С отросшей бородой и молотом в руке

Удивительна жизнь сибирского геолога-минералога у подножья вулканов. Взял резиновые сапоги и молот, поздоровался с подозрительным медведем, побурханил, чтобы не было морочачи, и отправился прямиком в лаву — таков утомительный быт типичного геолога. Заглянувший в кратер далеко не одного действующего вулкана доктор геолого-минералогических наук, заместитель директора Института геологии и минералогии СО РАН Сергей Смирнов рассказал корреспонденту Сиб.фм о жизни, полной приключений, необычных слов и лесных примет.

Войдя в кабинет к Сергею Смирнову, замечаешь светлый подоконник, усыпанный красивыми камнями и минералами. Геолог отмечает: это лишь малая часть коллекции, остальное дома. На вид доктор наук — аккуратно стриженый и прилично одетый мужчина — вполне себе рядовой учёный, проводящий немало времени за учебниками и исследованиями в лабораториях.

О натуре и личности профессора Геолого-геофизического факультета (ГГФ) НГУ Сергея Захаровича говорят лишь горящие огнём глаза при рассказе о минералах и путешествиях, а также фотографии, где он в обычной одежде, с отросшей бородой и молотом в руке стоит на вершине вулкана. Вот тут-то и понимаешь, что он — сначала путешественник, романтик, заглядывающий в кратер вулкана, и только потом учёный.

Почему вы решили стать геологом-минералогом?

Город Горький, 1979 год, шестой класс средней школы. Мой друг Мишка Кучин, начитавшись книжек, позвал добывать горный хрусталь в песке, который намывали для строительства микрорайона. Мы в итоге нашли довольно крупные кусочки прозрачного кварца. Это была настоящая охота! Я сейчас только понимаю, что ещё тогда, в шестом классе, я ощутил то, чем болею всю свою жизнь и по сей день.

Я начал много читать про геологию. Большую роль для меня сыграли книги академика Александра Ферсмана про минералы. Они написаны для детей и в какой-то степени способствовали и повышению моей успеваемости в школе. У меня появилась цель в жизни. Появилась мечта.

Надо отдать должное моей маме — Алле Сергеевне Смирновой. Я обязан ей этой тягой к путешествиям. Она сама была в молодости горным туристом и сейчас с восторгом воспринимает мои похождения. Несмотря ни на что, она поддерживала моё юношеское увлечение минералогией.

В чём заключается цель, конечный этап исследований геолога-минералога?

Цель любого учёного — получить новое знание. Открыть минерал, определить, в каких условиях и как возникают минералы.

Раскрыть ещё одну из тех загадок, которые в изобилии хранятся в горных породах, слагающих разные оболочки планеты Земля.

Минералы — это ключ к истории образования и преобразования вещества Земли. Невозможно понять, как образуются алмазы, руды золота и других металлов, не изучая минералы и состоящие из них горные породы.

Мы стараемся работать в актуальных областях, чтобы добываемые нами новые знания могли быть кому-то полезны и использованы для благих целей. Мы стараемся изучать вещи, которые ещё никому не известны, и, соответственно, встроить их в существующую систему знаний.

Сейчас мы изучаем то, как развиваются очаги крупных вулканических извержений, с которыми были связаны природные катастрофы. Эта информация нужна, чтобы понять, что происходит в недрах Земли, и предсказывать если не само извержение, то какие последствия оно может принести. Это необходимо, чтобы выработать меры безопасности.

На данный момент мы находимся в самом начале работы. Нам попался хороший материал, и мы фактически восстановили историю, которая предшествовала одному крупному катастрофическому событию, произошедшему в недалёком прошлом и объединившему два древних острова в один. Это остров Итуруп, который ныне является крупнейшим в Курильской островной дуге. Об этом событии до сих пор почти ничего не было известно. Чтобы получить необходимую информацию, надо было попасть в довольно труднодоступные места острова и затем уже в лаборатории провести сложные исследования, требующие самой современной научной техники.

Можно ли будет благодаря подобному исследованию понять, как остановить извержение?

Я сторонник скромности. Человек не настолько силён, чтобы остановить извержение вулкана.

Соотношение энергии, которой может располагать человек, и той, которая освобождается при извержении даже небольшого вулкана, это доказывает.

Например, Везувий, уничтоживший Помпеи и Геркуланум в 79 году нашей эры, был небольшим, и извержение его было маленьким. Или извержение супервулкана Тоба около 75 тысяч лет назад, когда первобытные люди уже населяли планету. Оно закрыло пеплом всю северную часть Индийского океана. Думаю, что даже сейчас у человечества нет шансов остановить процессы такого масштаба.

