Мэру мир

В Новосибирске прошёл международный семинар «Современная культура и гражданское просвещение», в рамках которого видный политолог и социолог РАН Александр Согомонов рассказал о нынешней природе власти в городах России: как мэрия управляет населением и что им друг от друга нужно. Корреспондент Сиб.фм побывал на резонансной лекции и выделил десять пунктов, исчерпывающе описывающих жизнь в малых поселениях и огромных мегаполисах отечества — от Иркутска до Москвы.

1 Одна из последних драм Шекспира, написанная в начале 17-го века, называется «Трагедия о Кориолане»: в ней автор исследует тему столкновения лидера и толпы. В демократическом запале Шекспир пишет: «А что такое город?» И сам себе отвечает устами одного из героев: «Как что? Город — это наш народ». Остальные вторят: «Да-да, он дело говорит. Народ — это и есть город».

Это такая ренессансная позиция, которая одновременно и правомерна, и нет. Просто Шекспиру тогда казалось, что он понимает, как устроен город. Потом прошло каких-то сто лет, и представления о городе в значительной степени изменились. В конце 18-го века, когда наступила эпоха индустриализации и быстрого урбанистического роста, город стал чрезвычайно сложной штукой. Его суть менялась на глазах. И только к концу 20-го века европейские столицы встали на путь построения открытого, пытающегося себя объяснить, города. Появилась идея города как некоего предмета обсуждения. А задолго до этого Дидро писал примерно следующее: «Если город хорошо организован, то он как одно тело». Красивая просвещенческая утопия: таких «тел» никогда и нигде не получалось.

2 Мы живём в условиях абсолютно разной городской реальности. Города-миллионники, полумиллионники и малые города — это совершенно разная социальная, культурная и политическая ситуации. В миллионниках производство основано на знании: высокий уровень образования, технологий и профессиональных компетенций. В них, как правило, очень сильная местная власть — и потому чрезвычайно длинная, порой непреодолимая дистанция между мэрией и гражданским обществом. Но таких мегаполисов мало.

Население подавляющего большинства российских городов не превышает ста тысяч человек, там без собственных участков земли и своей картошки просто не выжить.

Но именно в них дистанция между властью и городским сообществом очень коротка, а подчас её совсем нет — у мэра тоже есть участок и своя картошка.

Спецпроект Сиб.фм
«Люди работают»:
авторские колонки о работе в жизни и жизни в работе

3 Миллионникам свойственна высокая кадровая мобильность: приблизительно 20-25% трудоспособного населения в таких городах, как Новосибирск, меняют работу чаще, чем раз в год.

В то время как в среднестатистическом городе России люди не меняют работу ни разу в жизни. Они, конечно, не крепостные, им не нужно ждать Юрьева дня, но вот так сложилось. Такова их культура и ментальность. Именно поэтому Собянин, будучи кандидатом в мэры Москвы, выстраивал свою предвыборную кампанию, ориентируясь не на территориальные сообщества, а на трудовые. У людей нет районной солидарности: они живут в одном месте, а работают совсем в другом. Они не могут объединиться по принципу соседства. А вот быть членом коллектива в библиотеке, НИИ, медучреждении, заводе или театре — это понятно как. В мегаполисе невнятное соседство: люди не знают друг друга. Иногда, конечно, знакомятся, но обычно во время тушения пожара.

4 Интернет способен мобилизовать относительно большую часть населения мегаполиса. Только это лишь виртуальная солидарность: она случайно возникает и так же случайно, совершенно спокойно гасится. Возможны даже быстрые и заметные перемены в каких-то конкретных проблемах, но ощущение разобщённости остаётся.

Житель большого города как был одиноким, так и остаётся — хоть с интернетом, хоть без.

А очень трудно, поверьте, быть гражданином, осознавая своё абсолютное одиночество.

