Parallels — одна из немногих IТ-компаний в России, продукты которой с большим удовольствием используют в Америке, Европе и Азии. Пользователи Apple, хостинговые и телекоммуникационные компании — основные клиенты Parallels за рубежом, для которых разработчики из России и, в частности, из Сибири, создают программное обеспечение. О том, почему сейчас поиск хороших специалистов стал похож на золотоискательство, почему студентам в IТ нельзя подрабатывать и что значит вкладываться в образование, корреспонденту Сиб.фм рассказал директор по разработке Parallels в Новосибирске Сергей Олейников.
Давайте начнём с вопроса, над которым думают молодые компании — что значит делать глобальный бизнес? У Parallels русские корни, но на родине вас знают меньше, чем, скажем, в Штатах. Почему?
Я бы даже сказал, часть сибирских корней. А в России у нас всего 2% рынка по историческим причинам. Вспомните, где была страна в конце девяностых, когда Parallels начала делать свои продукты? Весь рынок хостинга (а мы начинали именно с продуктов автоматизации для хостеров) оценивался в 10 тысяч клиентов, а один-единственный средний западный хостер в том же году имел все 50 тысяч заказчиков. Даже если бы мы предложили своё ПО всем хостинг-компаниям страны, мы всё равно не смогли бы окупить свою разработку. Кроме того, в 2000 году средняя зарплата очень хорошего российского инженера была 800 долларов. Никто не хотел покупать ПО стоимостью несколько тысяч долларов, полагая, что можно писать и поддерживать аналогичный софт самостоятельно. С тех пор российский рынок вырос, конечно, но американский или европейский развился гораздо больше.
Так что вопрос построения глобального бизнеса — это вопрос того, насколько большой потенциальный рынок охвата твоего продукта.
Думать нужно о сотнях миллионов долларов выручки. Это часть стандартных вопросов, которые задают инвесторы любому стартапу. Знаете реалистичный ответ на него и про способ монетизации? Уже здорово.
И каким образом вам удалось «захватить мир»?
Успешные IТ-решения должны быть сразу, изначально ориентированы на весь мир. Говорите как угодно, но коммерческий успех сугубо локальных продуктов типа 1С или, скажем, ДубльГИС — это исключения. Поэтому мы с самого начала перенесли центры продаж и маркетинга на западные рынки, а главным языком софта сделали английский. И столкнулись, кстати, на начальном этапе с низким уровнем языковой подготовки технических специалистов в сибирских вузах. Сейчас ситуация в разы лучше, хотя всё равно курсы английского для разработчиков нам приходится постоянно вести во всех наших российских офисах, включая новосибирский.
Английский занимает второе место среди международных языков по количеству владеющих, уступая только китайскому
В итоге с рынка США мы получаем 30% выручки (я говорю о решениях для сервис-провайдеров, а в области кросс-платформенных приложений у нас там 87% рынка), в Европе — 40%, в Азии — 30%. В России тоже есть немного выручки, но это не главное, почему мы здесь.
Тогда какова роль России и, в частности, Сибири во всём этом интернациональном процессе?
В России у нас находятся два крупных центра разработки — в Новосибирске и Москве. Наш генеральный директор Биргер Стен говорил, что во времена его работы в Microsoft там была поговорка: хочешь выполнить инженерную задачу средней сложности — поручи индусу, а лучше — американцу; хочешь сделать невозможное — отдай русскому. У российских разработчиков имидж ребят, которые могут решать задачи на уровне «достать звезду».
А причина нелестная: просто в России долгое время не было сложившейся культуры создания программных продуктов. На Западе к ней шли 60 лет, а у нас только последние 15-20 лет — с тех самых пор, как появились продуктовые софтверные и интернет-компании. Я делаю акцент на «продуктовых», потому что писать программы и делать продукты — это не то же самое. Что же касается самого программирования, на локальном уровне здесь всё хорошо. Нам помогает сильное фундаментальное образование, где сибирские вузы, кстати, играют далеко не последнюю роль: посмотрите, например, на рейтинг Топ-20 университетов России.
Но чего нет из-за молодости отрасли — это бизнес-мышления, чувства рынка, умения строить бизнес-процессы, которые приводят не только к гениальным решениям, но и делают их с прогнозируемыми результатами и сроками.
Вот, например, НГУ хотят поднять с 352 места в мировом рейтинге вузов и включить университет в Топ-100. И как раз магистерские программы, где наши специалисты Parallels будут учить студентов инжиниринговых специальностей с уклоном в бизнес-образование, — один из способов это сделать.
Учитывая вышесказанное про отсутствие бизнес-ориентирования у российских инженеров, почему тогда вы упорно держите всю разработку именно в России, включая Новосибирск? Перевезите талантливых ребят туда, где их научат всему этому или наймите местных.
По мнению Parallels, Новосибирск входит в первую тройку городов России по количеству ярко выраженных инженерных и научных кадров
У нас был опыт создания центра разработки в Америке, но он оказался неудачным и продлился недолго. Мы это сделали тогда и по экономическим соображениям, и из-за отсутствия в России нужных именно «продуктовых» специалистов с 10-15-летним опытом. Но не получилось: распределённые центры разработки по одному и тому же продукту да ещё и с большой часовой разницей не очень эффективно работают. Поэтому сейчас все разработчики у нас находятся исключительно в российских офисах.
