Спустя неделю после выборов мэра Москвы Алексей Навальный провёл большую встречу с волонтёрами своего предвыборного штаба. По просьбе Сиб.фм два знаковых волонтёра из Новосибирска — председатель местного отделения партии сторонников Навального «Народный альянс» Андрей Гладченко и студент-экономист Руслан Иванов, попавший в американский журнал The New Yorker как пример «поколения Навального», — рассказали, как они оказались в Москве, что делали в штабе и готовы ли продолжать оппозиционную деятельность, вернувшись домой.
РУСЛАН ИВАНОВ, 18 ЛЕТ:
До поездки в Москву я нигде дальше Томска и Алтая не был. Абсолютно спонтанно решил съездить, посмотреть город и буквально за день до отправления узнал, что запущен проект «МосВписка» — сервис для иногородних волонтёров, желающих помочь Навальному в предвыборной кампании. Я оставил заявку на проживание и почти сразу нашёл «вписку». Через пару дней я был на месте.
Меня удивило, что в городе практически отсутствовала агитация за Собянина. Представителей его штаба я видел всего пару раз: какой-то парень стоял на задворках Москвы, и ещё пара бабушек с символикой Собянина рассказывали друг другу, чем хорош их кандидат. Агитаторы Навального работали активнее — их нельзя было не заметить. Идёшь по улице — везде детально проработанные наклейки про коррупцию и выборы, Москву и Россию.
В штабе происходило что-то нереальное: все горели одной идеей, понимали, что работают на общее дело. Наверное, это можно сравнить с каким-то увлечением или встречей старых знакомых, которые давно не виделись. Мы всё время общались, обменивались опытом, делились впечатлениями и последними новостями — при том что многие люди видели тебя первый раз. Атмосфера классная. Не из Москвы был, наверное, каждый пятый. На первом этаже штаба постоянно работали человек 20, ещё столько же внизу, плюс склад — человек
У меня была простая ручная работа — разрезать наклейки, посчитать, раздать, что-то перенести, разгрузить «ГАЗель».
То есть не такая уж крутая работа, но это, наверное, потому что у меня ноутбука не было. Те, у кого он был, сидели с базами данных, смотрели статистику, отчёты социологов, экспертов.
Сам Алексей достаточно часто там появлялся, но обычно поздно вечером — после всех встреч. На самом деле там было много людей, вокруг которых концентрировалась энергия: помимо самого Навального, все знали, например, Волкова и Каца — кто по твиттеру, кто лично. Периодически мне вообще казалось, что Навальный где-то на заднем плане: никто каждую секунду его не вспоминал и перед ним не отчитывался, никакого культа не было. Кажется, зайди он неожиданно в штаб, ему бы сказали: «Алексей, не мешайте, пожалуйста, работать».
Новосибирский политолог Дмитрий Березняков рассказал Сиб.фм, почему выборы не могут быть демократическими
Мы все были на одном уровне: если можешь помочь — ты с нами. Понятно, что были ответственные по каждому направлению, но это чисто управленческий момент, не психологический. Мы работали размеренно, но очень конструктивно. Как соберёшься заинстаграмить что-то, так тут же кто-нибудь попросит загрузить машину: идёшь и загружаешь. Ну а какой смысл добровольно приходить в штаб и ничего там не делать?
Естественно, все понимали, что Навальный может не пройти даже во второй тур — всё-таки социологи давали ему не больше 15%. Но всем было очевидно, что работать всё равно нужно, иначе не стоит вообще что-то делать. Наверное, я идеалист, но цели всегда надо ставить чуть выше того, что ты в данный момент можешь: только тогда прогресс возможен. Собственно, так Навальный и набрал почти 30%, что говорит о его состоятельности и несостоятельности социологов и всей системной оппозиции.
Теперь вряд ли кто-то скажет, что Навальный — это какой-то известный в узких кругах блогер, который не любит «Единую Россию» и ворует лес в Кирове.
122 место занимает Россия в рейтинге стран мира по индексу демократии Economist Intelligence Unit
Лично я давно слежу за его проектами. В конце нулевых казалось, что ничего уже сделать нельзя, безысходность, тоска и вообще всё тлен. Потом появились проекты «РосПил», «РосЯма», «РосЖКХ» — и во всём этом можно было участвовать. Увидел на дороге яму — отправляй на «РосЯму»: можно быть спокойным, что в покое её не оставят. Стало ясно, что это действительно эффективные штуки, что проблемы можно решать. В сравнении с тем, что в этих же сферах добилось государство, Навальный смог реально много.
А что касается его якобы национализма, который вот-вот проявится, могу сказать, что тема национального вопроса не просто так взялась. Когда едешь в метро в Новосибирске, приезжих с Кавказа почти не видно — за день два-три человека встретишь. В Москве я насчитал 15 в одном вагоне. И для меня это был резкий контраст с той действительностью, в которой я живу. Волей-неволей начинаешь думать, почему так произошло и что нужно делать с миграционной политикой. В любом случае обходить эти вопросы уже не получится.
