Создатель нескольких интернет-площадок, эксперт в сфере электронного правительства, пропагандист социального бизнеса и женского предпринимательства, а также эффектная 28-летняя девушка Алёна Попова собралась в Госдуму от Новосибирской области и партии «Справедливая Россия». Почему сетевая демократия неизбежно превратится в демократию настоящую, пусть даже сейчас в это мало кто верит, что объединяет борьбу с пожарами и борьбу с мигалками, а также зачем давать сиротам из детдомов деньги на собственный ресторан, а молодым матерям на собственный детсад — обо всём этом Алёна Попова рассказала в интервью Сиб.фм.
Недавно на улице к нам подошли молодые люди с вопросом о том, как мы относимся к инициативе переименования Новосибирска обратно в Новониколаевск. Инициативу они приписали вам. Что это было?
Алёна Попова родилась в 1983 году в Екатеринбурге, выросла в Новосибирске, с 2001 года живёт в Москве
У нас действительно есть проект «Измени Новосибирск», где мы призываем всех вносить инициативы, улучшающие город, и обещаем реагировать на них. К изменению названия города он никакого отношения не имеет. Конечно, я ждала подобных провокаций – слишком уж было тихо перед выборами. Сейчас вышла «чернушная» газета на нас, где почему-то опять на полполосы пишут, что мы — за переименование. Мы против. Это факт.
Мы почитали предложения по изменению Новосибирска, которые вам поступили. Если верить сайту проекта, за несколько недель их пришло чуть больше десятка, причём половина заведомо несерьёзные – вернуть рюмочную в джаз-клуб «Труба», убрать Ленина с центральной площади и тому подобное. Вам не кажется, что у всех этих попыток внедрять электронную демократию по большому счету просто нет аудитории?
Нет, не кажется. В этом проекте количество предложений постоянно растет. Появляются фотографии свалок, разбитых дорог, неблагоустроенных дворов, которые жители города предлагают перестроить, улучшить.
В России сейчас огромное количество проектов, экспериментирующих с электронной или прямой демократией. Да, аудитория часто воспринимает их или негативно, или как игру. У нас ещё не научились предлагать, большинство умеет только говорить, как им всё не нравится. Но что конкретно и как изменить – оно, это самое большинство, не знает. Поэтому предложений не взрывное количество. На самом деле, проект придумали даже не мы. Пришёл блогер Илья Кабанов и сказал, мол, давайте сделаем вот такой проект — он и город улучшить поможет, и привлечет внимание общества, властей к конкретным делам, которые необходимо в Новосибирске в первую очередь реализовать. Его сейчас нужно продвигать, нужно показать людям, как вещи, о которых они пишут, перерастают в дела. Это только начало движения.
Но в России заведено, что эффективная модернизация бывает только сверху. По крайней мере, так принято считать. А электронную демократию у нас увязывают с Дмитрием Медведевым, который, как известно, идти на второй президентский срок отказался. Соответственно, нет ли у вас ощущения, что эта идея потеряет актуальность?
Движение уже началось и вряд ли молодёжь даст ему умереть. Возможно, не будет такого пропагандиста на высоком уровне, но, судя по тому, что подобные идеи сегодня есть в программах всех партий, движение в этом направлении сохранится.
50% жителей Новосибирска уже являются активными пользователями интернета
Кроме того, я бы поспорила, что движение всегда начинается сверху. Есть прекрасный пример в новосибирском Академгородке — Академфонд: активисты создают массу полезных проектов. Например, видеонаблюдение «Безопасный район». Они закупили видеокамеры, информация идёт в полицию, но данные хранятся на общественном сервере. Это значит, что в случае какого-либо инцидента никакая власть к записи не притронется. Они же занимаются экологическим контролем и так далее. И все это идет снизу, от жителей Академгородка. Есть движение «Синих ведёрок», контролирующих машины с мигалками, есть движение «Блогеры против мусора», есть проект «Демократор», который решает реальные проблемы реальных территорий.
Для развития подобных проектов просто необходимо собирать о них информацию в одном месте и делать так, чтобы они друг о друге знали, могли брать какие-то практики и повторять их у себя в регионе.
Этим я сейчас и занимаюсь. Но само появление, массовое, таких инициатив означает: у данной темы есть и настоящее, и будущее. Понимая и оценивая все это, я попыталась сделать площадку для объединения создателей таких проектов — Gov2People.ru. Сейчас это самый полный каталог гражданских сетевых проектов в России.
