24 августа 2017 года исполнилось бы 90 лет Регине Карпченко, онкохирургу и радиологу, долгие годы возглавлявшей онкогинекологическое отделение Новосибирской городской клинической больницы № 1. Корреспонденты Сиб.фм посмотрели, как работает отделение сегодня, поговорили с врачами и пациентами и вспомнили, как оно создавалось и чем обязано Регине Павловне Карпченко.
Впервые лучевой метод лечения начал использоваться в онкогинекологическом отделении, которое основано в 1945 году. В 1980 году, после постройки радиологической пристройки и оснащения современной на тот период времени лучевой аппаратурой, радиологическое отделение выведено в самостоятельное структурное подразделение больницы. Сегодня в отделении работают 11 врачей. За год оказывают помощь примерно 1 000 больных. Заведующий — Александр Васильевич Мананников, врач высшей категории.
Договариваемся лечиться
Пациентка Марины Оттовны Вострецовой, врача-радиолога высшей категории отделения онкогинекологии горбольницы, рассказывает:
– Я чувствовала, что у меня есть врач. При этой болячке, а она психологически непростая для человека, очень важно, чтобы ты чувствовал: есть врач, который тебя понимает, думает о философии этой болезни, с ним можно обсудить то, что у тебя на душе. Я видела, как люди с таким же диагнозом говорили:
«Что я, не знаю, чем всё закончится? Зачем это мне, зачем родственникам? Надо выпить определённое количество снотворного, и всё».
О психологической стороне болезни мало говорится. Но она очень важна. Могу заверить, что именно благодаря Марине Оттовне я прошла через всё, что мне выпало, и вернулась к работе.
Марина Оттовна объясняет:
– Разговор с пациентом в первый день его поступления закладывает основу лечения.
Наши больные нуждаются в моральной поддержке, они к нам приходят «с приговором на лбу», который сами себе вынесли. Им безумно страшно.
3,4 миллиона пациентов состояли на учёте в территориальных онкологических учреждениях России на конец 2015 года
Когда я начинала работать, первичный диагноз мы сообщали пациентам здесь. Теперь они приходят уже осведомлёнными о своём состоянии. Хорошо, если им, кроме диагноза, рассказали, как это лечится. У нас до сих пор большее количество населения считает онкологию неизлечимой. Поэтому, когда наши врачи встречаются с пациентом, то мы прежде всего должны человеку объяснить: да, есть такое заболевание, оно называется злокачественным, потому что может рецидивировать, может быстро разлетаться по организму.
Спрашиваешь: «Вас пугает слово „рак“? Давайте называть онкологией. Мне всё равно, как назвать болезнь. Мне важно, как вы это знание воспримете и как будете с ним жить дальше, – станете бороться или опустите руки. Мне нужна от вас помощь. Вы мне должны помогать вас лечить. И верить, что вас можно вылечить! Для этого надо делать то-то и то-то. Согласны? Будем лечиться? У нас есть всё для организации вашего лечения». (Если чего-то недостаёт, тогда мы говорим, где пациент может получить необходимое).
Плохо, когда в один день поступает несколько человек, и ты не успеваешь с каждым вот именно так поговорить, а у пациента остаётся впечатление, что врач с ним общается на бегу. Недавно был как раз такой день, тогда я в полвосьмого вечера последнюю пациентку приняла, мы с ней в общих чертах ситуацию обсудили, я сказала, что про заболевание объяснила, а по поводу лечения поговорим завтра с утра.
* * *
Вострецова работает в отделении онкогинекологии Первой клинической городской больницы Новосибирска почти 30 лет. Основателем отделения, первой его заведующей, была легенда новосибирской медицины, Регина Павловна Карпченко. Сегодня радиологическое отделение оснащено двумя линейными ускорителями (SL-75-5MT) мощностью 5 МэВ, двумя гамма-терапевтическими аппаратами для дистанционной гамма-терапии (Рокус-АМ) и гамма-терапевтическим аппаратом для внутриполостной гамма-терапии (Агат-ВТ). Персонал утверждает, что по сравнению с другими российскими региональными профильными учреждениями оснащены они достаточно удовлетворительно.
