сегодня
19 марта, 12:16
пробки
5/10
курсы валют
usd 91.98 | eur 100.2
сегодня
19 марта, 12:16
пробки
5/10
курсы валют
usd 91.98 | eur 100.2

Хрен в сумку

Фотографии Яны Бондарь и Марии Тищенко

В летний период мы ежедневно видим бабушек и дедушек, которые торгуют овощами, ягодами и цветами на улицах города. Чаще всего это люди советской закалки, которые не привыкли сидеть без дела. Не все они торгуют из-за маленьких пенсий: кто-то выходит ради общения, а кто-то — чтобы урожай не пропадал. Корреспондент Сиб.фм пообщался с семью пенсионерами и узнал, как живут люди, которые не сдаются, почему не могут отказаться от своих участков и что даёт им этот тяжёлый труд.

Я на танцы, что ли, пойду?

Напротив здания с приборостроительным заводом Швабе-Оборона и Защита, который известен многим как дом-книжка, стоят промоутеры и продавцы сим-карт. В тени, под деревом, сидит бабушка, рядом на картонке стоят цветы. Цен не написано — только названия. Когда мы с фотографом подходим к ней, она сразу встаёт, снимает вязаную шапку, начинает приглаживать волосы и поправлять одежду.

Фото Хрен в сумку 2

Людмила Маркелова,
бывший фельдшер-акушер, массажист:

— Вроде как тут незаконно торговать, но даже Локоть сказал не гонять бабушек.

1000 рублей — максимальный штраф за несанкционированную торговлю для физлица

Какой тут бизнес? Оттуда гоняют (показывает в сторону метро — прим. Сиб.фм), а здесь ничего — стою. Сил хватает часа на два так стоять: 81 год — это не 45. Раньше я была массажисткой и сейчас бы могла этим заниматься, были бы пациенты. Полечила бы одного, дал бы мне за это 150 рублей, тогда я бы уже сюда не пришла. А некого мне лечить. Моя бабушка была повитухой, отец — главным врачом, а я по образованию фельдшер-акушер и массажист. Даже парализованных восстанавливаю.

Вот в больнице лежал парализованный, меня к нему пригласили: я 10 дней его массажировала, а потом он встал и дверь за собой закрыл.

Я ответственно к этому подхожу, а не так, что его помазала, деньги в карман положила и ушла. Всё по точечкам: например, если сердце заныло, оба мизинца помассируй и легче будет.

Фото Хрен в сумку 3

Фото Хрен в сумку 4

Фото Хрен в сумку 5

Живу с дочкой. Пенсия у меня 18 тысяч, хватает. Мне общения надо — я на танцы, что ли, пойду в этом возрасте? Подруг нет, с кем ходить в церковь, живу здесь рядышком, вот и приторговываю. Сегодня у меня чайный гриб купили: я просила 70 рублей, а он мне 100 дал и сдачу не стал брать. Весы из дома принесла, чтобы взвешивались. Я не называю цену: сколько могут дать — хоть 5, хоть 10 рублей. Три человека уже взвесилось, а это ещё 30 рублей.

Так что я не зря сегодня стою, хотя недавно пришла. Мне на лекарства этого хватает.

Я раза два в неделю прихожу сюда, потому что по больницам хожу. Завтра пойду себе зубы делать, лучше бы вы меня завтра и сфотографировали, а то беззубая я уже.

Памятник при жизни

На площади Калинина, в сторону улицы Михаила Перевозчикова, образовался рынок, где торгуют в основном бабушки. Среди ряда торгующих стоит бабушка в непримечательных шапке и плаще, держа руки за спиной и облокотившись на деревянное ограждение. Её голос тихий и почти не выражает эмоций, хотя она говорит, что поёт в ансамбле. Мы просим представиться и дать возможность сфотографировать её, она сухо отказывает, говорит, что не хочет, чтобы её узнали. Пока мы разговариваем, никто не подходит к её «прилавку», хотя на самодельном рынке ажиотаж.

Фото Хрен в сумку 6

Фото Хрен в сумку 7
29 зон для торговли сельхозпродуктами садоводами и огородниками организовано в Новосибирске в 2017 году. Вот список

Гавриловна,
работник в овощехранилище:

— Можете рынок сфотографировать. Меня не надо, боюсь, что узнают. Я в ансамбле пою. Так я вам и сказала, в каком — тогда вы точно меня вычислите, он по городу известен. Напишите меня как Гавриловна, больше ничего не скажу.

На этой точке я впервые. Продаю подешевле, чем все. Мне долго стоять, да и сидеть нельзя, поэтому хочется, чтобы быстрее купили. На продукты цены каждый раз разные: разговариваем друг с другом и назначаем.