Хотя надо сказать, что некоторые компании, например, Game Insight и Luxoft, в последние полгода начали пересматривать своё отношение к тому, где должен находиться их центр разработок. Восприятие России на Западе, конечно, сильно изменилось, и это понятный аргумент для аутсорсинговых компаний. Однако, насколько мы знаем, вслед за Game Insight смену дислокации своих центров разработки сейчас рассматривают сразу несколько крупных софтверных компаний. И если это случится, иначе как негативно такие последствия внешнеэкономической ситуации никто трактовать не будет.
В целом, вопрос с открытием центра разработки на Западе каждый решает для себя самостоятельно. Смею предположить, что снижение стоимости нефти и, как следствие, снижение курса рубля для многих софтверных компаний станет временем укрепления своих команд. Для инженеров как никогда станет важно иметь стабильную работу. Менять работу сейчас будут готовы только «малые профессионалы».
Почему, сейчас время собирать камни? Вы считаете, экономическая ситуация в стране уже сказалась на рынке труда?
Да, сказывается. Последние пару месяцев поиск инженеров с десятилетним и более опытом похож на настоящее золотоискательство. Мы говорим, наверное, о 2,5 тысячах инженерах Новосибирска (серьёзно, не думаю, что сильно больше), которые и без того знакомы в IТ-тусовке. Они и в хорошие времена выбирали что-то очень стабильное, с пониманием серьёзности проекта, технологий.
Самыми частыми причинами смены насиженного места был личный потолок развития, потому что и с зарплатой, и с опытом у них всё было в порядке. Им нужна была задача, которая могла увлечь.
Раньше мы могли объяснить, почему имеет смысл всё бросить, и тут играли важную роль и международный статус нашей компании, и отстроенные бизнес-процессы (как известно, это отличает зрелые команды от новичков), и современные технологии. Сейчас всё поменялось. И это печально, но объяснимо.
Зато, например, здесь нам помог проект, который мы сейчас реализуем вместе с НГУ по гранту от Министерства образования: к нам пришло несколько толковых и уникальных специалистов, которых заинтересовали задачи, которые мы там решаем. Например, задачи по созданию нового файлового хранилища и балансировщика — это часть разработки продукта, который позволял бы, с одной стороны, держать данные в «облаке» защищёнными, с другой стороны, — быстро производить над ними вычисления. Это же исследовательский проект, в котором есть место для эксперимента, личного вклада. Они этим соблазнились.
Я понимаю, что большие компании гораздо больше заинтересованы в зрелых специалистах, а как быть с молодыми, зелёными, но очень амбициозными?
Всё зависит от текущей ситуации и планов компании. У молодёжи есть хороший шанс научиться работать, именно работать, и быстро вырасти. Примеров тому полно. Многие из наших ключевых людей сейчас пришли в компанию сразу после вуза.
Большинство коммерческих компаний видят в студентах только дешёвую рабочую силу, которую бессовестно выкачивают, заставляя ребят решать свои бизнес-задачи, подрабатывать на коммерческих проектах, отвлекая от основного обучения.
Так было и так будет. Но здесь не нужно выставлять студентов жертвами. Работать или не работать в таком режиме и на таких условиях — это дело добровольное, и решение принимает студент. Вопрос в том, есть ли у студента какие-то другие варианты?
В своё время мы создали программу стажировки в компании, где приоритет отдаётся прежде всего учёбе, но в то же время студент может попробовать работать инженером в компании с реальными задачами. Он учится, работает и получает зарплату. Но попасть на стажировку не так-то просто.
Мы предпочтём вообще не брать никого, чем кормить разгильдяев или учить основам программирования.
"Твоя зарплата прямо пропорциональна твоему уровню образования",— гласит одно из правил мотивации студентов Гарварда
Вы упомянули совместные проекты с вузами — что именно вы делаете? И зачем вам это нужно?
Помимо проекта с грантом, есть другое направление — сугубо образовательное. Мы делаем это уже почти 15 лет, и каждый год компания тратит на вузовские проекты более миллиона долларов. Основные форматы — это базовая кафедра для студентов-бакалавров и магистров, специализирующихся на информационных технологиях, где преподают действующие сотрудники Parallels (как в МФТИ); и научно-исследовательская лаборатория (как в НГУ). В общей сложности каждый год выпускаем порядка 50 человек. Для новосибирских студентов также раз в год проводим школу программирования, где наши сотрудники принимают активное участие в обучении и оценке работы студентов.
Сейчас здесь наша задача — тиражировать этот опыт в другие вузы страны, которые давно просят нас создать аналогичные форматы и на их территории. Но поделиться своими новосибирскими и московскими сотрудниками на все города мы просто физически не можем: все они практики (что особо ценно), то есть работают прямо сейчас над коммерческими проектами компании.
Поэтому мы пытаемся создать так называемую виртуальную вузовскую кафедру, объединить опыт работы в НГУ и МФТИ и создать общую базу курсов и лекций для студентов.
Первый шаг сделан: записали первые онлайн-курсы на сайте Intuit, где любой студент может пройти дистанционное обучение или хотя бы просто оценить программу, которую мы читаем в МФТИ.
Также мы сотрудничаем с НГТУ и СибГУТИ — ведём факультативные занятия.
В каком направлении будет дальше развиваться отрасль, какие навыки потребуются IТ-специалистам, чему вы будете учить?
Прежде всего, будем учить делать программные продукты — то, о чём мы говорили в самом начале. Технологии — это вещь приходящая и уходящая, и с этой задачей мы и так всегда справлялись неплохо.
Подпишитесь на нас в Telegram