Александр Мананников, заведующий отделением:
– Высокие технологии — это замечательно, но рутинные методы проведения лучевого лечения на сегодняшний день остаются даже более востребованными, нежели высокотехнологичные. Многие локализации опухолей подлежат лучевому лечению в большом объёме. Кроме основного первичного очага нужно облучать зоны лимфотока и так далее, это можно делать не только на суперсовременных аппаратах, но и на тех, что у нас есть. Учитывая ещё тот факт, что на ранних стадиях опухоль у нас выявляется достаточно редко, вариант лучевого лечения небольшими объёмами облучения часто выходит на второй план, основное лечение «тянут» наши аппараты, можно сказать, «рабочие лошадки».
Проблема в том, что наши «лошадки» часто ломаются.
Например гамма-терапевтический аппарат «Агат-ВТ» выпущен в Москве в 2005 году, и он практически экспериментальный, запасные части изготавливают индивидуально к каждому экземпляру. Недоработки у «Агата» — и технические, и эксплуатационные. За последние семь лет он уже дважды останавливался на длительное время. В первый раз поломка была связана с электронной начинкой, и мы около трёх лет были вынуждены возить больных на лучевую терапию в областной онкологический диспансер. Повторно «Агат» вышел из строя в ноябре прошлого года. На этот раз надо было заменить источник, а его изготовление и транспортировка – долгое и сложное дело. И только на днях в июле текущего года пришёл источник, и работы на аппарате возобновились.
Вопрос о приобретении нового, более современного и надёжного аппарата постоянно ставится перед администрацией больницы, города, области, но реализация данного вопроса, к сожалению, не входит в мои полномочия.
* * *
А в 1981 году первый источник для аппарата внутриполостной лучевой терапии Регина Павловна везла из Москвы... в кармане пальто!
Тогда несколько врачей, онкогинекологи-хирурги и радиологи — профессионалы высокой пробы, которые умели и оперировать, и выхаживать, – ушли в чистую радиологию. Одной из них была мама Марины Оттовны. Дочка готовила уроки в ординаторской, – эти доктора редко уходили домой вовремя.
К тому времени Регина Павловна уже стала знаменита, её именем пациентки называли детей и конфеты (известная история, когда технолог местной шоколадной фабрики назвала «Региной» новый необычайно вкусный сорт конфет).
Сначала всё поймёшь
Марина Оттовна вспоминает:
— Радиология сегодня заменяет скальпель хирурга во многих ситуациях. Либо помогает, дополняет его работу. Когда радиологическое отделение только создавалось, надо было это доказывать. Регина Павловна как раз этим занималась.
Я перевелась в отделение после интернатуры. Сначала я проработала три года детским гинекологом, тогда это направление только-только появлялось.
На двери моего кабинета висела табличка «Главный детский гинеколог», я приписывала на листочке «потому что единственный».
Сейчас моя специальность – онкогинекология. А пришла я в это отделение как врач-радиолог, предварительно проучившись в Москве у ещё одной легенды, Клавдии Петровны Костроминой. С Региной Павловной я смотрела всех больных, которые поступали. Вернее, так: она с принимающим врачом смотрела всех новых пациентов, без обсуждения с Региной Павловной не назначалось лечение. А я садилась в смотровой кабинет и училась, глядя на их работу.
«Подожди, Мариночка, — приговаривала она. – Сначала всё поймёшь. Потом станешь гинекологом».
Картина: Регина Павловна с коллегой садятся в ординаторской перекусить. На столе тюря – фирменное их блюдо (картошка, сваренная в мундирах, солёная капуста, подсолнечное масло). Я туда приходила, потому что в этой же комнате стоял диктофон, на него мы наговаривали текст выписного эпикриза, и печатная машинка для приходящей машинистки. Наговариваю. Слышу – замолчали. Я тоже умолкаю. «Что, поняла, что ли, что неправильно продиктовала?»
Садимся пить чай. Слушаю их разговоры: «Вот приходила пациентка, которую тогда-то прооперировали, и у неё всё хорошо. А у этой пациентки поползло. Где мы с тобой тогда ошиблись?..» Они говорят, ты, как губка, это впитываешь.
Как человек она для меня была просто человечище. Она не была, она для меня есть.
Абсолютное число умерших от злокачественных новообразований в 2015 году составило 296 476 человек: мужчин — 53,3 %, женщин — 46,7 %
Когда Регина Павловна ушла из больницы в диспансер, где раз в неделю консультировала сложных больных, я и там с ней сидела на приёме. Параллельно занималась другими локализациями заболевания.
