В одном из подъездов старого двухэтажного дома на улице Максима Горького находится коммуна, где живут и творят художники, архитекторы и дизайнеры. С сентября 2014 года они проводят у себя в квартирах и во дворе множество открытых культурных событий: выставок, кинопоказов, чтений переводов, лекториев и просто уютных посиделок с домашней кухней. Двери здесь всегда открыты. Обитатели сообщества живут довольно скромно и красть у них нечего – разве что их картины и самиздатные книги. Корреспондент Сиб.фм встретился с основателями коммуны «Какое на дне?» Антоном Кармановым и Арсением Тоскиным и поговорил с ними о происхождении коммуны, левых взглядах, самиздате и региональности в культуре.
Расскажите, как вам пришла идея создать настоящую коммуну и культурный центр у себя дома?
Арсений:
Для меня всё началось с письма по электронной почте. Антон предложил совместно снимать квартиру. На тот момент я арендовал комнату в рабочем общежитии, где не было предпосылок к продуктивной работе. Поэтому я сразу ответил согласием.
Антон:
Мы искали пространство, где можно было бы соединить мастерскую, общественное место – для встреч, лекториев, выставок, которое в каком-то упрощённом виде можно было бы использовать и как жильё. Как раз тогда в Новокузнецке завершалась сделанная нами исследовательская мастерская по урбанистике, и ещё в голых стенах и со спальниками мы компанией участников здесь на Горького доделывали наши презентации.
Может быть, есть какие-то моменты из прошлого, какая-то предыстория, которая привела к тому, что мы имеем сейчас?
Арсений: С Антоном мы познакомились в «Студии 109» на Военной. Ребята там проводили воркшоп по цифровым медиа. Я участвовал. Там же был Вугар Кулиев, с которым мы раньше жили в студенческом общежитии. Потом были проекты в городах Кузбасса, уже на базе квартиры на Горького. Режим совместной работы в рамках общего пространства даёт очень хорошие результаты. Это продуктивная модель.
Антон: В той цифровой образовательной программе принимал участие и Максим Бакин, архитектор, с Вугаром они тогда очень активно осваивали Grasshopper. Максим через год поселился здесь на Горького этажом ниже, где, кстати, когда-то располагалась редакция значимого для нас журнала «Проект Сибирь». Предысторий со своей стороны могу вспомнить две – первая, из-за которой я остался в Новосибирске – это «Студия на Военной», её за месяц до моего переезда запустила Лиза Новикова. Там мы на Военной и зажили. По своей модели организации «Студия» была очень похожа – комната-мастерская на человека, небольшая общая кухня в коридоре, мероприятия, которых тогда было во много раз больше – четыре-пять в неделю, сборами с них мы покрывали огромную по тем временам аренду. Потом с Лизой мы отправились учиться в Школу Родченко в Москве и студия перешла от нас к Леше Грищенко.
Вторая предыстория – закрылся Сибирский центр современного искусства, мастерскую получить для нас оказалось невозможно – мы решили сделать своё пространство, своей компанией, со своими интересами в архитектуре, искусстве. Коммунальность нарастала не проектно, а из быта и из интереса к теме домов культуры и архитектуре конструктивизма.
Зачем вам вообще это надо? Почему вы отказались от обычной тихой жизни в квартире?
Арсений: Не было никакой тихой жизни. И обстоятельства располагали к коммунальности.
Антон: Слово «отказались» какое-то тут излишне жестикулярное – этого не было. Всё от скуки и одно за другим постепенно – в университете быстро стало скучно, ушёл в театр работать, электронную музыку играл – тогда многие друзья играли, через это было интересно общаться, фестивали делал. Потом учился, ещё раз учился. Если бы то, чем я, мы занимаемся, приносило существенные доходы, может быть, у меня был бы какой-нибудь дом за городом, где бы можно было жить, и мастерская в городе для работы – в общем, живем по средствам и обстоятельствам.
В пьесе Горького «На дне» главные герои — это обитатели ночлежки — социально опустившиеся люди, маргиналы. А вы считаете себя маргиналами? И как пришла в голову мысль назвать пространство именно так?
Арсений: Не могу назвать себя маргиналом. По профессии я архитектор. Официально трудоустроен. Работаю. Мне всегда казалось, что у Горького ещё не совсем дно. Группа «На дне» к Горькому не имеет никакого отношения. Название произошло от реплики «Какое на дне? У нас второй этаж». Какие-то случайные обстоятельства. Позже появилась одноименная группа в социальной сети. Потом для удобства появилось расхожее сокращение «На дне».
Антон: Да, к Горькому не имеет отношение. Мы его и не любим. И я профессиональный художник, с парой профильных образований, живу с доходов от профессии.