Всё смотрим по размерам, сравниваем цены с магазинными, ну и на свой труд прибавляем немного.

Тяжёлый у нас труд, но мы работаем, пока не упадём, наверное. Некоторые на даче прям и помирают. Тяжело с дачей расстаться, я вам говорю. Продать и дома сидеть? Я это не считаю за удовольствие. Я лучше даже себя чувствую, когда работаю. А домой приеду и расклеилась. Два километра пешком иду до электрички, потом ещё 50 минут еду сюда. Что не продам, обратно домой везу. Видимо, что-то это даёт — постоянный труд, постоянное окружение зеленью. Придёшь, обойдёшь участок, порадуешься или посмотришь: почему не растёт, надо ли подкормить, полить или прополоть. А сейчас работы на таких участках очень много: осень наступает.

Фото Хрен в сумку 8

Фото Хрен в сумку 9

Фото Хрен в сумку 10

По сути дела я бы на пенсию свою смогла всё, что я там выращиваю, просто купить. Но я отдаю почти всю пенсию за участок, за овощехранилище, на котором ещё и работаю.

Так что бабушкам, которые тратят свои силы и приходят сюда торговать, памятник при жизни ставить нужно.

Мы же приносим сюда экологически чистые продукты. Я ничем не удобряю свои посадки, только если перегной покупаю, и всё. Поэтому у бабушек охотнее и берут.

А купите у меня помидорки?

Продолжая ходить по рынку на площади Калинина и слушая отказы от бабушек, которые часто стесняются, замечаю бабушку, весело разговаривающую со своей соседкой. У неё ясно-голубые глаза, которые сразу западают в душу, но она тоже очень стесняется фотографироваться, говорит, что даже молодой всегда стояла в стороне на семейных снимках. Бабушка сразу берёт инициативу в свои руки:

«А купите у меня помидорки? Тогда я вам всё расскажу.

Не едите? Тогда шоколадку какую-нибудь, подороже. Без орехов только, потому что зубов нет».

Фото Хрен в сумку 11

Ева Тарасова,
бывший работник в стационаре детской больницы:

— Я 1937 года рождения, работала в детской больнице — в стационаре, а в 71 год пожелала уволиться, старая уже. Теперь торгую. Я пенсию себе хорошую заработала, с молодости много почётных грамот получала — 19 тысяч. Но я её на дочь переписала, потому что с ними живу. Они мне маленько дают на лекарства, да вот маленько подторгую: или им отдаю, или себе оставлю. Зачем мне много денег? Мне хватает.

Давно торгую здесь, мне нравится: тут старики такие же, как я, а с молодёжью не люблю общаться, стесняюсь. Хотя вот вы пришли — с вами поговорю, мне тоже нравится. Только насчёт места мы здесь ругаемся: кто приходит раньше, тот и занимает, а остальным уже не хватает. Если опоздаешь, просишь пустить рядом.

Ругаемся, дерёмся ящиками.

Ящики тоже нигде не взять. Я свои прячу в кусты, а потом утром прихожу, чтобы никто не видел, и вытаскиваю.

Фото Хрен в сумку 12

Фото Хрен в сумку 13

Фото Хрен в сумку 14

Я из Красного Яра езжу. Зимой автобусы не ходят сюда, поэтому чищу снег. Бывает, носки вяжу или штаны латаю. Так время и проходит.

Исторически сложилось

Среди астр, васильков и множества других цветов в самом центре Новосибирска, у Главпочтамта, сидит маленькая бабушка. Её голос немного дрожащий, но очень добрый. Её нам посоветовала рядом сидящая пенсионерка, которая потом гордо говорила о том, с какой собеседницей нас познакомила.

Фото Хрен в сумку 15

42 километра — протяжённость реки Дачи в Красноярском крае

Альбина Алёшина,
бывший врач-инфекционист, флорист:

— Всё выращиваем на своих дачах, участках. Видите ли, много лет назад, приблизительно 20, мы, пенсионеры, работали в горзеленхозе Дзержинского района, помогали в озеленении города: сажали деревья, разбивали цветники. В течение 20 лет каждый год нам выдавалась лицензия на торговлю цветами. Главный агроном Галина Ильинична перед своим уходом сказала, что мы заслужили это место, чтобы торговать спокойно.

Это историческое место в Новосибирске: сколько город существует, столько здесь и ведётся торговля цветами. Одно поколение приходит, другое уходит, но каждый знает, что у Главпочтамта всегда можно купить свежие цветы. Причём не консервированные, не привозные и по доступной цене.

Торгуем, потому что жить трудно.

Чтобы не ходить в мэрию и не клянчить помощь, мы стараемся сами решать свои вопросы с покупкой лекарств.