И осваивала индивидуальный подход к каждому пациенту. Есть много планов и методик лечения, но человек зачастую выбивается из стандарта. Мне смолоду было страшно интересно изобретать новые схемы. Спрашивала у коллег: «Почему так нельзя? Так не лечат? А почему?» Например, есть план: прооперировали – облучаем стандартной дозировкой. Но впереди Новый год, каникулы,– значит, план надо менять, перерыв в лучевой терапии делать нельзя. Стало быть, рассчитываем лечение так, чтобы ускориться и завершить к 1 января. Понятно, это уже не стандартная щадящая доза. Тогда смотрим, как облучение повлияет на близлежащие органы, и так далее.
И до сих пор в пользу каждого конкретного случая мы уходим от классического фракционирования.
Марине Оттовне пишут:
«Здравствуйте, мы из Киргизии. Пожалуйста, проверьте наши результаты, будем ждать вашего ответа, спасибо.
Мы посоветовались, решили поехать к вам, когда можно выехать?»
Александр Мананников, заведующий отделением:
– Я уверен, что не менее 50 процентов успеха в лечении зависят от человеческого фактора.
Минимум половина того, чего мы добиваемся при ведении больного, зависит от взаимопонимания врача и пациента. Когда я только пришёл сюда, старые наши кадры, основоположники Новосибирской радиологии, говорили: если пациент желает вылечиться, если у него есть такой настрой, – он выздоровеет. А если пациент опустил руки и уверился, что ничего не поможет, то хоть высокие технологии используйте, хоть все дженерики замените оригинальными препаратами, хорошего результата не будет.
Настроить пациента на лечение – это и есть одна из главных задач медперсонала: врачей, медсестёр, санитарок, которые должны внушить пациенту надежду на исцеление и веру в необходимость и эффективность данного вида лечения. Лечение, действительно непростое, побочные действия и от лучевой терапии, и от химиотерапии тяжёлые, но с помощью персонала отделения пациент должен уяснить, что в этом ничего фатального нет. Наоборот, в ряде случаев отсутствие проявлений реакции на облучение может говорит о том, что в лечении что-то идёт не так.
Традиция нашего отделения — принять человека, который поступил сюда, если не как родного, то как человека, в котором ты искренне заинтересован.
Не за какие-то поощрения и награды, а просто в соответствии со своей профессиональной этикой. И когда пациент и врач находят общий язык, естественно, к этому присоединяются медсёстры. Мы стараемся, чтобы у нас эти традиции постоянно сохранялись и передавались из поколения в поколение.
Пациент – главный. Какой бы он ни был.
Пациенты все разные: бывают открытые для общения, бывают замкнутые в своей проблеме, спокойно воспринимающие рекомендации по лечению или пытающиеся их оспаривать, вплоть до попыток навязать медперсоналу своё видение лечения и обследования. Но здесь никто никогда не говорит, что с такими невозможно работать. Подстраиваемся. Все пациенты для нас равны — пенсионер, инвалид, большой начальник или простой рабочий, научный сотрудник или человек с неполным средним образованием. Это человек, и он пришёл лечиться. И политика отделения построена так, чтобы все были в равных условиях и получили необходимый объём лечения.
Целебный свет достоинства
О Регине Павловне рассказывает её друг и пациент, Замира Ибрагимова. Место действия то же – Новосибирская городская клиническая больница № 1, отделение онкогинекологии. Время действия – конец 70-х прошлого века.
Грешно жаловаться на судьбу, если из мрака отчаяния она выводила тебя на свет человеческого достоинства.
Ох, и лихо мне пришлось полвека назад! Безобразно-драматический развод, малые дети, рабочие нагрузки-перегрузки и — чтобы уж доконать? — онкология...
Мне нет и тридцати, соли семейного счастья отсыпано про запас (неисчерпаемый), романтические грёзы о высоких отношениях жестоко осмеяны беспощадным реализмом низости предательств, но от этой первой любви — дочь и сын... обязывают держаться. Работа одаряет скромными достижениями, манит возможностями саморазвития. И — на тебе, Манька-Встанька! — иди под нож! Да куда? В раковый, по просторечью, корпус...
Тоскливо? Вроде как в гроб тебя, живёхонькую, закладывают... Может, не надо? Надо, говорят. Выбора нет.
Жить хотите? Бог знает, хочу или нет, но ведь успела птенцами обзавестись! Без отца — это уж как-нибудь, кого у нас безотцовщиной удивишь, а вот без матери... Страшные картинки ранней сиротской обездоленности...