Знаю, что кого-то раздражает его манера поведения на митингах. Помню, две девушки обсуждали, какие у Навального пальцы, пытаясь определить, истерит он по натуре или нет. Пришли к выводу, что его выступления на больших площадках — это, скорее всего, маска. В толпе он как бы сам вырастает в своих глазах и начинает говорить по-другому. Тем не менее он публичен, ему можно все эти вопросы задать: с Собяниным такого не получится, он отказался от всех дебатов.
Я видел Навального всего один раз.
По субботам в Сокольниках проходил общий пикник штаба, что-то вроде вечеринки после тяжёлой трудовой недели. Вот как раз там я его и встретил: подошёл к столику за пирожным, смотрю, рядом Алексей стоит. Не было никакой охраны, он просто подошёл, взял что-то со стола и ушёл на веранду, что ли. Я, честно говоря, немного опешил и понял, что надо сфотографироваться, а то никто ведь не поверит. Кстати, он большой, оказывается, прямо здоровый.
Аристотель считал выборы признаком олигархического общества, а назначение по жребию — демократического
У нас в Новосибирске таких активистов нет. У меня вообще по этому поводу сильное разочарование после митингов 2011 года — сейчас ведь ничего не происходит. Вот учёные в Академгородке провели достаточно массовую акцию против реформирования РАН, и больше мне ничего в голову не приходит. Иногда вижу каких-то анархистов с красными флагами, где нарисованы белые круги и чёрные гранаты, но в них нет никакой политической силы. Я не верю, что эти с виду оголтелые парни и девушки пойдут и сожгут полицейские машины и магазины — они все аморфные. Или, бывает, стоит возле мэрии палатка, где собирают подписи за отставку Городецкого? Вот сколько человек уже расписались — сколько ещё нужно? Зачем их кто-то вообще собирает? Какой толк? А в Москве в штабе Навального всё было конкретно — мы знали, зачем мы всё это делаем и как можем достичь лучшего результата.
Появилась надежда в масштабах всей страны.
Тут же, в Новосибирске, мы даже не можем отстоять велодорожки — движение велосипедистов о себе вроде бы заявило, но тут же рассыпалось, на велопереписку мало кто пришёл. Хотя, по ощущениям, в той же Москве велосипедистов ещё меньше! А там эта тема у всех на устах.
Наверное, в городе есть официальные представители или доверенные лица Навального, но что они конкретно могут, чем занимаются? Даже если я бы хотел здесь кого-то поддержать, то ведь просто некого. Надо самому становиться Навальным. А что? Я хочу быть Навальным. Мне будет 21 год, я закончу НГУ, и почему бы мне не баллотироваться в мэры города?
2000 человек вышли в Новосибирске на митинг против пересмотра выборов в декабре 2011 года
Первые дни после возвращения в Новосибирск я горел желанием что-то сделать, было ощущение, что мы достойны лучшего — мы же третий город по населению в стране, у нас колоссальные возможности. Ну и вообще, Сибирь — это круто. Запал быстро кончился — никакого столичного уровня у города нет: мы — далеко не Москва и не Питер. О чём можно говорить, когда в центре города, рядом с Оперным театром, есть разваленные дороги и неосвещённые улицы. Гуляешь и удивляешься: одна улица красивая, а другая страшно неухоженная. Почему это происходит? Но самое главное, что если кому-то об этом рассказать, то никто не удивится и делать ничего не будет.
У нас большинство вообще не думает, всем просто по барабану, ничего не волнует.
650 рублей составляет средний чек в баре Lobster Bob в Новосибирске
Все потребности многих моих сверстников сводятся к походу в «Лобстер», чтобы забухать и оторваться. Всё, это лучшее, что они могут себе представить. Или что, у нас кто-то активно обсуждает выборы в Москве? Может, кандидат в мэры Екатеринбурга Ройзман кого-то здесь сильно волновал? У всех есть зона комфорта, и её ничем не прошибёшь. Может, поколение Навального где-то и появилось, но точно не в Новосибирске.
АНДРЕЙ ГЛАДЧЕНКО, 52 ГОДА:
Моя поездка в Москву не была ни коим образом согласована со штабом Навального. В этом смысле эксперимент был чистый: я хотел посмотреть на ситуацию изнутри максимально непредвзято. И, в общем-то, увидел именно то, что и ожидал.
6 пенсов стоил номер первой российской революционной газеты «Колокол»
Я ожидал увидеть, что наконец-то появился человек, который будет делать политику ровно так, как все декларируют, но никто никогда не делает. По крайней мере в нашей стране в тот период времени, который я захватил. Политики говорят, что нужно идти в народ, а вместо этого усаживаются к микрофону и начинают надувать пузо или щёки. Вот realpolitik последних 20 лет. А ручками не пробовали? Вот когда я глядел на свои руки, пропахшие типографской краской, — невольно вспоминал события столетней давности, которые и были тогда реальной политикой. То же и сейчас.
