До сибирских окраин добралась книга Александра Кушнира «Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока» — первая подробная биография ключевой фигуры российского музыкального авангарда, автора образцового медиавируса «Ленин-гриб» и серого кардинала здешнего современного искусства. Сиб.фм публикует фрагменты писем Курёхина с планами привезти на концерт в Новосибирск тувинцев, Бутмана и Гребенщикова, а также воспоминания ближайшего друга и сподвижника Курёхина в Сибири Сергея Беличенко — о становлении ранней «Поп-механики» на фестивалях в Красноярске, Барнауле и Кемерове в 1983 году.
Сергей Беличенко, барабанщик:
— Впервые я увидел и услышал Курёхина, когда ему было 24 года, а на вид и того меньше. Нас познакомил в то время уже достаточно известный саксофонист Анатолий Вапиров, с которым он выступал дуэтом на фестивале в Куйбышеве (ныне Самаре) в 1978 году. После концерта Вапиров отвёл меня в сторону и спросил: «Ну как тебе?» Я тут же ответил: «Это наш человек». Всё было понятно сразу — безумно талантливый парень. К тому же мало кто в нашей музыкальной среде так активно и увлечённо интересовался джазовым авангардом. Мы быстро сдружились, и уже через год он впервые оказался в Новосибирске: дуэтом мы выступили в предновогодней программе в ДК имени Чкалова.
Из книги Сергея Беличенко и Валерия Котельникова «Синкопы на Оби»:
«В 1978 году в Новосибирске прошёл Всесоюзный симпозиум „Современная музыка“. Его теоретической частью руководил ленинградец Ефим Барбан (музыкальный критик, один из первых популяризаторов джаза в СССР, — прим. Сиб.фм). Впервые в истории советского искусствознания теоретики и музыканты из Москвы, Ленинграда, Тарту, Свердловска, Новосибирска и других городов собрались, чтобы обсудить проблемы развития и взаимодействия современной академической и джазовой музыки».
«Первые отделения концертов отводились неджазовой музыке, вторые — джазу.
Любимов в дуэте с перкуссионистом Марком Пекарским исполнил на органе „Персидских танцующих дервишей“ Терри Райли. Новосибирец Вадим Исаев „реализовал“ на рояле „Флюиды“ Карлхайнца Штокхаузена.
Огромный успех выпал на долю трио Ганелина-Чекасина-Тарасова. Их первое из двух выступление на симпозиуме — лучшее за всю историю ансамбля. (Эта запись, единственная из зафиксированных на симпозиуме, вышла на компакт диске английской фирмы LEO Records — „Poco-A-Poco“)».
Евгений Черепанов, председатель первого в Новосибирске джазового объединения «Такт 18»:
— Идея Всесоюзной конференции казалось естественной и понятной. Многие музыканты охотно приезжали в Новосибирск, мы были признанной сибирской столицей джаза. Ну и постоянные контакты с Москвой и Ленинградом сделали своё дело — о нас все знали.
Слава и достижения Академгородка разнесли по всему Советскому союзу рассказы о сибирском городе, где живут неординарные и любознательные люди.
В 1989 году в новосибирской рок-газете «Энск» вышел перевод матерала из журнала Down Beat, посвящённого американским гастролям Курёхина
Кроме того, в 1975 году при Доме учёных СО РАН организовалась секция любителей джаза — такой музыкальный салон с лекциями. Читали их в основном я и Беличенко. Мы приносили виниловые пластинки из своих и чужих коллекций, рассказывали про разных исполнителей джаза, слушали их и обсуждали. Джаз тогда был очень популярен, и лекции имели большой успех — в зале собиралось по
А после симпозиума появилось творческое объединение «Такт 18» — по числу учредителей. Я стал его первым председателем. Мы задумывали его как сообщество, которое объединяло бы музыкантов и критиков, любителей джаза и теоретиков. Как раз тогда уже пошли регулярные концерты местных исполнителей, стало много живой — не с пластинок — музыки.