15 городов-миллионников насчитывается в России. Самый «малонаселённый» — Воронеж

5 Власть в городах-миллионниках всегда анонимна. Жители могут знать, как зовут мэра, но кто входит в его команду, никому не интересно. Управляет городом — вот и молодец, а как — это уже его проблемы. Оттого во всех российских мегаполисах власть раскручивает одну и ту же козырную карту: мэр — хозяйственник. Не политик, не стратег — хозяйственник. Но обратиться к нему можно только через посредников. Например, ему можно написать открытое письмо в газете или замучить приходами к его заместителям. Но вот так взять и прийти — невозможно. К властям большого города положено продираться.

В средних городах люди живут более скученно: у них совершенно другое отношение к самой природе власти. Она более прозрачна, больше на виду. К мэру можно записаться на встречу, а сам диалог будет не слишком формализован. И вот этот прямой контакт медленно, но верно формирует зачатки полноценных гражданских отношений между властью и обществом.

В малых городах ситуация выглядит совсем прекрасно: к мэру все его знакомые обращаются по отчеству (Петрович, Саныч, Иваныч) и только на «ты».

Никой дистанции — все свои. Эта связь людей и общая на всех судьба делает власть в маленьких городах эффективной: сотрудничество местного жителя и администрации почти всегда плодотворно. Однако проблема в том, что в крохотных поселениях аспекты гражданского права никого не интересуют, там есть дела куда более насущные.

Волонтёры штаба Навального рассказали Сиб.фм о своём герое и жизни в России

6 У современного горожанина есть как минимум три обязанности. Первая — быть информированным: следить за тем, что происходит в городе, активно наблюдать. Вторая — быть включённым: участвовать в выборах и референдумах, откликаться на местные инициативы. Третья — быть граждански добродетельным: помогать социально незащищённым классам, фондам, волонтёрам. Вы видели, какой массив волонтёров был в кампании Навального? Тысячи молодых ребят! Это революция, которую все пропустили.

7 Кризис доверия к власти связан с тем, что легитимность её политических решений постоянно вызывает сомнения. Нам говорят: «Вы нас выбрали — терпите». Но демократические выборы, кроме голосования, предполагают аргументированную полемику и конкуренцию: меня нужно убедить, а не поломать. И пусть голосуем мы изредка, но обсуждать должны каждый день. Обсуждения важней голосования. Всё, что происходит в городе, должно проходить процедуру конкурса. В Бостоне, например, власти однажды вывесили около 50 вариантов схемы метро, чтобы люди проголосовали.

Какому нормальному градоначальнику в нашей стране придёт в голову выставлять на конкурс схему метро? Он даст распоряжение её разработать, подпишет и направит в печать.

8 В российских городах политика носит фиктивный характер: все оглядываются на Москву. А как иначе, если у нас на федеральном уровне запрещены местные партии, не представленные в других регионах? Власть просто не понимает их смысл. Между тем внятное самоуправление и муниципальная политика — это основа основ европейской демократии. Идентичность города, его нишу, стратегию и будущее должно определять население: это не вопросы Кремля и Белого дома. И вот как раз этого мы с вами лишены.

Если у вас есть своё видение, как устроено взаимодействие власти и населения в российских городах, —
напишите нам!

9 Жить в неконкурентоспособном, депрессивном городе очень тяжело. Скажем, каждый день из Иркутска уезжают десять человек, а приезжают 100. Но эти десять — это самые яркие, амбициозные и самостоятельные люди, способные на многое. А приезжают в основном те, кто даже не имеет полного среднего образования. В итоге конкурентоспособность города неизбежно снижается.

1

0 Я как-то посмотрел около 200 сайтов разных российских городов. На каждом написано: «Наш город — самый лучший в мире». Вот хоть один житель сможет это подтвердить? Хотя не всё так плохо: чтобы быть городом 21-го века в этой фразе надо поменять всего-навсего предлог. Не самый лучший в мире, а самый лучший для мира. Поменяешь — и сразу станешь на голову выше остальных. Как только ты утверждаешь, что твой город самый лучший в мире, ты остаёшься в неподвижном состоянии. Ты уже как бы всего добился. А стать лучшим для мира — это всегда перспектива, это гарантия постоянного роста качества жизни.