Такая интернет-активность уже способна что-то изменить в реальности?
Мы пока не можем констатировать, как, например, в Эстонии, что у нас 90% населения сидит в интернете, и что общественные инициативы в сети сильно влияют на реальные процессы. Но люди уже подключаются через мобильные телефоны, они отмечают, что им нравится, «Вконтакте» или в Facebook, а значит работает психология присоединения к общности. Дальше начинается равитие облачной демократии: каждый, кто является специалистом в какой-то области, понемногу начинает вносить свои предложения, за которые голосуют неспециалисты, и всё это перерастает в действие. Хотя молодые люди, конечно, должны появляться в госуправлении. Кстати, есть же такой проект Gosbook.ru, его создавали именно для того, чтобы любой эксперт и любой человек с идеей мог через интернет обсуждать свои предложения с представителями министерств, ведомств.
Шесть лет назад, когда я начала заниматься этой тематикой, мы хотели реализовать идею системы, которая покажет, как каждый конкретный депутат голосует за каждый конкретный закон, а по почтовому индексу я могла бы видеть всех своих представителей во власти. Тогда это не запустили — чиновники оказались не готовы. В целом, я считаю, что это и сейчас более чем новаторская идея: так хотя бы мы с вами будем четко понимать, что делают люди, которых мы выбрали.
А почему они теперь готовы?
Электронная демократия использует интернет-технологии для роста эффективности обратных связей между избирателями и депутатами
Потому что за эти годы открытые данные (open data) вошли в обиход. Уже есть «Электронная Москва» — жители голосуют за те инициативы, которые будут реализованы в столице. На основе, например, данных экологического мониторинга любой программист может создать электронную карту наиболее привлекательных для жизни районов города. Или, используя данные мониторинга качества образования в школах, можно сделать приложение «Рейтинг качества образования школ». Многое в этом направлении делают в Казани, Нижнем Новгороде, в Перми. Мы в Новосибирске запустили «Справедливый бюджет» — взяли все бюджетные статьи, перевели их в читабельный вид, положили на графики – куда какие деньги идут. И теперь вы, как жители региона, можете взять и сказать: я не хочу тратить деньги, допустим, на сельское хозяйство, хочу тратить на образование. Информация об этом есть у меня на сайте или на spravsib.ru. Мы учитывали все предложения от жителей, когда шли слушания по бюджету в заксобрании региона.
Ещё полгода назад я бы в ответ на скептические вопросы говорила — вполне вероятно, что ничего не произойдет и не изменится. Но сейчас появилось такое количество примеров и конкретных практик, что возможность что-то поменять более чем реальна.
Основная идея электронной демократии в том, что если человек у власти неэффективен, мы можем повлиять на то, чтобы его убрали.
Общество — это работодатель чиновника. Это же и называется госслужба. Когда я пошла в политику, то первым делом позвонила своим друзьям — Лёне Волкову и его команде, которые занимаются проектом «Дал слово» (клон проекта Обамаметр из США: мониторинг обещаний политиков) — и попросила отслеживать в открытом режиме мои обещания. Пусть люди видят – я просто говорю что-то или иду к конкретным результатам. Вообще, советую тем, кто читает этот материал, подключать такой мониторинг ко всем чиновникам, чтобы иметь четкое представление об их обещаниях и реальности.
Мы тоже посмотрели ваш предвыборный сайт. Вы обещаете продвигать идею выборности судей, прокуроров, участковых, отстаивать передачу акцизов и НДС в местные бюджеты. Почему в условиях здравствующей вертикали власти все эти предложения — не популизм?
Я предлагаю изменить только то, что я считаю нужным изменить. Можно ли это изменить — зависит от того, насколько активно меня будут поддерживать. Поэтому, кстати, все инициативы выставлены на голосование и широко обсуждаются. Я прислушиваюсь, спорю, выходит более чем логичная модель: мы вырабатываем все вместе наиболее оптимальную программу, реализация которой необходима жителям Новосибирска и области.
А любая предвыборная активность – всегда популизм. Даже если это не популизм.
Кстати, а почему вообще электронные технологии? Зачем вам всё это?
Когда в начале 2000-х я работала журналистом, то постоянно возмущалась, как у нас всё непрозрачно. Я ходила в Госдуму, разговаривала с политиками, и мне хотелось повеситься от того, как всё устроено. Я работала на ОРТ, на ТВЦ, видела, как всё делалось. А интернет оставался нецензурируемым, свободным, можно было делать, что угодно и от твоих действий зависело твоё будущее. Я решила обеспечить себя и своих друзей такой работой. Сначала мы сделали несколько мобильных проектов, потом несколько интернет-проектов, начали заниматься социальными инициативами.