Сергей Беличенко:
— В «Poco-A-Poco» Ганелина-Чекасина-Тарасова я указан как звукорежиссёр. С херов ли — не знаю, но это не так. Курёхин про симпозиум, разумеется, знал, но он даже не собирался в нём участвовать. Он понимал, что съедутся большие музыканты, настоящие профи, и он будет на вторых ролях. Хотя, с другой стороны, ему на их профессионализм было совершенно наплевать.
Он делал своё дело, в котором элемент музыкального образования, в общем-то, ничего не значил.
Я хочу быть одновременно Моцартом и Майклом Джексоном.
Сергей Курёхин о свох творческих амбициях
Где-то с 1981 года у нас начался плотный контакт. Обычно мы теребили молочную грудь местного обкома ВЛКСМ: писали им всякую чушь, что хотим исполнить сюиту «Первые комсомольцы Сибири», и за их счёт гнали по городам. Мы неоднократно играли в Красноярске, Абакане, Кемерове, Барнауле и, естественно, Новосибирске — и везде с аншлагом. Хотя, если честно, тогда народ ломился на любой джаз, тем более если музыканты были приезжие и в особенности из столиц. Более-менее постоянным был такой квартет: Вапиров, Курёхин, Иварс Галениекс и я. Иногда присоединялась Валентина Пономарёва. Никаких репетиций у нас не было в принципе.
Бывало наоборот: я ездил к Курёхину в Ленинград. Помню, записывали одну пластинку: пришёл на студию, а барабанов нет. Ну, думаю, нет и нет. Собрал всё, что могло издавать шум — от вёдер до огнетушителей — и прямо на них играл. Записались отлично — у меня есть эта пластинка. Потом был громадный фестиваль в Ярославле, где мы представили самый спорный коллектив, в который попал малоизвестный тогда Игорь Бутман.
Из писем Курёхина Беличенко 1981 года:
12 февраля
«Идея пригласить на [второй джазовый] симпозиум тувинцев, якутов, разных шаманов великолепна. Мы с Ефимом даже пару месяцев назад говорили на эту тему с Резицким, который сказал, что у них в Архангельске есть несколько человек, которые поют в Северном сибирском хоре и приехали откуда-то с самого севера. Они обладают какой-то феноменальной вокальной техникой, которая сродни тувинскому горловому пению».
2 часа Сапрыкин, Троицкий, Летов и Кушнир предельно доходчиво объясняют, в чём заключалось величие и гениальность Сергея Курёхина
26 августа
«Как дела? Ты совсем перестал писать. Очень жаль, что тебя не было в Риге. У меня возникло несколько мыслей по поводу симпозиума. Можно ли привлечь хор для нашего выступления? Я уже написал для него кое-какую музыку. Если сможешь, поговори, пожалуйста, с Колей Качановым, ты его помнишь, мы вместе выступали в Новосибирске! Для этой композиции нужно ещё много литавр, колоколов и прочего. Для тебя и контрафагот для Александрова. Можно ли это где-нибудь взять? И ещё. Ты смог бы соорудить для себя инструмент из нескольких cow bell’ов (чем больше, тем лучше) разной высоты? Есть ли там два рояля?
Музыки минут на 40 без show, почти вся музыка очень тихая, только последние
Сколько можно привезти с собой человек? Я очень хочу захватить Бутмана и ещё кое-кого (человек так восемь-девять), если это возможно. Если с хором что-нибудь получится, то я могу вылететь в Новосибирск на пару дней раньше, поработать с ним. Обязательно нужно помещение с роялем и барабанами для нашей репетиции. Это самое главное. И ещё нужно два эмалированных ведра (обязательно)».
17 ноября
«Мы с Чекасиным сделали программу (два отделения) квинтетом: ЧК, я, Молокоедов, Лауринявичус, Эля. Тут вертится Яша Айзенберг, он договорился с ЧК, что мы после Москвы поедем в Красноярск (середина января), если ты хочешь, то можно будет заехать в Новосибирск, сыграть пару концертов.
