Когда умрёт Советский Союз

Очень хочу дожить до того дня, когда умрёт СССР. В 1991-м не получилось. Тогда вместо Советского Союза погибли трое молодых людей, которые, наверное, тоже мечтали побывать на его похоронах. Почти все остальные выжили, и почти всё остальное никуда не делось.

Один российский политик частенько говорит о «прекрасной будущей России», но я не уверен, что сбудется. Во всяком случае, история нашей страны оставляет мало надежд на такой вариант развития событий. В лучшем случае — не будет войны. Да, наша страна вряд ли станет землёй обетованной, но она станет другой, и я хочу это увидеть своими глазами. Думаю, все поймут, когда это случится.

Когда умрёт СССР, в стране не будет Лениных. Его не будет перед новосибирским Театром оперы и балета, а также в названии площади, на которую он смотрит. И даже в названии находящейся под площадью станции метро, на котором уже нельзя будет доехать до площади Маркса. Более того, не будет Ленина в мавзолее, так как не останется и самого мавзолея. Потому что мавзолей — это не Россия, а самый что ни на есть Советский Союз.

Когда умрёт СССР, никому в голову не придёт называть свою компанию СССР, район — Советским, а вуз — именем Ленинского комсомола.

Слова «колхоз» и «пионерлагерь» превратятся в непонятные наборы букв, которые соперники по «скраблу» вряд ли разрешат использовать.

Когда умрёт СССР, мало кто будет пересматривать старые комедии. Разве можно будет объяснить постсоветскому поколению смысл фильма «Гараж»? Или прелесть романа «Двенадцать стульев»? Образованные люди перестанут цитировать советскую классику — кто поймёт, о чём там речь? Её ждёт судьба сакральных текстов, хранимых посвящёнными. Точно также сегодня никто не понимает православных священников, читающих молитвы на непонятном языке. Одобрительно кивать можно, поддержать разговор на языке оригинала — уже нет.

Когда умрёт СССР, закончится «Ирония судьбы...» на новогоднем телеэкране и оливье на новогоднем столе. Пропадут солёные огурцы с собственной дачи, потому что пропадут грядки на дачах. Подвязанные помидорчики, прореженная морковочка, тепличные огурчики в загородных хозяйствах офисных клерков — всё станет редкостью. Собственно, никто больше не будет уменьшительно и ласкательно называть продукты.

Огородный мир, овощехранилища во дворах многоэтажек и засолка капусты на зиму — это не Россия, а Советский Союз в ожидании голодных лет.

Когда умрёт СССР, в России перестанут бороться против американского империализма. Сама идея о том, что Америка стремится поработить весь мир, родилась не в России, а в Кремле в послевоенные годы. Досоветская Россия никогда не воевала с США, потому что им нечего и незачем было делить. И послесоветская не будет. Возможно, даже выражение такое — «американский империализм» — затеряется во времени. Как и множество других. «Если запускаем, то космонавта. Если военщина, то израильская», — урок Эммануила Гедеоновича из кинофильма «День выборов» останется невостребованным из-за безвозвратной утери советских смыслов.

400 танков были введены в Москву в дни путча

Когда умрёт СССР, исчезнут чиновники, с неприкрытым раздражением глядящие на остальной народ: мол, только мешают работать! Чиновник — станет тяжелой и ответственной профессией, не каждого ещё заставишь. Когда губернатор или мэр выступает с отчётным докладом о достигнутых успехах перед «лучшими людьми города», а те прерывают его аплодисментами, это значит, что СССР жив. Если трибуна вверху, демонстрация внизу — значит, родимый, по-прежнему живее всех живых.

Символом победы над ГКЧП стал исторический бело-сине-красный российский триколор

Исчезнет ли чинопочитание и лизоблюдство, когда умрёт СССР? Не факт. Не в Советском Союзе они родились, хотя здорово там пригодились. Но хочется надеяться, что совершенно невозможно станет, будучи госслужащим, покупать часы за 37 миллионов рублей. Да, чего уж там, начнут исчезать понты, потому что понты — это счастье советского человека, выбившегося из нищеты. Способ доказать всем окружающим, включая случайных прохожих, что ты не лох, не туп и не немощен. Иначе начнут оттирать в очередях, не пропускать на перекрестках и обманывать со сдачей. Страх оказаться слабее окружающих — это не Россия, а СССР.

Когда умрёт СССР, нет никакой гарантии, что страна не станет хуже. И есть некоторая надежда, что она станет лучше. Но перемены неизбежны — продолжаться вечно Советский Союз не может. Последним костром догорает эпоха, и очень хочется увидеть Россию, когда рассеется дым. Увы, не удастся. Я сам оттуда, и мне уже не перестать быть советским человеком. Так что уйдём мы вместе. Хотелось бы процитировать что-нибудь из Бабеля в этот момент, когда рядом ещё будут те, кто это поймёт.