Конечно, пузо и щёки тоже никто не отменял, но это должно быть только верхушкой айсберга. А если весь айсберг из одной верхушки, то это просто кусок льда; как сказала одна знаменитость, «к лету само растает». То, что я наблюдал сейчас в Москве, так просто не растворится.
Навальный поджёг определённые слои населения, заставил их поверить, что они что-то могут. И даже если его посадят, эти люди уже не разуверятся в том, что они в состоянии изменить ситуацию.
35,6 млн людей в мире отягощены сенильной деменцией (старческим маразмом), по данным ВОЗ
Большинство тех, кто работал в штабе, — довольно молодые люди. Но я всё-таки не считаю, что это поколенческая движуха, потому что наблюдал и в составе волонтёров, и в составе тех, кто шёл на митинг, огромное число участников самого разного возраста.
Мне кажется, что с годами люди поляризуются. Одни впадают в консерватизм и в маразм одновременно, даже затрудняюсь сказать, что здесь первично; другие — впадают в какое-то вневременное состояние, потому что не отправляют на пенсию свой мозг. Я научился физиогномике, пока раздавал агитационные газеты в московском метро. Там очень много людей в возрасте. Подавляющее большинство — либо озлоблены, либо внутри себя, им ничего не надо. Их чтиво — в лучшем случае дачные рецепты. Но попадаются и иные. Я увидел в метро женщину, на вид — ровесницу революции 1917 года, с абсолютно ясным взором! И, кстати, без очков. Я наклонился глянуть, что она читает, оказалось — «Новая газета»! Мы улыбнулись друг другу и заговорщически перемигнулись.
Мужчина в Новосибирске заключил брак на
И когда я бежал на Болотную со значком «Навальный» на груди, ко мне радостно обратились два парня, пожали руку, предложили доехать вместе. Слово «парни» возникло у меня в голове, когда я с ними поручкался. Когда всмотрелся — понял, что парням лет по 70, они производили впечатление таких энергичных американских рокеров. То есть, видимо, действительно, в определённом возрасте люди либо сохраняют себя, и это как-то связано с внутренней молодостью, стремлением впитывать в себя новый мир и как-то в нём участвовать, либо заранее умерли.
Я думаю, что если бы Навальный баллотировался не в мэры, где состязаются личности, а на массовых партийных выборах, такого педалирования личности не было.
Но и того, что оно есть, не надо пугаться. Вот эта романтика мессии, романтика свежего лидера, она очень многих поджигает. Я нормальный, живой человек, хоть и sapiens, но в определённые периоды поддаюсь эмоциям и считаю, что это правильно. Нельзя всё время сидеть и рассудочно рисовать стрелочки «сегодня делаем это, завтра делаем это». Это тоже необходимо, но когда наступает «завтра» и «солнце встаёт над речкой Хуанхэ», надо выскакивать и рвать на себе рубаху, круша шаблоны. Это работает.
На Русском марше говорят о реальных проблемах, а идеологические ярлыки «либерал-шмлиберал» — это ерунда.
Алексей Навальный
Что касается обвинений Навального в национализме — я считаю, что его национализм чрезвычайно преувеличен. Думаю, цель этих обвинений — хоть в чём-нибудь придраться к Навальному. Это сторона номер один. Сторона два (здесь я рискую нажить себе некоторое количество врагов, ну да и судьба такая, видимо): в разумном национализме что-то есть. Но тут нужно садиться за стол и с холодной головой вести долгую и нудную дискуссию: что такое национализм, что понимается под национализмом сегодня, в чём его природный смысл, каковы его допустимые формы и прочие вещи.
И есть ещё третья сторона дела: люди, которые громче всех кричат на публику: «Национализм — равно фашизм, и это страшная гадость», — через 15 минут в другой ситуации говорят: «Вот этих чёрных надо как-то повымести из нашей Москвы». Эти же люди! И у них в голове нормально это укладывается, таких людей огромное количество. Поэтому прежде, чем вступать с ними в дискуссию о национализме, хотелось бы этим людям посоветовать проанализировать самих себя. Не с целью осуждения. Просто для адекватности.
Я не хочу быть Навальным, потому что трезво оцениваю все роли, и свою в том числе. Я не гожусь на роль Навального.
Но в определённые моменты, в определённых ситуациях на брата Навального я вполне тяну.
Появится ли в Новосибирске свой Навальный? Я бы очень хотел. Но, к сожалению, печально я гляжу на наше население. Новосибирск — город очень ватный, при всей моей к нему бесконечной любви вынужден отметить: с острыми личностями и с острыми событиями у него как-то не очень. Лоскутов? Терешкова? Вспомните ещё хоть кого-нибудь. А через год выборы мэра. Ведь поразительная пустота на этой поляне, поразительная! Не про кого даже заикнуться. Боюсь, наши выборы мэра будут просто игрой в поддавки.
Подпишитесь на нас в Telegram