P.S. Говорят, в Новосибирске очень много издают книг по буддизму, ламаизму, Тибету и так далее. Правда ли это? Если да, то можно ли их купить? Я в последнее время стал много читать философии.
Из письма 30 января 1982 года:
«Самый важный вопрос. Обрати на него большое внимание. Возможно ли сделать очень качественную запись некоторых выступлений. Я привезу с собой очень хорошую плёнку (два километра) EMI или AMPEX: наше выступление и наиболее интересную музыку я хочу выпустить на RECORDS. Но нужна очень качественная запись. Если сможешь, придумай что-нибудь. Но об этом пока никому не говори, особенно Вапирову. Мне нужно два рояля (один подготовленный, я сам его сделаю). Струнный квартет не помешает, прекрасная краска для контрастности частей».
Сергей Беличенко:
— С 1983 года, практически пять лет, наши пути пересекались ежегодно, помногу раз. Мы кочевали из города в город, были моменты, когда приходилось делиться куском хлеба и укрываться одним одеялом.
Мы играли сложную, малопонятную музыку, вызывали споры и порой скандалы. Это было чудесное время, когда российский джазовый музыкант был самой свободной личностью.
Помню под осенним дождём тосты под шампанское на берегу Саяно-Шушенского водохранилища, где мы провозглашали примат неограниченного импровизационного джаза.
Помню пыльные студии «Мелодии» и накал страстей при записях с Чекасиным и Пономарёвой. Помню бессонные ночи в аэропортах Сибири, полушпионские операции по передаче звукозаписей в Англию, где наша музыка впервые стала издаваться.
5 альбомов записал «Аквариум» с участием Курёхина: «Треугольник», «Электричество», «Табу», «Радио Африка» и «Дети Декабря»
Из письма 20 апреля 1983 года:
«Извини, что сразу не ответил. Масса ненужных хлопот. Начну с дела. Я буду в Новосибирске в это время обязательно. Наш обком ВЛКСМ не только сейчас не оплачивает дорогу, но и вставляет палки в колёса как только может. Так что на них можно отныне вообще не рассчитывать. Но это продлится не долго, так как я тарифицирую свою новую группу в Ленконцерте (или, может быть, solo). Ты можешь распоряжаться мной, как тебе хочется. Для комбо лучше всего Вишняускас или Лабутис (он очень вырос за последнее время). По-моему, это сейчас самые сильные саксофонисты в стране.
Часто играю new wave (группа „Аквариум“), их лидер Борис Гребенщиков очень талантлив, если ты ухитришься оплатить дорогу, я хочу его взять.
Вообще, можно сделать такой ход. Ты бы нашёл людей, которые устроили бы „Аквариуму“ в этот период коммерческие концерты, они бы и оплатили всем дорогу. Мы часто так делаем в Москве, но Новосибирск, к сожалению, гораздо дальше. По поводу музыки для banda, то у меня есть два нереализованных плана, две очень разные композиции. Но об этом попозже.
Очень нужно сделать хорошую запись. Если всё у тебя получится, это будет большим событием. Только пока ничего никому не говори».
Из книги «Синкопы на Оби»:
«В 1984 году в Новосибирск приехал Сергей Курёхин. В Сибири его тогда мало знали и тем более не догадывались, что, слушая Курёхина, они как бы присутствовали при обкатке идей пост-модернизма. (...) Он произвёл на новосибирских джазменов ошеломляющее впечатление, поскольку они впервые столкнулись с таким музыкальным явлением, как пародия, переходящая во всеобщее отрицание.
«Квартет новоджазовой музыки» Курёхина, собравший знатоков и фанатов джаза, рисовал им безрадостную, хотя и весёлую картину смерти музыки.
Ну если сошлют в Сибирь, значит, поеду.
