гулянок, как сейчас творится.

Сотни молодых за это время прошли мимо меня, долго не задерживаются здесь. Год-два проработают, ну, может быть, пять лет — и уходят.

Средняя зарплата новобранца составляет 11 тысяч 700 рублей, со стажем она может вырасти до 15 тысяч рублей

— Ноют они. Придут, поноют и уйдут. Ноют, что зарплата маленькая, о том, что страшно, не ноют, а уходят, мне кажется, именно поэтому.

Потом если захочешь вернуться, уже не возьмут, я считаю это правильным. Здесь же главное — единство команды. Иначе как в огонь лезть?

Самое важное — друг дружку поддержать, если меня завалит, я должен знать, что меня вытащат друзья мои. Я уверен в том, что за моей спиной человек, который меня поддержит; так же кто-то уверен во мне.

А так команда хорошая. На этот караул у меня благоприятный прогноз — думаю, останутся.

В этот момент мы слышим голос Ирины.

— Один ход на выезд.

Полетели долгожданные 34 секунды. За это время караул успевает надеть боёвки и сесть в машину. Мы заскакиваем внутрь вместе с ними.

Вызов на Сухарную, 35 — на территории обувной базы «Корса» горит мусор. На пожар отправляется одна автоцистерна. С нами в машине водитель Роман Гудилин и два пожарных — бывалый Андрей Эйслер и новобранец Никита Сороквашин.

Роман включает сирену — пробиваемся сквозь небольшой затор на дороге, впереди идущие машины пропускают, мы добавляем ходу. В большой красной пожарной машине трясёт, особенно в проулке частного сектора, куда мы сворачиваем, чтобы пробраться к базе.

Автоцистерна вмещает 2,5 тонны воды. При максимальном напоре её расходуют за 7-9 минут

Горит за бетонной стеной, на стене колючая проволока. Оба пожарных мигом перелезают через ограждение. Роман перекидывает гидрант через стену. На месте пожара уже работают два гастарбайтера, тушат своими силами.

— Сами и подожгли поди, — обмениваются впечатлениями два мужика из соседнего павильона. Шутят по поводу стоящей в двухстах метрах от открытого огня бочки с мазутом.

— Всё, задрыгался, — кричит Роман, — вода кончилась.

2,5 тонны были израсходованы за семь минут. Никита остаётся на пожаре.

— Мы «Заря-5», едем до гидранта, — передаёт в диспетчерскую Эйслер.

Горящий мусор — это пожар по первому номеру, не сильный. Но и его не так просто ликвидировать. Пожарные смеются, что для обычных зевак всё самое интересное заканчивается тогда, когда пламя потушено. На самом деле, впереди — большая часть работы. Мусор надо ещё долго проливать, чтобы нигде не тлело и заново не разгорелось. Через час возвращаемся домой, в депо, заправленные водой и бензином.

— Есть стереотип, — начинает рассказывать старший дознаватель Светлана Молчанова, — что пожарные могут приехать без воды. Но не бывает такого. Машина с пожара-то никогда без воды не приедет, а уж на пожар! Возвращаясь в часть, машина может получить следующий вызов. Их же до 15 в сутки.

На карте у пожарных указано расположение гидрантов, в районе их число может доходить до 800. Место ближайшего гидранта сообщает диспетчер по рации

— Наша задача — установить причину пожара, — объясняет Молчанова. — Непотушенная сигарета — это не страшилка из социальной рекламы в метро, это то, из-за чего происходит больше половины пожаров. Дальше по списку — неосторожное обращение с огнём, сезонный поджог травы и неисправная проводка.

4-5 раз за год у нас фиксируются поджоги. Как правило, такие пожары характерны тем, что в частном доме или квартире обнаруживается два очага. Зажигают так, чтобы наверняка.

