Подпишитесь на Telegram-каналВ официальных документах в поселке Антипинский Коченевского района проживает 19 человек. На деле же, добравшись по разбитой дороге через лес, мы нашли всего две семьи, третью — приезжих узбеков-пастухов. Остальное — это десятки брошенных, гниющих домов. Где же остальные 13 человек? Почему государство продолжает считать «живыми» давно опустевшие деревни? Эта ситуация напоминает сюжет «Мёртвых душ» Гоголя: люди существуют только на бумаге, а на «местах жительства» их давно нет. Журналист Эва Кокк по заданию Сиб.фм побывала в Антипинском и получила ответы сельской администрации.
Взгляд изнутри: «Нас держит хозяйство и необходимость»
Ольга и Алексей (имена изменены) — одних из последних жителей Антипинского. Их история типична для российской глубинки:
Ольга уехала после школы, но вернулась 15 лет назад — ухаживать за престарелой матерью. «В городе ей было плохо, вот и пришлось вернуться», — объясняет она.
В истории этой семьи – постоянная борьба с бытовыми неудобствами. Воды нет. Сами привозят ее со станции Дупленская, которая находится в 15км. Скважина есть, но вода солёная, «чайники не выдерживают». Свет есть, но часто обрывается — столбы старые, линия электропередачи проходит через лес. Дорогу зимой чистят, но после дождя не проехать.
«Магазинов тут нет, врача тоже. Если что, звоним в скорую в Коченево — это 60 км», — говорит Алексей.
Личное хозяйство — опора семьи. Супруги держат коров, кур, коней. Мясо и молоко продают в Новосибирск. «Государство? Дорогу зимой чистят. Всё остальное — сами», — подводит итог Алексей.
Их дети давно уехали в город. Молодёжи в деревне нет. Свое будущее супруги описывают так: «Останемся тут, пока силы есть».
А что видит и говорит администрация?
За комментариями мы обратились с запросом к главе Администрации Дупленского сельсовета, состав которого входит и поселок Антипинский. По данным Надежды Снежко, в населенном пункте постоянно проживают лишь 2 семьи. «Причина оттока — отсутствие инфраструктуры». В ответе, полученном из администрации сельсовета констатируются факты, но нет объяснения, почему за десятки лет (период упадка приходится на 1990-2000 годы) никто не занялся развитием поселка.
«Решение об упразднении населенных пунктов принимает Законодательное Собрание Новосибирской области. Инициативы об упразднении населенного пункта не имеется». Для действий нужна инициатива, но проявлять ее ни в чьей компетенции.
«Обращений от жителей не поступало» — ключевая фраза. А если такого запроса не поступало, видимо, и проблемы нет.
Ответ Администрации завершается фразой «Дорога имеет твёрдое покрытие. В зимний период осуществляется очистка дороги от снега» — этот пункт особенно контрастирует с заросшей дорогой в действительности, по которой мы добирались до деревни, и словами Алексея о невозможности проехать после дождя.
На вопросы о перечне программ (соцконтракт, поддержка ЛПХ) в ответе содержится формальное указание на возможность такой помощи. Но подавляющее большинство обитателей глубинке о ней или не знают или не могут воспользоваться.
Статистический мираж: Антипинский не одинок
Антипинский не уникален. С 1950-х в Новосибирской области официально перестало существовать более 900 населенных пунктов. С 2007 по 2018 в регионе исчезло 35 деревень. В Коченёвском районе за последние двадцать лет упразднено минимум пять поселений. Деревня Барабинка фактически исчезла как социально-территориальный объект ещё в 1999 году, а юридически ее «похоронили» только в 2009-м – через 10 лет. Посёлок Воскресенский исчез с карт ещё в 1968 году. Недавно в списке упразднённых появился объект с безликим названием — «3298 км Шагаловский». Так и фиксируется в документах смерть деревень: датой постановления, номером километра, формальной строчкой.
Официальных данных об анализе причин происходящего нет, есть лишь удручающая статистика.
Демографическая ловушка: кто остаётся в деревнях?