Был проект Дума 2.0. Его идея в том, что каждый гражданин смог бы вносить законы, которые дума должна была рассматривать, если идея набирает достаточно подписей. Когда я поняла, что на Западе это работает, а у нас нет, то решила разобраться — почему? Почему в интернете своя жизнь, в основном, протестная, а в реальности — другая? И мы начали пробивать тему электронного правительства, гражданских проектов и так далее. И сейчас эта среда действительно влияет на реальность. Хороший пример, как идеи становятся силой, это проект Алексея Навального. Человека не показывают по ТВ, но он считается новым и самым сильным политическим лицом интернет-пространства.
Вы сами заметили, что в интернете одна жизнь, а в реальности другая. Но голосовать люди ходят как раз в другой реальности. Как ваши способы привлечь к себе внимание могут качественно конвертироваться в количество голосов, если могут вообще?
16 тысяч человек в 120 городах России приняли участие в акции «Блогеры против мусора»
Мы используем интернет как вспомогательный инструмент, направленный на журналистов, блогеров, в общем, на узкую аудиторию, которая может поделиться информацией с более широкой аудиторией. И если бы не было выступлений на телевидении, дебатов на радио, поездок по деревням, разговоров с пенсионерами, то никому бы не нужна была моя интернет-активность, потому что меня вообще бы никто не знал. Опять же, как пример: Алексей Навальный в сети — это бренд, но Алексей Навальный вне сети — это часто неизвестный человек. В Куйбышеве или Барабинске про Алексея мало кто знает. Но зато там есть своя активность. Ребята сделали эффективный проект vkainske.ru — о людях, которые важны в данном городе. У интернета и реальности есть одна общая черта: важно то, что важно для тебя в данную секунду и в месте, где ты находишься. Остальное не должно работать.
Заказчик интервью — региональное отделение политической партии «Справедливая Россия» в Новосибирской области. Тираж 1 экз. Дата выпуска 24.11.2011. Изготовление оплачено из средств избирательного фонда регионального отделения политической партии «Справедливая Россия» в Новосибирской области
Но я занимаюсь, например, трудоустройством пенсионеров, которое вроде бы не должно быть связано с интернетом, а ко мне обращается девочка из Удмуртии и рассказывает про потрясающий проект по вовлечению пенсионеров в социальную активность. Про бабушку, которая за полгода выучила английский, общаясь по Скайпу с носителями языка. Когда я бываю в Чулыме, Куйбышеве и подобных населенных пунктах, пенсионеры иногда сами задают мне вопросы про интернет: как они могут общаться с внуками, если внуки в других городах, правда ли, что можно узнать про размер пенсий через интернет и т. д. А когда я выступала перед комбайнерами, меня спрашивали, где в интернете можно почитать про агрошколы.
Естественно, зацикливаться на этом не стоит. Технологии — это просто новый канал коммуникации, но никак не замена или подмена этих коммуникаций в реальном мире. Нельзя говорить о том, что с появлением интернета в деревне жизнь там кардинально изменится. Надо говорить, что если информация об этой деревне попадёт в сеть, её может увидеть человек или большое количество людей, которые захотят изменить жизнь этой деревни, улучшить её экономическое положение. Есть вполне конкретный пример, как шахтёрский разрушенный моногород стал оживать, потому что молодая девушка Настя Северина сделала про него интернет-проект.
Какой результат на выборах в Новосибирской области вам сейчас дают социологи?
Социологи нам дают 9%, а мы планируем набрать существенно больше. Надеюсь, что в этот раз молодые люди тоже придут на выборы.
За последние 10 лет число домохозяйств, имеющих доступ в интернет, возросло в 30 раз
А интернет сколько из них вам принесёт?
Интернет вряд ли принесёт даже процент, если быть объективным. Но он докажет, что мы отчитываемся за всё, что мы сделали или не сделали. Главное – это не сами выборы. Нужно, чтобы после них остались работающие проекты, такие, как социальное предпринимательство.
Вы этим тоже занимаетесь?
