Подпишитесь на Telegram-каналАнатолия Осмоловского называют политическим художником номер один в России и очень жёстким критиком. Он — автор многих известных акций и перформансов, самый известный из которых — выложенное на Красной площади телами участников группы «ЭТИ» слово из трёх букв. Сегодня он критик и учитель. На его лекции по современному искусству невозможно пробиться. О том, почему он сам не боится критики и кому будет передавать творческую эстафету, Осмоловский рассказал корреспонденту Сиб.фм.
Вас сложно удивить?
Впервые в русской литературе слово «критик» употребил Антиох Кантемир в 1739 г. в сатире «О воспитании»
Нет. В России вообще не так много искусства. Понятно, что человек, так или иначе, обладает определённой инерцией восприятия, и я не исключаю того, что могу что-то пропустить. Но само знание этого даёт определённую гарантию, что я буду стремиться к наиболее пристальному взгляду.
То есть у молодого художника есть шанс заинтересовать вас, получить протекцию?
Организация каких-то мероприятий сейчас мне не очень интересна, но в силу того, что этим никто больше не занимается, приходится мне. Я интенсивно читаю лекции, включаюсь в выставки, и, если ко мне обращаются за советом, я помогаю. Но мне, скорее, интереснее создавать приватное общение, выпить чаю, поговорить, и, если человек интересный, такие дружеские отношения могут довольно долго продолжаться.
При этом вас обвиняют в том, что вы довольно жёсткий критик.
Что значит «жёсткий»? Есть понятие разрушительной критики, есть понятие критики конструктивной, причём я всегда с самого начала знаю, какую из них я провожу. Могу вести разрушительную критику, если мне что-то очень уж не нравится, а могу конструктивную, чтобы помочь человеку выбраться из каких-то тупиков. Я сам к критике отношусь в высшей степени положительно. Я в жизни много раз сталкивался с тем, что люди не переносят критику вообще, особенно начальники.
Как вы думаете, почему?
У меня есть версия: для того, чтобы относиться к интеллектуальной критике позитивно, нужно было в детстве заниматься каким-то боевым видом спорта. Боевой вид спорта воспитывает в человеке некую отстранённость.
Люди выходят на ринг и бьют друг другу морды — сурово. Но в спорте, если ты обижаешься, ты проигрываешь.
Нельзя выходить на ринг с чувством злобы, шансы есть только тогда, когда спортсмен выходит на бой с абсолютно холодной головой.
Дмитрий Быков в монографии о Борисе Пастернаке называет Вознесенского его единственным учеником
Если вам не нравится аудитория, вы можете отменить лекцию?
Если аудитория какая-то отвратительная, я человек достаточно бескомпромиссный и легко могу послать к чёртовой матери. Во время сложной лекции очень легко разрушить мысль одним каким-нибудь криком, комком бумаги брошенным — это очень хрупкая субстанция.
Вы мечтаете о талантливом ученике, которому передадите свои знания?
Говорить о каком-то стопроцентном последователе я не могу. Современное искусство — вещь достаточно свободная, здесь нет, как в классическом искусстве, какого-то тайного знания или ремесла, жёсткого метода, который можно было бы без изменений передавать. Может быть, только какой-то последователь, который будет брать и развивать некий аспект или группировать несколько, чтобы формировать свой. Но, в то же время, в системе искусства большую роль играет передача эстафеты. Этот ритуал связан, в основном, с общением.
Когда мне было 17 лет, я много общался с поэтом Андреем Вознесенским, который, условно говоря, передал мне эстафету. Сам Вознесенский принял её от Пастернака.
Это метафорическая и полумистическая, но очень важная вещь, и, конечно, дальше эту эстафету надо передавать. Я сейчас об этом не задумываюсь, я ещё не старый человек, но через какое-то количество лет это будет иметь значение.
Насколько для художника важно профессиональное образование?
Оно важно, но я допускаю, что, если художник интенсивно занимается искусством и обладает какой-то необычайной эмоциональностью, он может сделать серьёзные достижения и не имея образования. С другой стороны, мне представляется, что творчество его будет неровным: он может бить «в десятку», а может «в молоко».
То есть металлург может стать художником?
В Нью-Йорке принято оставлять «на чай» водителю такси
Да, но для этого ему нужно перестать быть металлургом. Потому что металлург — это серьёзная профессия, которая отнимает много времени, требует полной отдачи. Один мой знакомый, в своё время известный джазовый музыкант, уехал в Нью Йорк — выиграл в лотерею green card. Ему там очень понравилось, он зарабатывал концертами, но через полгода они кончились, и со всей своей известностью он был вынужден пойти работать таксистом. Семь лет он не брал в руки инструмент, потому что, чтобы там выжить, всю свою энергию нужно тратить на работу таксистом. Нет возможности днём таксовать, а потом джемовать на каком-то сэйшне. Если ты чем-то занимаешься, этим надо заниматься профессионально.
Изобразительным искусством в России можно заработать?
На коммерческую самостоятельность выходят единицы. Я художник, который с коммерческой точки зрения пользуется спросом, и могу сказать, что вести свою финансовую историю очень сложно.
Известность не прямо конвертируется в деньги, надо простроить очень серьёзные механизмы, чтобы иметь доход от своего творчества. В России очень немногие художники это понимают и умеют.
А на Западе?
Первую в Москве частную галерею основала Айдан Салахова в 1992 году
На Западе, если ты успешный художник, к тебе сразу приставляют людей, которые начинают тебя опекать. Но это может быть опасно, если эти люди окажутся не очень умными. Художник, как правило, прославляется каким-то одним методом, и часто продюсеры начинают на него давить, чтобы этот метод всё время редуцировать, не дают возможности пробовать что-то новое.
