Лучше журавль в небе

В Приамурье есть место, где медитируют буддисты, а законы естественного отбора теряют свою силу. Хинганский заповедник, затерявшийся среди гор Азии, учит людей и животных сосуществовать в мире друг с другом. Корреспонденты Сиб.фм отправились туда, чтобы взять несколько уроков и понять, как это место уживается с Бурейской ГЭС.

На полке музея лежит череп животного с непропорционально большими клыками, он кажется реквизитом к очередному «Хищнику». Попытки опознать в нём что-то знакомое проваливаются на корню.

Своё название заповедник получил от горного хребта Малый Хинган

Вопреки ожиданиям, когда-то он был головой копытного — кабарги, небольшого оленевидного животного, занесённого в Красную книгу.

История заповедника началась после 1963 года с попытки создать рекреационную зону посреди, как тогда полагали, будущего индустриального Приамурья.

Десять лет назад это место оказалось рядом с водохранилищем только что построенной Бурейской ГЭС, и одной из задач заповедника стал мониторинг влияния водохранилища на природную среду.

Нашу экскурсию ведёт Вячеслав Кастрикин — все его называют просто Славой — замдиректора заповедника по науке. Больше всего Слава напоминает интеллигентного исследователя из передач на Discovery.

Он показывает нам коллекцию и заодно рассказывает про особенности исследовательской работы в российской глубинке.

— При строительстве федеральной трассы нашли кладбище динозавров уникального вида — гидрозавра. Дали ему даже своё название, которое в переводе на русский язык означает «Гигантский лебедь из Архары».

Но главная достопримечательность Хингана не динозавры, а станция реинтродукции редких видов птиц. Реинтродукция — это выращивание и возвращение животных в дикую природу, которая является частью общей программы сохранения редких видов.

Удачный пример реинтродукции — возвращение на Кавказ переднеазиатского леопарда

В Хинганском заповеднике выращивают японских и даурских журавлей — птиц, занесённых в Красную книгу.

Их численность в дикой природе резко сокращается, и реинтродукция для них — практически последний шанс.

Помимо «целевых» журавлей в вольерах есть и случайные гости, например, орёл с подбитым крылом. Этих постояльцев привозят местные жители, здесь их лечит «человеческий» хирург. Долгое время на Дальнем Востоке Хинганский заповедник был единственным заповедником, сертифицированным на работу с редкими видами птиц.

— Поэтому всё краснокнижное, а потом и не краснокнижное пёрли к нам, — комментирует Слава. — А приносят — не откажешься. В России нет центров для содержания травмированных животных. Если для домашних кошек и собак есть приюты, то для животных из дикой природы ничего подобного нет. Зоопаркам — неинтересно, в дикой природе они жить не будут, просто человеку отдать нельзя. Всё, тупик.

5000 особей — столько во всём мире осталось даурских журавлей

Сейчас с РусГидро обсуждается новая программа с рабочим названием «Айболит», которая позволит выхаживать больных животных отдельно от тех, кого надо разводить.

У нас есть пара журавлей, которые из-за травмы самки не размножаются, но их используют как приёмных родителей. Им подкладывают яйца, они высиживают и выращивают приёмышей, как своих собственных.

Хотя своих птенцов у пары никогда не будет, развод им не грозит: журавли выбирают пару раз и навсегда.

Причём процесс выбора самки очень сложен и тонок. Журавли, например, могут жить в одном вольере, терпеть друг друга, но не размножаться.

Китайцы называют Амур рекой чёрного дракона или Хэйлунцзян

История реинтродукционной станции началась в Хинганском заповеднике в 1985 году, когда от огня были спасены два первых птенца. Именно они стали «Адамом и Евой» заповедника.

С 90-х годов в заповедник начали привозить яйца из американских зоопарков, затем из французского и московского. Журавлят выводят в инкубаторе, и при рождении они не сильно отличаются от обычных цыплят, разве что весят в пять раз больше. Каждому журавлю даётся имя: японских журавлей называют по рекам Амурской области, даурских — в честь героев мифов Древней Греции.

