28 июля 2011 года Новосибирск официально лишился милиционеров: руководство областного ГУВД объявило о завершении их переаттестации. Три дня спустя корреспонденты Сиб.фм уже сидели в машине полка патрульно-постовой службы городской полиции. Целый день они катались по Ленинскому району, который считается самым криминальным в Новосибирске, гоняли наркоманов и пытались понять, что теперь будет с законом и порядком в России.
На разводе патрульно-постовой службы начальник дежурной смены Ленинского территориального отдела полиции № 7 города Новосибирска зачитывает оперативные ориентировки:
— Пришла из прокуратуры телефонограмма, что в Москве сегодня митинги и пикеты. Какая-то партия политическая или течение, называется «Стратегия 31». Возможны проявления и в Новосибирске, поэтому если увидите где-то пикет или сборище с транспарантами, в срочном порядке докладывайте в дежурную часть. Будем производить задержание и документирование.
Присутствующие без паузы переходят к событию дня: сегодня 31 июля, день военно-морского флота. Его обсуждают гораздо обстоятельнее. Появись сейчас на втором этаже седьмого отдела полиции Эдуард Лимонов, он бы, наверное, даже обиделся.
Для патрульной полиции это уже второй развод и вторая оперативная сводка за день. Первую им зачитывают часом раньше в штабе полка ППС на улице Станционной.
— Тридцать первого ноль седьмого женским голосом позвонил неустановленный абонент и сообщил, что на любом вокзале в городе Новосибирске будет произведен теракт. При обнаружении подозрительных пакетов сразу докладывать в дежурную часть.
Полицейские говорят, что «анти-еж» и «анти-енот» в Новосибирске открыто продают на шести перекрестках города.
После развода Евгений, командир первой роты полка, просит донести до населения информацию о серьезной, по его словам, социальной проблеме. Проблема расфасована в пакеты стоимостью 500 рублей каждый, представляет собой новую курительную смесь и открыто продается из тонированных автомобилей на людных углах:
— В общем, у них это называется «анти-ёж» или «анти-енот». Мы его привозим на экспертизу, а там какая-то химия, она экспертизу то проходит, то не проходит. И приходится этих граждан отпускать. А оборот за день у них порядка трех миллионов. Люди балдеют, пена изо рта идет. Один уже с крыши спрыгнул.
При чем тут ёж и енот, полицейские не знают, но просят общественность посодействовать, «потому что спайс тоже не включали в запрещенные, пока народ не восстал».
По дороге в отдел обсуждаем главную загадку реформы — как все-таки обращаться к сотрудникам полиции. Сергею, водителю патрульной «Газели», от словосочетания «господин полицейский» почему-то неуютно:
— Мне проще, если гражданин скажет «товарищ лейтенант».
— А если гражданин — это бабушка, которая званий не разбирает?
— Тогда «сынок»!
С переименованием пока все сложно. На половине патрульных машин уже написано «полиция», на форменных рубашках пока «милиция», а рапорты вообще начинаются с формулировки «начальнику отдела полиции полковнику милиции имярек». Зарплата пока тоже милицейская, около 15 тысяч рублей. Полицейскую, которая вроде будет вдвое больше, обещают только с Нового года. Тогда же планируют закончить переклеивать нашивки и надписи.
Сергей, которого нам определили в сопровождающие, выглядит как образцово-показательный полицейский — крепкий нордический блондин со спокойным голосом. Аккуратно водит «Газель», аккуратно воспитывает дворовых алкоголиков, аккуратно отвечает на вопросы о том, честно ли переаттестовывали руководство полка. Уверяет, что было честно и сложно.
На обочине напротив отдела десяток молодых людей пьет пиво. Охотно позируют с битами наперевес, ждут своих после малоудачной драки на Троллейном жилмассиве. Полицейские говорят, что карта запретных для алкоголя зон в Новосибирске извилиста и начертана рукой прокуратуры, поэтому пить пиво в пяти метрах от полиции можно.
Остальной Ленинский район тих и безлюден, рация в «Газели» молчит. Патруль уговаривает девочек не качаться на заборе за трансформаторной будкой, где разбросаны пустые шприцы и ампулы Тропикамида.
Неудачливые наркоманы, которым не хватило на дозу опиатов, вкалывают себе Тропикамид, капли для исследования глазного дна. Полицейские уверяют, что от этих капель у наркоманов «мясо от костей отслаивается».
Притормаживаем рядом с круглолицым мальчиком домашнего вида, чтобы спросить, куда же он идет с таким печальными глазами. Кажется, вот-вот прозвучит «Sir, are you ok?».
Стала эта идиллия следствием курса на агрессивную профилактику преступности, которую год назад провозгласило новое руководство УВД, или просто сегодня тихий воскресный день, со стороны судить сложно. Патрульные, впрочем, уверяют, что теперь два ограбления в сутки почитают за обострение криминогенной обстановки, а раньше за те же сутки ограблений часто бывало больше десятка. Краснолицые женщины в сквере чинно разливают на троих, их дети играют рядом.
Антиалкогольные доводы лейтенанта Сергея женщины принимают, но просят учесть контекст:
Патрульные полицейские питаются тем, что берут с собой из дома, или хот-догами. Лейтенант Сергей рекомендует хот-доги «на Башне» и «на Бетонке».
— Мы же с храма идем.
— Тогда хором даем клятвенное обещание: «Мы здесь водку больше пить не будем!».
— Обещаем! Не будем! А вообще, мужчины, приезжайте ко мне за мясом для шашлыка. У меня хорошее мясо, не то, что в Криводановке.
Час спустя поддержку запрашивает соседний патруль — на улице Станиславского успели обидеть русских моряков. Обидчиков к нашему приезду уже упаковали в патрульные УАЗы. По автобусной остановке кругами бродит троица слегка побитых людей в тельняшках и храбро препирается сразу с четырьмя экипажами. Самого храброго и нетрезвого пытаются погрузить в машину, он рычит и неделикатно отмахивается. На него наваливаются вшестером, сухо трещит электрошокер.
На старого моряка разряд впечатления не производит, зато производит впечатление на население, которое дружно встает на сторону ВМФ. Ухоженный мужчина произносит неумный монолог на тему «вот за это вас и не любят», молодой рядовой полиции, кажется, всерьез обижается и вступает в дискуссию. Все разъезжаются.
В рамках профилактической работы безуспешно ищем наркоманов в лесополосе. Спустя полчаса навстречу «Газели» самостоятельно выбирается из кустов сорокалетний мужчина с отрешенным лицом и покрытыми язвами руками. На локтях у мужчины кровоточащие дорожки, в базе УВД на него — старый разбой и свежий, но уже просроченный штраф.
Мужчину грузят в зарешеченный задний отсек, следующие полчаса он оттуда демонстративно кашляет и жалуется на астму.
Обратно в полк нас везет уже другой патруль. Сочувствуют, что день получился тихий, «а то вот недавно сын голову матери в форточку выкинул». Говорим о судьбах России.
— А может и не будет в стране лучше, пока не будет как в
— Так и жуликов вроде было больше.
— Жуликов может и больше, зато милицию боялись. Сейчас стоим, улыбаемся им, а раньше только пятки бы мелькнули. Сломал он себе нос, не сломал, никого не волновало. Теперь переживаешь, на руках их носишь. А они это видят, и пальцы на руках у них все пышнее и пышнее.
Подпишитесь на нас в Telegram