Курёхин о своём участии в становлении НБП Эдуарда Лимонова и Александра Дугина
«Это было первое (и, кстати, единственное) явление сибирякам «Поп-механики». Курёхин пародировал всё: оперу и джаз, академическую музыку и рок, попс и авангард. Он замешивал в один компот стандартные буги-вуги и искреннюю джазовую балладу, валял «дуру» с классикой и накладывал на всё это ритмы рока. Как объяснял Курёхин после концертов, «его задача — проверка некоторых способов организации музыкального материала до того, как мне кажется, несуществующих».
«Программная композиция Курёхина называлась „Популярная механика № 17“. Коллаж, который показал новосибирцам все возможные варианты музыкального отрицания, и над всей этой музыкальной мурой, по замыслу Курёхина, летел одинокий голос, попытка обыкновенного человека что-то сказать о себе».
Сергей Курёхин: «Для Валентины Пономарёвой и новосибирцев Сергея Панасенко и Сергея Беличенко моя программа была полной неожиданностью. Она не характерна для того, что я делал раньше. Ну, например, на определённые ритмы я „сажаю“ соло, для этих ритмов нетипичное. Ритмы, в соответствии с изначальной задачей, откровенно механистичны.
10 лет Валентина Пономарёва была солисткой цыганского вокально-инструментального трио „Ромэн“
Вначале мы исполняли „оперу“ а-ля „Воттек“ Альбана Берга на немецком языке — музыку, претендующую на серьёзность. Если бы её исполняли на каком-нибудь фестивале новой музыки, она бы прошла как серьёзная работа. А здесь я в музыку вношу один-два аккорда — и рождается установка отрицания».
«В Новосибирске Курёхин показал принципиально безжанровую музыку: безжанровость была возведена в основополагающий принцип постмодернистского конструирования внешне джазовых пьес, наполненных цитатами, компиляциями, иронией и самоиронией, и всё это звучало как бы понарошку: хотите, сыграем так, а можем сыграть вот так, а что это значит — догадывайтесь сами. Игра с публикой как способ существования музыкантов, которые ни во что уже не верят в этом мире звуков».
Сергей Беличенко:
— Концерт «Поп-механика № 17» в Новосибирске был впоследствии издан в Лондоне в конце
Гениально, но музыкальная составляющая уходила в тень. Тогда как в Новосибирске только музыка и была.
Я помню, как на одном из фестивалей в Красноярске одновременно в городе гастролировал «Современник». Свободные от спектаклей актёры приходили к нам, и Сергею удалось уговорить Марину Неёлову играть с нами на аккордеоне. Наверное, она это умела, но во время шабаша на сцене, где мне пришлось играть на батарее огнетушителей, толком разобрать, что к чему, было невозможно. Сидевшие в зале Табаков, Гафт, Абдулов и многие другие просто помирали от смеха. Это был человек, который мог сделать всё что угодно, — и мы с этим смирились.
Из некролога Сергея Беличенко в газете «Новая Сибирь» от 12 июля 1996 года:
1310 рублей стоит книга Александра Кушнира «Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока» на ozon.ru
9 июля поздно ночью позвонили друзья и сообщили, что Курёхин умер... О нём можно написать роман, и не только мне, о том, каким противоречивым и неистовым человеком он был. Вся его музыкальная деятельность, актёрские работы в кино, литературные опусы и общественная жизнь несли печать гениальности и муки невозможности реализации своих идей.
Разговаривать порой с ним о чём-то серьёзном было невозможно, шла ли речь об «Истории» Геродота, Арчи Шеппе, технологии выращивания кактусов или политике. При этом сквозь постоянный едкий смех, ядовитую сатиру, ёрничество, вечную насмешку над нами и самим собой, сквозь перманентный шабаш ленинградских тусовок всегда проглядывались острый ум, философский рационализм и тонкая ранимая душа.
Подпишитесь на нас в Telegram