Такая форма реинтродукции — попытка изменить поведение птиц. Дело в том, что журавли и аисты в период размножения становятся очень пугливыми и не выносят соседства с человеком.

Во время полёта президента России с журавлями специалисты были одеты в специальные белые костюмы

— В Китае многовато человеков, поэтому аист почти исчез, — говорит Слава, — а когда в 80-х почти безлюдный Дальний Восток начали активно осваивать, переселяли целые деревни. Поэтому, чтобы журавли смогли здесь выжить, им придётся привыкнуть к соседству с нами.

Существует две методики выращивания диких птиц. В первом случае птенцов кормит человек в раскрашенной красной шапочке и белой одежде, левой рукой при этом он имитирует хвост. Птенцы вырастают не видя людей и легче адаптируются среди диких сородичей.

Во втором случае птенцов выращивают незамаскированные люди — так птицы меньше боятся человека и могут размножаться даже на густозаселённой территории.

На летнюю стоянку мы долго едем на «уазике» по «дальневосточным прериям». Где-то здесь проходит «царская дорога», оставшаяся с дореволюционных времён: она неплохо сохранилась, и кое-где можно проехать только по ней.

По пути нам показывают ещё одну достопримечательность заповедника — лотосы. В 80-е во время паводков лотосы здесь были уничтожены, но спустя пару десятилетий популяция этих растений начала восстанавливаться. Немалую роль в этом сыграли местные жители, пересаживавшие лотосы из одного озера в другое.

В буддизме лотос служит традиционным символом чистоты

Теперь эти посаженные островки разрослись и стали местом, где совершают паломничество буддисты.

Наконец, переплыв на лодке очередную протоку, мы оказываемся в летнем питомнике журавлей. Сотовый оператор приветливо пишет: «Добро пожаловать в Китай!».

За птенцами на станции ухаживают не только штатные сотрудники заповедника. По программе РусГидро сюда привозят детей из соседнего детского дома.

Оксана, директор Дома ребёнка, расположенного в посёлке Новорайчихинск, тоже по-своему проводит реинтродукцию: её воспитанники учатся сами ухаживать за собой и мастерить что-то полезное. Дети её обожают. Коля, сотрудник станции — тоже выпускник детдома, рассказывает:

— У нас вся одежда была пронумерована печатями. Идёшь куда-нибудь в общественное место, раздеваешься — у тебя сразу печать. Как клеймо.

Он похож на настоящего шамана. Рассказывают, как-то Коля отбил веслом рыбу у выдр. Ещё говорят, что ночами он надевает плащ-палатку и приходит пугать ребят.

Дети любят природу, и им всё равно — обычная она или краснокнижная. Пятилетняя Катя бережно согревает выпавшего из гнезда птенчика ласточки и поит его из пипетки. Мальчишки со скепсисом наблюдают за процессом. Понятно, что не всегда получается спасти того, кого хочется.

Коля рассказал историю больного журавля, которого неделю буквально не спускали с рук, хотя знали, что птица обречена.

— А как же естественный отбор? — спрашивает кто-то.

— Вот что я скажу по поводу естественного отбора, — отвечает Коля, — когда ребёнок рождается, его год выкармливают — так почему на животных естественный отбор должен действовать, а на человека нет? Первое время, когда выпускали птенцов, девчонки наши плакали, как ребёнка выпускали. Поэтому кто на себя возьмёт функции естественного отбора?

И как раз в это время Катя отлучается от птенца ласточки, чтобы поучить журавлят летать. Теперь они бегут по тропинке и изо всех сил машут — кто руками, кто крыльями.

Очевидно, что там, где человеческие дети и журавлиные птенцы вместе учатся летать, естественному отбору действительно не место.