При слове «коммуна» сразу вспоминается Маркс, Энгельс, Ленин, французская революция... Скажите, у вас левые политические взгляды? В чём особенности ваших политических воззрений?
Арсений: Сразу вспоминаются дома-коммуны. Архитектура конструктивизма, русский авангард... Ленина я всегда читал в архитектурном контексте.
Политического самоопределения у меня как такового нет.
Антон: Образование и доступ к культуре становится платным, и концентрируются в столицах – мы реализуем возможность широкого доступа к современному образованию и культуре здесь в Сибири через свои практики – в этом наша «левизна».
Расскажите о подобных коммунах-культурных центрах в том же Петербурге. Чем они отличается в столицах? В чём ваши особенности?
Арсений: Я о петербургской жизни знаю только по рассказам. Весь прошлый год провел в пределах Западно-Сибирской агломерации, посетил Томск, Новокузнецк, Бийск. Коммунальных центров я там не встречал.
Антон: В Лондоне и по Великобритании я ряд коммун объездил, включая CAT в Уэльсе. Там продвигают современное экологическое мышление, устойчивое развитие, переходные города, альтернативные технологии. Там, кстати, оформилась идея открыть в Новосибирске «городскую ферму» – мы делали эскизный проект для дендропарка в Заельцовском бору, потом с этого посыла начался проект городской фермы в Кировском районе.
Чем вообще культура новосибирского и сибирского андеграунда отличается от того, что есть за Уралом, за рубежом?
Арсений: Думаю, что ничем не отличается. Либо тем, что думает, что чем-то отличается, и пытается соответствовать неким вымышленным представлениям. Это мои предположения, как уже сказал: плохо представляю, что происходит за пределами Новосибирска, да и в самом городе тоже.
Антон: Про андеграунд я не могу сказать, сейчас это некорректный, безответственный, или надуманный термин. У сибирского и новосибирского искусства, которое можно подумать, что подразумевалось, есть ряд эмблематичных проектов – они опираются на подчеркивание собственной дикости, удалённости, карикатурности. Но это во многих «не центрах» можно встретить. Узнаваемостью обладают «Синие носы», которые эту дикость и карикатурность выразили в иронической форме. Всё остальное, включая нас, во что-то выдающимся образом отличительное пока не превратилось. В становлении находимся.
То есть не существует никакой «сибирскости», которая выделяет нас среди остальных?
Арсений: Вероятно, это миф. «Сибирскости» не существует.
Антон: Миф, что её не существует. «Сибирскость» есть.
Насколько активны ваши культурные взаимодействия с сообществами из других городов и стран?
Арсений: У нас часто бывают гости. Друзья приезжают, рассказывают истории, делятся новостями. Иногда из этого может появиться совместный проект: выставка или концерт. Мы также гостим в других городах. Общение, процесс принятия гостей, это само по себе важно. Когда сеть знакомств накладывается на карту – пространство целостность обретает.
Антон: Томск, Кемерово, Барнаул, Омск, Новокузнецк здесь постоянно бывают – это ближний круг. Очень рад, для друзей из этих городов быть эдаким перевалочным пунктом – катаемся друг к другу выставки делаем. Москва, Санкт-Петербург регулярно заезжают и регулярно там возникают работы – у нас ресурсов нет их сюда возить, они обычно приглашают на выставки. В контактах сейчас Музей Архитектуры, Музей Авангарда, по Алексею Гастеву будет выставка в этом году. Участвовали в проектном семинаре по НЭР, запустили подготовку к тому, чтобы провести следующую сессию в Новосибирске. В Санкт-Петербурге контактируем с группой «Что делать», тут общий интерес к домам культуры, к тому, как такую практику можно переосмыслить в современных условиях, каким может быть ДК сейчас.
Есть совместные проекты с Германией, идёт разговор о том, чтобы провести семинар в Баухаусе Дасау. Работаем вместе с голландским фондом Casco – проект Unmapping Eurasia, где континентальное пространство в свете последних глобальных тенденций осмысляется как общее, в моём случае через взаимодействие с корейской традиционной архитектурой – летом делали сессии в Сеуле, Горном Алтае, Владивостоке, Амстердаме, этим летом будет сессия в Киргизии. После проекта Гёте-Института «die Grenze» появились обширные интереснейшие контакты в Центральной Азии, очень хочется найти здесь в Новосибирске, Сибири, заинтересованность в том, чтобы их активизировать.
Интересует ваша самиздатная литература. Как вы её делаете, насколько активно люди её читают? В чём отличие самиздата от обычных книг в магазинах и библиотеках?