Мы в Новосибирск приводим фонд по развитию социального предпринимательства. Это не благотворительность, это беспроцентные займы, которые вы возвращаете, когда начинаете получать прибыль. Вообще, социальное предпринимательство – удивительная мировая практика. Сегодня на нём построены многомиллиардные империи, которые к тому же решают социальные проблемы. Единственное отличие от классического предпринимательства – нельзя выводить дивиденды, всю прибыль нужно пускать на рост капитализации, на решение новых социальных задач.
Сейчас многие дают деньги на благотворительность, хотя в России эта сфера по-прежнему очень непрозрачна. Например, корпорации выделяют огромные бюджеты на благотворительность, но в целом сама сфера никак не меняется. А в социальном предпринимательстве у тебя не просят деньги второй раз, зато появляется дело, которое работает. Это могут быть социальные рестораны, где работают выпускники из детских домов. Есть прекрасная практика молодёжной социальной деревни – выпускник детского дома, которому уже за пятьдесят, взял в аренду агрохозяйство, нанял ребят из трех соседних детских домов и попутно поднял местную деревню. Сейчас они там уже все переженились, появились молодые семьи, а значит, трудовые руки и значит, эта деревня будет жить. Сам создатель проекта передал в управление ребятам часть хозяйства: то есть, сделал их полноправными владельцами предприятия.
Это инициативы, которые меняют среду. И всё это не может закончиться 4 декабря.
Вообще именно во время выборов я поняла, что лучше молчать и делать. И теперь мы собираемся выдавать социальным предпринимателям те самые беспроцентные займы, развивать международные контакты, освещать их работу в интернете и так далее. Мы будем собирать большую карту, где все эти практики будут отмечены. Будем трудоустраивать людей вроде девочки Наташи, инвалида 3-й группы, которая во время лесных пожаров летом координировала в «Живом журнале» работу волонтеров — одна, из инвалидной коляски. Или, допустим, всем известно, что большинство автобусов у нас не оборудовано пандусами для инвалидов – почему бы не заняться их производством и не привлечь к этому самих инвалидов?
А женское предпринимательство, которое вы продвигаете? Что это?
Проект Startup Women — виртуальный бизнес-инкубатор, сообщество и площадка-коммуникатор для женщин-предпринимателей в интернете
О, это тема, за которую меня обычно забрасывают тухлыми помидорами, дескать, в бизнесе нет гендерности. Зато у бизнеса есть целевая аудитория! А женское предпринимательство одновременно означает и его целевую аудиторию. Речь идёт о бизнесе, созданном женщинами и рассчитанном на них же. Данная тематика особенно актуальна именно в Сибири. Например, в Красноярске более 70% малого бизнеса основано женщинами, а Новосибирск признан ведущим городом России по количеству женщин-руководителей. Классический пример – женщины, бухгалтеры и финансисты, уволенные во время кризиса 2008 года, которые успели родить ребенка и теперь сидят с ним, не могут выйти на полный рабочий день. Они стали делать интернет-проекты для самих себя или частные детские сады.
И зачем становиться депутатом, чтобы всем этим заниматься?
У меня постоянно спрашивают – вы ведь с вашей партией уже есть в Госдуме, и ничего не изменилось. Вот это и причина, которая сподвигла меня стать кандидатом. Я решила, что раз меньшинству в Госдуме не дают, в основном, проводить нужные и важные проекты, то надо помочь этому меньшинству стать большинством или хотя бы стать масштабнее. Я уверена, что голосовать нужно за конкретных людей. Например, те поправки, которые внес в Госдуму мой коллега по «Справедливой России» Илья Пономарёв, существенно облегчили участь IT-компаний. Я, как человек из данной сферы, знаю, насколько мне это помогло. А отмена ювенальной юстиции, за которую борется Елена Мизулина, означает, что органы опеки у меня не отберут детей и у вас не отберут, если вы живете беднее среднего минимума по стране. Моя мотивация более чем конкретна: надо перестать говорить и начать делать.
Сейчас, если предприниматель хочет, чтобы его никто не трогал и не отбирал бизнес, у него есть предел роста. А я не согласна, что у моего роста должен быть предел.
И поэтому я представляю класс активных людей, у которых есть ряд проблем, и хочу эти проблемы решить.
Да, сейчас в бизнесе мне это будет мешать. Более того, ряд людей, с которыми я работаю, уже начали крутить пальцами у виска, спрашивая, зачем мне это болото. Я им отвечаю, что мой любимый фильм — «Тот самый Мюнхгаузен»: каждый человек обязан время от времени вытягивать себя из болота за волосы.
Подпишитесь на нас в Telegram