Для сада и огорода надо покупать удобрения. Я копать уже не могу, поэтому нанимаю людей и оплачиваю их труд. С возрастом человек по-другому относится к окружающему. Мы всю жизнь работали и не представляем жизнь без труда. И все мы тут старенькие и уже больные, но всё равно трудимся. Мы предлагаем результаты своего труда, а поборами и нищенством не занимаемся.

Дети мне помогают, но я человек такой, у меня кредо: не хочу ни от кого зависеть, а если есть возможность, то сама помогаю. Внук у меня строит как раз дом большой. У самой девять соток на даче, где я и выращиваю овощи и цветы. Мы выживаем за счёт того, что свои продукты выращиваем. На зиму себя обеспечиваю: никуда не надо ходить, покупать. Ращу для себя и для детей.

Фото Хрен в сумку 16

Фото Хрен в сумку 17

Фото Хрен в сумку 18

Вообще я флорист, делаю композиции из сухих цветов. Люблю читать, в театр хожу. Недавно перечитала «Воскресенье» Толстого. Мысли и восприятие самого текста уже не те, что были в молодости. Не просто любопытство, а глубокое переживание. Сила любви по-другому предстаёт. Раньше как читала? Он сказал, она сказала — вот что было интересно. А природа, а описания каких-то событий — всё это пролистывалось.

Я бабка модная

Недалеко от торгового центра рядом с метро «Студенческая», возле ларьков с шаурмой и пирогами, тоже образовался рынок. Около светофоров стоят столы, забитые овощами и ягодами, и торгуют тут не пенсионеры, а весьма бойкие и крикливые женщины. К концу рынка видны глобальные изменения и в товаре, и в людях. Дедушки стоят и подшучивают над наклонившимися бабушками, видно, что люди здесь не только ради заработка, но и ради общения. Любовь Андреевну здесь знают как старожила, торгует она с самой пенсии. Ей уже 78 лет, но выглядит гораздо моложе, хотя сама говорит, что очень старая.

Фото Хрен в сумку 19

Фото Хрен в сумку 20
8950 рублей составил минимальный прожиточный минимум для пенсионеров Новосибирской области во втором квартале 2017 года

Любовь Зубарева,
бывший повар:

— Я пришла поздно и теперь вынуждена на солнцепёке стоять. Уже вся спина мокрая. Тут очень много перекупщиков сидит, из-за них мы в конце и торчим. Они в шесть-семь утра приходят и занимают места, а мы пока соберём с грядки, приготовим всё. Я каждый день собираю и везу, никогда не оставляю на следующий день то, что не продала. Всё свежее.

Вы знаете, когда я окончила 10 классов, правительство провело реформу, в которой нужно иметь два года производственного стажа, чтобы попасть в институт. Я пометалась-пометалась и пошла в кулинарное училище. Очень сильно стеснялась этой профессии. Вот сейчас куча кулинарных программ, какой канал ни включишь. Сейчас это даже почётно, а в то время — стыдно. Меня даже парень встречал как-то и говорил: «Правда что ли, Любка, что ты поваром работаешь?»

Проработала четыре года в столовой, потом в ресторане ещё пять лет. На 33-м году решила рожать и из-за ребёнка ушла работать в детский сад. Там проработала поваром, потом завхозом и вот сейчас получаю эту мизерную пенсию, потому что тогда оклады были маленькими.

Вот представь себе, 7 тысяч, что это вообще?

Мне ещё с социальной защиты до прожиточного минимума добавляют. Цены-то растут, а прожиточный минимум так и остался 9 тысяч.

У меня муж полтора года назад умер от рака лёгкого, 60 лет курил. Я всё время ругала его: бросай, говорю, бросай. Мы дети войны, кто за нами следил? Отцы были на войне, у него мать работала медсестрой, естественно, целыми днями там пропадала, а он один. В 12 лет начал курить. И вот полтора года его уже нет, я одна. Раньше его пенсия ещё была, мы обходились, хотя я всё равно торговать ходила.

Фото Хрен в сумку 21

Фото Хрен в сумку 22

Фото Хрен в сумку 23

Мне торговля не идёт в ущерб. Мне за это лето надо было оплатить по тысяче рублей в месяц за полив. Каждый месяц тысячу выкладывать из девяти сложно, так у меня и другие расходы есть, а об одежде даже речи не может быть.

Эти штаны мне внук отдал, а кофточку моей дочери подарила подруга. Поэтому я бабка модная.

Пока разрешают торговать, а когда начинали «Марию-Ра» строить, базар за метро снесли. Нам уже много лет обещают построить что-то порядочное, чтобы не в таких условиях торговать. Постоянно говорят, что выгонят.