Официальная демографическая статистика района лишь подтверждает тенденцию. Из 45 тысяч жителей Коченёвского района почти четверть — пожилые люди старше 60 лет. Молодёжи до 30 лет — всего около 24%. То есть каждый четвёртый житель района — пенсионер, и лишь каждый десятый — молодой человек, готовый строить жизнь на селе.
Демографическое старение делает деревни ещё более уязвимыми. У них не просто нет будущего — нет молодого поколения, которое могло бы его построить.
В посёлке Чик картина похожая: пожилые составляют более пятой части населения. Даже там, где есть школы и магазины, молодёжь уезжает в Новосибирск. Что уж говорить об Антипинском, где нет даже нормального колодца. А медика можно увидеть только при вызове неотложки.
Иллюзия поддержки: почему программы не доходят
Формально нужные программы есть. Государство готово выделить до 200 тысяч рублей на развитие личного подсобного хозяйства через социальный контракт, компенсировать до 70% от объема фактически понесенных племенными хозяйствами затрат, предоставить грант «Агростартап» для начинающих фермеров. Более того, в регионе действует проект «Новосибирский фермер — опора региона», предусматривающий обучение и методическую поддержку.
На бумаге — целый арсенал помощи. На деле — жители Антипинского о нём не знают. Чтобы подать документы, нужно ехать в МФЦ или Центр соцподдержки, нужен интернет для Госуслуг, нужны знания о самой программе. Но если до ближайшей аптеки — 60 километров, а телефон ловит только у окна, как жителям воспользоваться этими возможностями?
Местами заявленные программы работают — но не там, где в них остро нуждаются.
В Коченёвском районе уже есть примеры успешных социальных контрактов: семьи получили средства на откорм животных, построили коровники, кошары, конюшни, надворные подсобки и, таким образом, расширили свои хозяйства. Но такие примеры чаще встречаются в развитых поселениях, дорогу до которых содержат в надлежащем состоянии круглый год, а не только зимой, где и автобусные маршруты функционируют, и хотя бы минимальная инфраструктура есть – водокачка и прием участковым медиком раз в месяц. Для поселенцев и подселенцев Антипинского все это и подобное воспринимаются как досужие фантазии. А фантазировать им просто некогда.
Экономическая невыгодность или отсутствие воли?
Очевидно, что содержать инфраструктуру для нескольких семей дорого и чаще нерентабельно. Но вопрос в том, кто принимает решение о том, что «невыгодно»? Бюджет тратит миллиарды на мегапроекты, но селянин без воды и врача оказывается не в приоритете. Так рождается философия бюрократического минимализма: пока деревня тянется сама, пусть и живёт сама.
На самом деле речь идёт не только об экономике. Это вопрос воли и приоритетов. Нужно, чтобы программы помощи учитывали реалии и ситуацию на местах. Но пока они строятся «от отчёта» — по принципу «есть программа, значит, проблема решена».
Нынешний год принес Новосибирской области серьезные проблемы с урожаем из-за неблагоприятных погодных условий. Цены на продукты растут, а между тем вокруг Антипинского и других подобных деревень простираются гектары пустующих земель.
Из письма администрации, «земельные участки, расположенные на территории поселка, жилые дома, не являются муниципальной собственностью». Это создает правовой тупик: земли нельзя ни продать, ни передать фермерам для использования.
Почему сложилась такая тенденция?
Ситуация с «мертвыми душами» в деревнях Коченевского района имеет системные причины:
· Бюджетное финансирование часто зависит от численности населения. Даже формально, но «жители» есть — значит, можно обосновать расходы на содержание инфраструктуры.
· Юридические сложности с оформлением права собственности на заброшенные дома и земли. Чтобы снять человека с учёта, нужны документы, которых зачастую нет.
· Отсутствие экономической целесообразности в содержании инфраструктуры для малого количества жителей.
· Пассивность всех сторон процесса: жители не верят в возможность изменений, местная администрация не имеет полномочий для решения проблемы, областные власти не проявляют инициативы.
Итак — Почему бумажная реальность расходится с жизнью?
