Музыка на тяжёлые времена

Музыкальной карьере Рудольфа Бухбиндера больше полувека. Впервые он исполнил Бетховена на концерте в возрасте десяти лет, играть на пианино начал с пяти. На Транссибирском Арт-Фестивале корреспондент Сиб.фм поговорил с пианистом, композитором и дирижёром Рудольфом Бухбиндером о том, можно ли решить общемировые проблемы при помощи музыки и есть ли место политике в классических произведениях.

Ваши родители были свидетелями Второй мировой войны. Какие черты характера есть у вас, которых нет у молодого поколения музыкантов?

Это большая ошибка — пытаться искать влияние исторических событий на музыку и детально разбирать произведения великих мастеров: почему он написал это, почему он написал то. Наверняка композитор имел в виду совсем другое, когда писал это произведение.

Наше поколение было невероятно счастливо, что нам удалось вырасти без войны в Центральной Европе. Мы стали теми, кто с нуля воссоздавал то, что было разрушено. Первое здание, восстановленное в Вене после войны, — здание Венской оперы.

Это было очень большое счастье, конечно. Но я не могу сказать, что это отражается в нашей игре или музыке.

Можно ли при помощи музыки остановить кровопролитие, войны?

К сожалению, я в это не верю. Была музыка, не было музыки — мировая история говорит нам о том, что люди так и не научились делать вывод из ошибок. Я вынужден сказать — нет.

Есть мнение, что люди, родившиеся в мирное время, перестают бояться войны и не делают ничего, чтобы её не допустить. Вы согласны с этим?

Премию «Шок года» (Choc de l’Année) присудили Бухбиндеру в 2012 году за записи сонат Бетховена

Нет, не согласен. На мой взгляд, молодые люди достаточно остро воспринимают то, что происходит в стране, в мире. От этого не спрятаться. Благодаря современным технологиям мы каждую минуту узнаём о проблемах. А проблем достаточно.

Какую из этих проблем можно решить при помощи музыки?

В последнее время всё чаще обсуждается вопрос, как сделать так, чтобы музыка могла благоприятно влиять на людей, лечить их. То есть терапевтические возможности музыки. Но политики не хотят в это верить. И они ошибаются. В данный момент бюджетных средств в странах становится всё меньше — резко сокращаются культурные бюджеты. Но политики забывают, что в тяжёлые времена люди ищут выход в двух направлениях — в музыке и культуре или в религии.

Не стать столицей цензуры

Многие считают, что в России сейчас наступает такой период, когда власть и религия пытаются контролировать искусство. Станет ли это поводом для развития искусства в ускоренном темпе? Как известно, гениальных авторов в кризис появлялось гораздо больше, чем в мирное время.

Я думаю, нет. Было время, когда в России, Австрии, Швейцарии, Германии меценатство было основным источником финансирования.

Сейчас осталось совсем немного частных лиц, готовых поддерживать искусство. Этим занимается государство. И что оно делает, после того как поддерживает, — это уже другой вопрос.

Мне кажется, что это мировая проблема.

Как вы думаете, могут ли классические музыканты поднимать политические вопросы в своих произведениях? Или они должны быть выше этого?

Гомер, Плутарх, Шекспир, Шиллер, Гёте — любимые писатели Бетховена

Классическая музыка не имеет политического значения. Но бывали случаи, когда композиторы писали музыку правителям. Например, Бетховен посвятил третью симфонию Наполеону. Но он не знал, что это за человек! Он думал, что это великий император, вождь, но когда он понял, кто такой Наполеон, вычеркнул из партитуры его фамилию. Есть такая проблема — мы всё время пытаемся понять, что думал композитор, когда писал произведение. На современные события может реагировать популярная музыка, потому что музыканты могут использовать слова и речь. И слава богу, это часто делается. Самый известный эстрадный певец в немецкоговорящих странах — Удо Юргенс. Ему принадлежит песня «Греческое вино», которая стала гимном и шлягером всех гастарбайтеров. Эта песня о том, как человек, покинувший свою страну и уехавший в другую на заработки, скучает по семье. Совпало так, что в тот исторический момент эта песня оказалась очень важна.

В обществе растёт запрос на развлечения. Вместо сложного, мощного концерта слушатель, вероятно, пойдёт на тот, что попроще. Как это исправить?

В этом нет проблемы. Популярная и классическая музыка всегда развивались параллельно. По своей публике я вижу, что людям интересна классика и что для них важно слушать музыку вживую. Я не считаю, что поп-музыка — это плохо.

Есть только хорошая музыка и плохая.

Я думаю, что проблема в медиа, уровень которых всё время падает. Сейчас редко пишут что-то про произведения — одни сплетни.

Вы считаете себя гением?

Графенег — замок, в котором ежегодно проводится Музыкальный фестиваль под руководством Бухбиндера

Я уверен, что получил невероятный дар — это мой талант. Но это и большая обязанность. Нужно постоянно заниматься, например.

Расскажите о музыке своего детства. Что вы слушали в послевоенные годы?

У нас дома, прямо над пианино, висел маленький радиоприёмник. И целый день по нему играла музыка, причём совсем разных жанров — поп, джаз, классика. В какой-то момент я начал нажимать на клавиши, чтобы повторить мелодию, игравшую по радио. Так вышло, что в пять лет я уже занимался в Венском университете музыки и исполнительского искусства.

Что на вас так сильно повлияло? Дух города, в котором жили и работали Моцарт, Бетховен, Гайдн, Штраус? Родители?

Родители — нет. У меня в роду не было музыкантов. Но вы правы, на меня повлиял город.

Как в поговорке: «Если ты живёшь в Вене, то вдыхаешь музыку, как воздух». Так и есть.

Рудольф, скажите, почему классическая музыка до сих пор популярна?

Я всегда говорю, что за хорошими традициями нужно ухаживать, хранить их. Музыка рождается в процессе интерпретации — нет аутентичной манеры исполнения. Музыка постоянно возобновляется, поэтому ставит интересные задачи и для музыкантов, и для публики. Поэтому она и живёт.