Арсений: Всё что есть, изготовлено прямо здесь. Принтер, бумага, инструменты самые простые. Технически это может каждый у себя дома или в офисе производить. Чаще всего книжка делается небольшим тиражом 8-10 экземпляров за один подход. Также была сделана книжная полка для бара «Открой Рот», где всё это можно найти. Часть наших изданий – репринты. Часть текстов переводится нами или по нашей инициативе. То есть это книги, впервые изданные на русском. Есть произведения местных авторов, малоизвестные вне региона. Есть книги, которые мы оцифровали, другие, наоборот, из онлайн-версий стали материальными.
Антон: У нас их приезжие из Москвы и Питера очень активно берут как эдакие сувениры, типа магнитики, календарики и шишки уже у всех есть – а тут что-то самостийное сибирское – переводы Джорджио Грасси, Адольфа Лооса, Ивана Щеглова, репринты Эммануила Енчмена, Алексея Гастева, сборник архитектурных эссе Вячеслава Мизина. Одно из наших изданий «Пролетариат» Влада Ридоша, пройдя через руки профессионального издателя Вадима Левенталя, оказалось в лонглисте Национального Бестселлера – болеем за Влада, желаем ему удачи. Осенью переиздали ключевых новосибирских поэтов – Маковского, Пивоварову, Михайлова. Есть ряд периодических изданий, которые в печатном виде вот только у нас и появляются – «Крапива», «Записки Тафури», «Шкура», «Новая русская карта».
Особенность самиздата – нам понятно, зачем каждая из этих книг нужна, за каждой книгой есть личная или коллективная позиция – мы понимаем, какой пробел, какое место каждая из этих книг занимает в современном культурном процессе.
Расскажите о самых ярких событиях, которые вы проводили в пространстве. Как они проходили? Что есть у вас, чего нет в обычных культурных центрах города?
Арсений: Много было событий. Лучше посмотреть фото- и видеоотчёты, наверное. Абсолютно все события были спонтанными, делались буквально за несколько дней. Никакого плана мероприятий никогда не было. Да и сами мероприятия проходили по очень условному сценарию.
Антон: Весной на Ночь музеев здесь человек двести было – так нас первый раз заметили соседи. Летом у нас гостил голландский фонд Casco, после нашей поездки по Горному Алтаю на Горького проходил лекторий Жоана Хван Чо – он рассказывал о «нейронауке» применительно к архитектуре, принципе расселения и коммуникации на континенте, которые образуются через связи «деревьев-нейронов». Было зубодробительно. Попутно мы узнавали о принципах и конструкциях-соединениях в традиционной корейской архитектуре. В течение первого года мы занимались переводом-читкой романа Пазолини «Нефть», к удивлению, регулярно собиралось человек по 15-25. Мероприятия скорее запоминаются атмосферой – скажем, я не смогу воспроизвести, что именно было на одном из вечеров «сибирской прозы», который инициировал Андрей Щетников, но продолжение с шашлыками за гаражом у нас во дворе было чем-то, что городской культуре следовало бы усвоить.
Расскажите о лаборатории в сарае искусств. Как вы получили это пространство? Что там проходит? И про пространство в Довольном.
Арсений: В сарае искусств по плану должна была появиться детская архитектурная школа. На данный момент есть эскизный проект – помещение нужно подготовить для эксплуатации. Сейчас там проблемы с освещением, отсутствует отопление и необходимое оборудование.
Пространство в селе Довольное – одно из трёх, над которыми мы работали в рамках проекта «Открытые пространства». Также открылись пространства в Татарске и Барабинске. Нас пригласили в качестве «дизайнеров». Совместно с молодёжью и другими специалистами мы разрабатывали функциональную модель помещения, подбирали оборудование и материалы.
Антон: Насчёт сарая искусств мы сформировали инициативную группу. Написали концепцию, переписали несколько раз, согласовали. Но не то что бы мы что-то «получили» – до этого не дошло.
Тут длинная запутанная история, в которой как будто бы все имеют самые добрые намерения, а выходит почему-то какая-то ерунда.
Учтём опыт прошлого года, посмотрим, что будет в этом.
С районами история разворачивалась параллельно – за то же самое время мы нарисовали в Татарске, Барабинске, Довольном с местными ребятами три эскизных проекта, составили три техзадания и к осени три этих пространства открылись – и вполне успешно продолжают работу. И было чему удивиться – давно такой эйфории не видел, как у местной молодёжи, которая в эти пространства тогда впервые попала. В районах пространств, которые выглядят в соответствии с молодёжными вкусами и запросами не то что бы немного, их почти нет. И, конечно, было невероятно интересно ездить по районам – у нас это был первый такой раз.
Будут ли ещё события? Когда и какие?
Арсений: Группа «На дне» осталась в прошлом. В настоящее время в квартире ведётся ремонт.
Антон: Здесь мы никогда ничего заранее не планировали. Сейчас занимаемся архивным проектом – «Бумажной архитектурой» Новосибирска, тихонечко раскладываем картинки по папкам.
Подпишитесь на нас в Telegram