Пример Антипинского — идеальная иллюстрация системных проблем.
Для начала — статистический мираж: 19 человек числятся «в живых», потому что они зарегистрированы. Это нужно для отчётности, но не отражает реальность. Деревня уже пуста, но юридически — заселена.
Отсутствие инициативы: Администрация не видит проблемы, пока на неё не жалуются. Но люди, живущие в режиме выживания, часто не верят в эффективность жалоб или не имеют ресурсов (времени, знаний) для их оформления.
Беспомощность: Фраза «обращений не поступало» от Администрации и слова жителей «нам никто не помогает, мы сами» — две стороны одной медали. Жители не верят, что им помогут, и не просят. Власть не помогает, потому что не видит запросов. Замкнутый круг.
Экономическая нецелесообразность: содержать инфраструктуру для 2-3 семей — дорого. Проще дождаться, пока деревня «умрёт» естественным путём, чем вкладываться в ее реанимацию и последующее развитие.
Что остаётся?
Антипинский — не исключение. Это типичный портрет сотен российских деревень, которые уже стали призраками, но ещё числятся на картах. Их жители — заложники обстоятельств, привычки и формальной бюрократической системы.
Научно-технический прогресс подарил человечеству спутники, интернет и биотехнологии. Но бюрократический прогресс остался на уровне пера и печати. Россия умеет летать в космос, но не может оживить свои деревни. В XXI веке гоголевский Чичиков обюрократился, превратился в чиновника с печатью: у Чичикова были «мертвые души», а у современного Бюрокрачичикова — «мертвые деревни». Пока «инициативы не поступают» ни с той, ни с другой стороны, на карте «размножаются» точки-призраки, живущие лишь в отчётах.
· Бюджетное финансирование часто зависит от численности населения. Даже формально, но «жители» есть — значит, можно обосновать расходы на содержание инфраструктуры.
· Юридические сложности с оформлением права собственности на заброшенные дома и земли. Чтобы снять человека с учёта, нужны документы, которых зачастую нет.
· Отсутствие экономической целесообразности в содержании инфраструктуры для малого количества жителей.
· Пассивность всех сторон процесса: жители не верят в возможность изменений, местная администрация не имеет полномочий для решения проблемы, областные власти не проявляют инициативы.
Итак — Почему бумажная реальность расходится с жизнью?
Пример Антипинского — идеальная иллюстрация системных проблем.
Для начала — статистический мираж: 19 человек числятся «в живых», потому что они зарегистрированы. Это нужно для отчётности, но не отражает реальность. Деревня уже пуста, но юридически — заселена.
Отсутствие инициативы: Администрация не видит проблемы, пока на неё не жалуются. Но люди, живущие в режиме выживания, часто не верят в эффективность жалоб или не имеют ресурсов (времени, знаний) для их оформления.
Беспомощность: Фраза «обращений не поступало» от Администрации и слова жителей «нам никто не помогает, мы сами» — две стороны одной медали. Жители не верят, что им помогут, и не просят. Власть не помогает, потому что не видит запросов. Замкнутый круг.
Экономическая нецелесообразность: содержать инфраструктуру для 2-3 семей — дорого. Проще дождаться, пока деревня «умрёт» естественным путём, чем вкладываться в ее реанимацию и последующее развитие.
Что остаётся?
Антипинский — не исключение. Это типичный портрет сотен российских деревень, которые уже стали призраками, но ещё числятся на картах. Их жители — заложники обстоятельств, привычки и формальной бюрократической системы.
Научно-технический прогресс подарил человечеству спутники, интернет и биотехнологии. Но бюрократический прогресс остался на уровне пера и печати. Россия умеет летать в космос, но не может оживить свои деревни. В XXI веке гоголевский Чичиков обюрократился, превратился в чиновника с печатью: у Чичикова были «мертвые души», а у современного Бюрокрачичикова — «мертвые деревни». Пока «инициативы не поступают» ни с той, ни с другой стороны, на карте «размножаются» точки-призраки, живущие лишь в отчётах.