Вы хотели бы уехать за границу?
Нет, не думаю. Для художника есть только две возможности уехать на Запад и не превратиться там в скитальца сквотов. Это или стать студентом какого-то престижного художественного вуза, которых в любой стране не более трёх. И второй вариант — сразу попасть в какую-то серьёзную галерею. А их тоже очень немного: например, в Берлине 300 галерей, из них 293 — это просто магазины, и только 7 по-настоящему серьёзно занимаются искусством, лоббируют интересы художника на выставках, выпускают каталоги, занимаются осмыслением его творчества. Если галерея занимается только продажами, это плохая галерея.
Значит, художнику лучше сразу учиться за границей?
Иван Никитин —первый русский живописец, обучавшийся в Италии
Да, это лучший вариант. В России высшее художественное образование не даёт того, что необходимо для занятия изобразительным искусством. Наши вузы учат рисовать, лепить, но не учат самому важному — позиционировать себя в истории искусства. И это, на мой взгляд, огромная слабость. В европейских странах художественные поколения сменяются естественным образом, именно через вузы. Молодой человек идёт в вуз, у него обязательно есть мастер, и если он очень известный, студент может видеть его только раз в полгода. Но мастер постоянно находится в контакте с курсом, наблюдает работы, и из
Что же делать молодому и талантливому художнику, если он не может поехать на учёбу в Европу?
В России отсутствие хорошей школы восполняется общением внутри среды. Художники ходят на лекции, в основном, мои, но не только. Есть, например, концептуалисты, которые тоже проводят какие-то чтения, но они, в основном, замешаны на всяких психотропных веществах, чего я не одобряю. В
Считается, что термин «наркотик» впервые был употреблён греческим целителем Гиппократом для описания веществ, вызывающих потерю чувствительности или паралич
А как же разговоры про расширение сознания?
Ерунда. Это суррогат, попытка возместить недостаток собственной энергичности, интенсивности, воображения. Я пробовал разные наркотики за исключением тяжёлых, но, как сказал мой товарищ Гутов, нет ничего более удивительного, чем то, как кладёт мазок Веласкес. По сравнению с этим косяк марихуаны — ничто.
Вы могли бы всерьёз заняться политикой?
А я занимался ей недолгое время, делал кампанию «Против всех». Это была настоящая политика, но не тривиальная. В бюллетенях для голосования была графа «против всех», которую мы продвигали. Это давало возможность принять участие в реальной политической ситуации, не регистрируя партии, это был действительный инструмент. Это была не какая-то техническая подковёрная операция, а искреннее моё отношение к политике того времени.
Но мы быстро попали под пресс ФСБ, и встал вопрос о том, пойдём мы по пути реальной политической борьбы или по пути искусства. Я выбрал искусство, морально я бы выдержал всё, но мне стало скучно.
Ваш художественный вкус облегчает или усложняет вашу повседневную жизнь?
Усложняет. Мне очень сложно находиться в общественных пространствах Москвы, меня тошнит от рекламы. Я, например, не могу ездить на такси, потому что люди там слушают совершенно фантастическую музыку, от которой у меня сразу болит голова. Это такая пытка красотой, когда человек начинает воспринимать какие-то высшие достижения изобразительного искусства, он начинает понимать, что мир состоит из запредельного дерьма.
То есть вас невозможно встретить в кинотеатре в торговом центре на каком-нибудь кассовом фильме?
Ну нет, это практически исключено. Первые 15 минут какой-то фантастики я ещё переношу, но бои на снежных фьордах — это просто невыносимо.
Анатолий Осмоловский существует вне искусства? Вы знаете, сколько стоит килограмм картошки?
Конечно, я сам хожу за продуктами и сам готовлю.
Вы считаете мужчин талантливее женщин?
Ни в коем случае. Я, вообще, феминист и считаю, что женщина уступает мужчине только в одном — в мышечной массе. В остальном это равные существа.
В России разница между зарплатами мужчин и женщин составляет около 15% по сравнению с 35% в США
У вас была звёздная болезнь?
Вряд ли, я для этого слишком рефлексивный человек, много думаю и сильно подавляю свои эмоции. Меня сложно вывести из себя, оскорбить практически невозможно. Даже если я делаю какой-то «скандал», это происходит с совершенно холодным сознанием, хотя это может выглядеть по-другому.
Вам приходилось делать проекты, за которые потом было стыдно?
Стыдно, пожалуй, нет, но я признаю, что были неудачные работы. Например, работа «Леопарды врываются в храм». Она была слишком яркой, слишком «шоу», таких ярких мероприятий в искусстве надо избегать.
Вы предостерегаете молодых художников от этого или чего-то ещё?
Любое предостережение, даже позитивное и мягкое, молодым человеком будет воспринято как нотация бородатого дяденьки. И когда мне в молодости пытались что-то внушить, я относился к этому очень скептически. Учиться надо на своих ошибках. Нельзя ошибаться в построении плотины, в военном деле, а в искусстве ошибки не столь фатальны, люди от них не умирают. В искусстве, как в науке, не бывает неудачных экспериментов. Даже если опыт показал тупик, он всё равно сработал на науку. Художники открывают новые земли: кто-то открыл цветущие Гавайи, а кто-то Антарктиду, где жить невозможно. Но это всё равно опыт, это крайняя точка, которая показывает, что туда идти не стоит, там ничего нет.