18,5% онкологических заболеваний у женщин приходится на половые органы
Так и попала я в горбольницу, в отделение гинекологической онкологии, к доктору, с которым за год до того познакомила меня дорогая моя журналистика. Мне уже случалось об этом рассказывать, да ведь не могу я старый сюжет новой выдумкой заменить. Как уж случилось, так и не забыто.
Работала я тогда в «Советской Сибири», всё мне было интересно, до «синдрома профессионального выгорания» ещё пахать и пахать, пылко верила в силу печатного слова, перед которым у тебя честно-пионерская ответственность, И попросила меня чудный наш корректор, буквоед самых строгих правил Дина Прокопьевна Иванова написать о враче и больнице, откуда выписалась она после тяжёлой операции в настроении самом что ни на есть праздничном.
И вручила мне письмо от женщин (среди других и её подпись) с той же просьбой: расскажите о враче, которому город обязан воздать должное!
В то лето 65-го отделением онкогинекологии Регина Павловна Карпченко заведовала уже семь лет. Ей ещё не было сорока, а бабье царство, невольно породнённое общей напастью, имя это — РЕГИНА — обожествляло. Вот и Дина Прокопьевна внучку свою так назвала. И скольким ещё девчонкам выпало называться Регинами, не сосчитать...
Что же такого было в Регине завораживающего?
Попав в операционную в качестве репортёра, я готова была, кажется, упасть в обморок от ужаса бестрепетной «разделки» погружённого в глубокий сон тела, чем привычно заняты хирурги и к чему так шоково восприимчивы впервые допущенные к «просмотру» зрители. Поразила жёсткая сосредоточенность врача, удивляла слаженность действий ассистентов. Обморочный (для меня) театр хирургического таинства, почти безмолвный, где так выразительны глаза над масками и руки, уверенно и согласованно выполнявшие общую, сложную и ответственную, работу.
А потом, в разговорах, изумил контраст: уютная, мягкая, доброжелательная Регина Павловна никак не соединялась с образом суровой героини операционной времён какой-то беспощадной войны.
Через год после первой публикации (Дина Прокопьевна текст одобрила) я оказалась в палате этого самого отделения.
И вот тут-то они соединились — звезда медицинского небосвода хирург Карпченко и чудно-тёплая, родная Региша Павловна (так её называли меж собой прооперированные), приносившая в многоместные палаты неподдельное внимание к состоянию и настроению каждой своей подопечной.
Есть у Даля забытое давно словечко — «женота». Что означает «женщины, бабы, бабьё, женство, женский пол». Так вот, вся лежавшая в отделении женота ждала обходов Регины Павловны с религиозным, пожалуй, чувством веры в спасительницу, заступницу, избавительницу от бед, бабьё подстерегающих.
Её улыбка... Как важно доктору, посвятившему себя борьбе с самыми тяжкими недужьями человеческими, получить от природы в дар такую улыбку, которая сама по себе — целительна: и согреет, и обнадёжит, и вытащит больного из морока беспросвестности.
Характер — нечастый (увы!) сплав женского обаяния и далёкого от женских самопоблажек высочайшего спроса с себя как профессионала, которому земные бедолаги верят больше, чем силам небесным.
Откуда такие характеры берутся? Ещё одно обращение к прошлым публикациям. Регина Павловна часто вспоминала Рахиль Александровну Лурьи (имя, оставшееся в новосибирской медицине). Именно Лурьи создавала онкологическое отделение. Открылось оно — на 60 коек — в год Победы. Лурьи его и возглавила. И вела консультации в центральной поликлинике. Славилась как отличный диагност. В 52-м Регина Карпченко попала в стажёры к Рахили Александровне. В 53-м Лурьи пригласила Регину врачом-ординатором в онкогинекологию.
В 58-м, с кончиной Лурьи, отделение перешло к Карпченко. Вместе с неписаным требованием — соответствовать. Чему?
Регина Павловна говорила мне о Лурьи:
— Никогда не показывала своего горя... всегда приветлива... всегда с улыбкой.
На больных действовала поразительно: от одного общения с нею люди просветлялись.
Знания, умения — в сочетании с душевностью. Необычный, необыкновенный человек.
А потом так воспринимали люди и саму Регину Павловну. Целебный свет человеческого достоинства.
В интернете пациенты пишут про саму Марину Оттовну так: прекрасный врач, для того чтобы попасть к ней на лечение, больные готовы ждать в очереди, и при этом ей присуще умение понять каждого пациента со всеми его страхами.
Подпишитесь на нас в Telegram
