Ансамбль пенсии и пляски

Одна из самых успешных и влиятельных гитарных поп-групп Америки второй половины 90-х годов — Garbage — впервые добралась до Новосибирска в рамках мирового турне в поддержку свежего альбома «Not Your Kind of People» после семи лет молчания. Годы ожидания заставили корреспондента Сиб.фм расспросить музыкантов о причинах вынужденного затишья, поводах для возвращения и молодёжи, оставившей их ни с чем.

Решение приостановить активную деятельность Garbage было вымученным, или вы быстро и мирно разошлись?

Ширли Мэнсон: Мы пытались понять, что не так. В 2000-х группа оказалась подвержена слишком многим влияниям извне и теряла контроль над происходящим. Десять лет гастролей, четыре альбома — поверьте, это серьёзные нагрузки. У нас совсем не оставалось времени для себя и наших семей. В общем, какой-то сумасшедший дом.

17 млн экземпляров альбомов продали Garbage к концу нулевых

Другая причина состояла в том, что лейбл, с которым у нас был заключён контракт, совершенно перестал нас устраивать. Мы постоянно спорили по любым вопросам, от нас требовали творческих компромиссов, на которые мы не могли пойти, и вскоре стало уже просто невмоготу. К тому же музыкальную индустрию тогда сильно шатало — менялись форматы звукозаписи, всё большее влияние оказывал интернет, происходил передел рынка, руководство лейблов нервничало и не знало, что делать. Нас тоже всё прилично достало, и мы разошлись по домам.

Что стало последней каплей?

Дюк Эриксон: Трудно сказать. Одной соломинки, сломавшей спину верблюду, в нашем случае не было. Соломинки без конца падали все годы. Так что спина Garbage основательно прогнулась, и шансов у неё было мало.

Возвращались в строй также постепенно?

Стив Маркер: Да, всё случилось не за один вечер. Мы регулярно встречались, обсуждали планы на жизнь, подкидывали друг другу идеи, а потом начали снова играть вместе. И решили больше не расходиться.

68 место занял альбом «Not Your Kind of People» в чартах Голландии

В начале нулевых вы неоднократно описывали свои ощущения от новых гитарных групп не иначе как «эти ребята нас снесут». Упоминались, в частности, набиравшие тогда обороты The White Stripes и The Strokes, объявленные критиками последними надеждами классического рока. И как потом вы сами же и признавали, они вас всё-таки снесли. И вот проходит десять лет, The White Stripes развалились, The Strokes пребывают в анабиозе, а Garbage возвращаются. По-моему, не совсем логично, хотя и занятно.

Ш.М.: Тут всё просто. Музыка всегда циклична. Всегда. Когда The White Stripes и The Strokes заявили о себе, вернув к жизни гаражный и классический рок 60-70-х годов, они придали этой музыке новый привкус, совершенно иначе подходили к звукозаписи, снова и снова переосмысливали накопленный предшественниками опыт. И это было прекрасно. Однако их ждала такая же история, что и все группы: они выдохлись.

Если ты находишься на самом пике, если именно ты выражаешь дух времени, не нужно думать, что не найдутся люди, которые сделают это лучше тебя.

Любой артист должен помнить, что его карьера — это синусоида. Сегодня выше — завтра ниже. И все же если есть желание продолжать, если есть запал и новые идеи, рискнуть имеет смысл. А когда с тобой рядом те, кому ты доверяешь, так и вовсе можно горы свернуть. Это жизнь, тут все возможно.

Бутч Виг: Добавлю, кстати, что участники The Strokes давно уже друг другу надоели. А нам вместе отлично. Ну это я так, к слову.

Сколько лет вы не писали песни?

Участники Garbage впервые встретились в день самоубийства певца и композитора Курта Кобейна (8 апреля 1994 года)

Б.В.: Время от времени мы что-то сочиняли, делали наброски. Суть не в этом. Когда мы ушли в бессрочный отпуск, каждый из нас смог заняться тем, что было ему по душе. Мы отдохнули и поняли, что соскучились по нашей музыке, по работе в одной команде. Стало очевидно, что как ни крути, для нас Garbage — это самый яркий и наиболее подходящий способ самовыражения. И когда мы приступили к записи нового альбома, из нас било столько энергии, сколько я не припомню со времён нашей дебютной пластинки «Garbage» (1994 года, — прим. Сиб.фм).

В России 90-е принято называть «лихими» — причём в несколько пренебрежительном тоне и с надеждой на нескорое повторение, такой пропагандистский фантом. Вы с этим временем разобрались?

Б.В.: Для нас это было время приключений и свободы. Есть что вспомнить. Вместе с тем эти годы стали серьёзным испытанием, мы были истощены — и морально, и физически. Приходилось очень многим жертвовать.

Ш.М.: Всё стало ясно после 11 сентября 2001 года.

Америка очень быстро скатывалась к консервативным правилам: искусство, музыка, литература — всё стало пресным, скованным и очень осторожным.

Затем потянулись масс-медиа, и в итоге шоу-бизнес утратил авантюризм, став до боли предсказуемым.

Ну, надо сказать, у нас дела обстояли не лучше.

Б.В.: Вспомните, в 90-е годы рок-музыка впитывала в себя все возможные жанры, заигрывала с электроникой и хип-хопом, шла на самые невероятные эксперименты. Сейчас всё самое интересное происходит в области поп-музыки: Katy Perry, Rihanna, Lady Gaga и другие стирают жанровые границы, откликаются на самые разные предложения — и правильно делают.

Я обратил внимание на то, как вы смотрели на фотографии и плакаты Garbage времён первых двух альбомов, которые вам подавали для автографов фанаты. Не знаю, как правильно описать вашу реакцию, но, по-моему, это что-то близкое к светлой грусти.

Ш.М.: Да, всё так. Я смотрела на эти плакаты и думала о женщине, которая боролась за свою жизнь, за право быть такой, какая она есть. Мы через многое прошли и за многое заплатили, поэтому иногда от этих фотографий сердце начинает биться быстрее, а сам задаёшься вопросом: «А стоило ли это всего?» К тому же в то время мне казалось, что я некрасива, глупа и ленива — и, господи, как же я была неправа!

Д.Ю.: Точно! Мне тоже казалось, что я маленький. А сейчас смотрю — великан!