Огородным сыт не будешь

На перекрёстке улиц Новогодней и Ватутина, спасаясь от жары, под деревьями сидят пенсионерки: кто на раскладных стульях, кто на вёдрах. У Любови Ивановны дрожат руки, она говорит медленно, но звонко, а на каждый вопрос наклоняет голову немного набок. Она часто переживает и спрашивает, интересно ли мне и не хочу ли я сесть на её место.

Фото Хрен в сумку 24

Любовь Хвасинович,
бывшая воспитательница детского дома:

— Мы работаем вместе с дедом. Я выращивала, а он там, на даче, теперь рвёт всё. Ноги у меня больные — не могу ездить туда-сюда, поэтому он привозит, а я торгую. Чтобы сказать, что мы совсем бедные — нет. Но продукцию некуда девать, мы, два старых человека, уже не съедаем. У нас есть две дочери, они нам помогают материально, огородным ведь сыт не будешь. Мясо нам покупают и в огороде деду помогают. Одна из дочерей — подполковник полиции, муж у неё генерал. А я сижу, торгую! Они об этом не знают.

Я подешевле продаю, поэтому уже кому-то есть польза. Если чувствую, что товар не идёт, то снижаю цену. Выше я никогда не делаю. Сегодня подошёл ко мне глухонемой, жестами разговаривает, я ему цену пониже сделала. Жалость проявляется к таким людям.

Многие жалуются, что в этом году урожай плохой, но мне повезло, наверное, потому что я там жила и присматривала. А те люди, которые работают ещё, у тех похуже растёт, конечно.

Мне-то стыдно будет, что я в таком возрасте и с таким опытом, буду выращивать недоброкачественно.

Мы здесь все как подружки сидим, делимся друг с другом советами, у кого что да как растёт. Бывает, придёт «какая-нибудь», место ей не нравится или мы для неё конкурентки, и начинается. Помню, приехали люди, разложили столы на конце дороги и начали торговать в оптовой промышленности. К ним сразу полиция подъехала, а на меня только посмотрели, но ничего не сказали. Ко мне относятся с уважением, может, смотрят на возраст, мне уже 85 лет всё-таки. Пока не было, чтобы кто-то нагрубил. Пьяные тут только иногда проходят, что-нибудь отвесят неприличное.

Фото Хрен в сумку 25

Фото Хрен в сумку 26

Фото Хрен в сумку 27

Одно могу сказать: жизнью я осталась довольна, только здоровье хромает. Видите, я уже и говорю медленнее, разговор уже не тот. Мы прожили здорово, нигде никого не обидели. У нас с мужем много благодарственных грамот, я ведь была раньше секретарём комсомольской организации и депутатом — 49 лет проработала. Сначала в школе, потом воспитательницей в детском доме. Везде успела. Что могла в жизни, то давала людям.

Молчание — золото, немолчание — огурцы

На Октябрьском рынке уже более 10 лет существуют льготные места для садоводов-огородников, по утрам тут на двух железных столах пытается уместиться более 50 человек, а вот после обеда уже можно спокойно разложить свою продукцию. Просто мало кто хочет стоять на солнцепёке, ведь никакого укрытия для этих льготных мест не придумано. У нас с Виктором Петровичем бартер: я беру пакет огурцов за 80 рублей, а он тогда говорит. Говорят, молчание — золото, а немолчание, видимо, огурцы. Дедушка отличается от всех прошлых героинь тем, что ему про дачу разговаривать не интересно, он рассказывает мне о политике и почти после каждого предложения спрашивает: «Вы понимаете?»

Фото Хрен в сумку 28

Виктор Ласковец,
бывший мастер на заводе «Электросигнал»:

— Я в этом году второй раз торгую, огурцы только сейчас пошли. Сейчас жду, когда кабачки и тыквы созреют, и буду стоять где-то до октября. Тут льготные места для садоводов-огородников, только никто нам сюда ни крыши, ни зонтиков не поставил. Стоим на самой жаре: всё приходится прятать под прилавок и понемногу доставать. В павильоне есть платные места — 104 рубля, но я пока с дачи приеду уже 60 рублей отдаю.

Я раньше работал мастером на заводе «Электросигнал». Он стоит практически закрытый, директор акции скупил и выгнал всех. Нас было 10 тысяч, а теперь 400–500 человек там работает. Вот огородом и занимаюсь.

Излишки продаю, так сказать. Созреет — продам и телевизор смотреть буду.

Я состою в обществе «Дети войны», мой отец погиб на фронте, но у нас нет самого статуса, его получили репрессированные, которые были на фронте. Они в тюрьме сидели, а теперь льготы получают. Мы никак не можем добиться этого статуса. За это надбавку же дают льготы, почему? Лучше Путина никого нет, он отобрал Крым наконец-то.

Загрузка...