Светлана показывает журнал вызовов за вчерашний день. Утро было спокойным, а потом «пожары вошли в резонанс» — 13:40, 14:15, 14:17, 15:14, 16:00, 16:58, 17:22 — после был небольшой перерыв и люди легли спать. В 01:00 опять подняли — задымление в подъезде, последний вызов в 04:02.

Много вызовов «ложных», но пожарные говорят, что на такие не обидно съездить.

— Ложные вызовы — это нехорошо с точки зрения экономии пожарной безопасности — мы ездим, сжигаем горючее. А с точки зрения простых пожарных это хорошо — ребятам нужно проветриться, а то засиживаются. Лучше уж так, чем на пожар, — говорит заместитель начальника части Олег Малютин.

Мы прогуливаемся по внутреннему дворику части. Здесь уже всё в цвету. Клумбы завалены разноцветными тюльпанами, рядом с дневальной небольшой фонтан. Чувствуется женская рука в этом убранстве, но ребята говорили, что сами цветы посадили, правда, упоминались кактусы, которых здесь нет.

Олег Сергеевич рассказывает нам, что такое настоящий пожар, и мы понимаем, почему всё-таки лучше, «чтобы их не было».

— Мне довелось тушить ЦУМ. Это было кошмарное дежурство. В 10:00 мы сменили ночной караул и, соответственно, до 10:00 утра следующего дня торчали там, на сорокаградусном морозе.

Внутри ЦУМа было градусов 80. Заходишь, пять минут отработал в аппарате, выходишь весь потный и моментально замерзаешь. Чувствуешь, как покрываешься коркой и уже не можешь двигаться, превращаешься в такого айсмэна. Внутри мокрый насквозь. Тогда с боевой одеждой было похуже, у меня от мороза вся куртка потрескалась, кожа с неё опала, осталась одна ткань.

Пожарный рукав «В» имеет диаметр 51 мм, в него входит 40 л воды. В рукав «А» (77 мм) — 90 л

И ты стоишь, устал, но думаешь: скорее бы тебе аппарат заправили, пойти внутрь погреться. Ближе к полуночи мы были уже никакие.

А помните байку про «золото ЦУМа»? Ближе к ночи нас отправили проверять 3 этаж, там было много складов, в том числе с драгоценностями. Походили, повскрывали двери, одну никак не могли открыть. Потрогали — вроде холодная, и ушли. Наутро милиция приехала, повела нашего командира к этой двери, как главного. Он говорит: «У меня в тот момент, волосы дыбом встали, там вся комната в золоте была». Нас бы посадили просто за то, что мы её вскрыли. Перекрестились не по одному разу тогда.

На том пожаре вода, которая подавалась в рукава, на глазах замерзала. Ближе к утру, когда мы убирали линию — у нас руки-ноги не двигаются, а тут ещё эти рукава пристыли тяжеленные.

Мы переморозили 70% рукавов всего гарнизона, они потом несколько суток размораживались. А некоторые так вмёрзли, что по весне только оттаяли.

Что самое интересное — ни один человек не заболел. Это момент экстремальной физиологии — мобилизуются все резервы организма. Хотя кто-то из штаба щёки себе отморозил, шкура слезала.

После ЦУМа нам дали премии и, кстати, другую боевую одежду. Бывший начальник управления Владимир Кочетков посмотрел, в чём мы работаем, и в течение трёх месяцев нам пришла новая форма.

— Я не помню, сколько я проспал после пожара, но дома уснул в ванной часа на три. ЦУМ был в моей жизни одним из грандиозных пожаров, наверное, никогда его не забуду.

Мы проходим уже третий круг по саду вокруг части. Вызовов нет. Сегодня у пожарных был выходной. Олег Сергеевич заканчивает рассказ и шутя открывает правду о пожарных:

— Когда я умру, меня встретят ангелы и спросят, что ты делал в прошлой жизни, я расскажу им про десятки спасённых жизней, сотни потушенных частных домов и квартир, восьмерых спасённых котят и одну собаку. И мне позавидуют.