Исландская пословица гласит: «Если вам не нравится погода, подождите пять минут, и станет ещё хуже»

Однако, если человечество знает, как этот процесс развивается, то может соответствующим образом действовать, когда он начался, чтобы обезопасить свою жизнь. Пример: Исландия, 1973 год. Извержение вулкана Вестманнаэйяр привело к тому, что поток лавы пошёл на город Хеймаэй, многие дома уже были разрушены. Остановить его нельзя, но можно повернуть. Для этого на берегу поставили пожарные насосы и через пожарные шланги поливали океанской водой фронт лавы. Застывшая корка лавы превратилась в каменную стену, которая повернула этот поток в океан. Так что знания и смекалка у людей являются мощным оружием против природных катаклизмов.

Другой пример. Не так давно (19 февраля 2018 года — прим. Сиб.фм) было довольно сильное извержение стратовулкана Синабунг — это северная часть острова Суматра в Индонезии. Выбрасывалось много пепла и вредного газа. При этом никто не пострадал, потому что люди уже знали, как действовать в подобных ситуациях.

Люди боятся супервулканов: если они начнут извергаться, то население будет уничтожено. Насколько этот страх оправдан?

Энергия извержения супервулкана сопоставима с величинами от нескольких десятков до нескольких сотен и даже тысяч водородных бомб, таких, какую испытали в СССР на Новой Земле. Около 250 миллионов лет назад массовые извержения базальтовой лавы, застывшие потоки которой покрывают почти всю Восточную Сибирь, привели к вымиранию более 90 % видов морских животных, около 70 % видов речных позвоночных и более половины всех видов насекомых. Человечество довело себя технологиями до такого состояния, что малейшие изменения окружающей среды могут и привести к массовой гибели людей, и иметь социокультурные последствия.

Конечно, от тех, кто будет находиться рядом с извергающимся супервулканом, ничего не останется. Но на другом конце Земли не факт, что произойдёт что-то страшное. В 1815 году на острове Сумбава (находится в той же вулканической дуге, что и вулкан Тоба — прим. Сиб.фм) произошло извержение вулкана Тамбора. Это была катастрофа. Все местные жители погибли, почти вся растительность была уничтожена, около острова плавали поля деревьев.

Но Европа также испытала трагедию: был хорошо всем известный «год без лета». Там лежал снег, шли дожди, пропали все урожаи, начались народные волнения.

И что же вы думаете? Был изобретён велосипед (прототип велосипеда Карла Дреза — прим. Сиб.фм). Потому что лошадей забивали, а перемещаться надо было как-то. Вот как отнестись к последствиям извержений в этом случае?

На скольких вулканах вы побывали за всё время работы?

Я поднимался до уровня кратеров пяти действующих вулканов: Авачинского, Мутновского, Горелого на полуострове Камчатка, Эбеко на острове Парамушир (Курильские острова) и Кудрявого на острове Итуруп (Курильские острова). Мне довелось побывать на молодых потухших вулканах Забайкалья и Прибайкалья, юго-запада Соединённых Штатов.

Как проходила ваша первая в жизни поездка на действующий вулкан?

Это было грандиозно! Вулкан Авачинский, мы поднялись прямо в кратер. Правда, он весь был залит затвердевшей лавой. Она тёплая, от неё постоянно поднимались клубы пара и газа, исходил очень неприятный запах. Чувствовалось, что это и есть дыхание Земли.

Высота вулкана — 2 741 метр, ближе к вершине очень холодно, дует ледяной ветер. Но, когда ты уже перевалил внутрь кратера, становится тепло.

Рядом с этим явлением природы понимаешь, что ты далеко не такой всесильный, как тебе кажется. Это захватывающее зрелище! Ну и своего рода опасность. Действующий вулкан в любой момент может начать извергаться, могут выйти ядовитые пары, газовые выбросы.

Но в этом есть что-то из ряда вон выходящее, экстремальное. Это всегда глобально.

Насколько правдиво вулканы показывают в фильмах, когда человек перепрыгивает через лаву и так далее?

Текущая лава обладает очень высокой температурой — тысяча и больше градусов. Вулканологи используют специальные теплоотражающие костюмы, которые позволяют находиться рядом с лавой, но и это ненадолго. Человек не может длительно переносить температуру даже в 60 градусов.

Представить, что человек может быстренько пробежать в обычной одежде по лаве, разогретой до температуры 1 200 °С, как-то странно. Например, мы работали на вулкане Кудрявом, и была необходимость отобрать образцы из фумаролы — это такое место на вулкане, откуда выходят горячие вулканические газы. На их поверхности температура 200-300 градусов, на небольшой глубине — 600. И мой товарищ-вулканолог из Южно-Сахалинска закатал рукава и в резиновых сапогах забрался туда, выковырял несколько камушков и выскочил. Я спросил:

«Как ты не боишься, что сапоги расплавятся?» «Чтобы им расплавиться, нужно время. Когда ступням становится тепло, нужно уходить», — ответил он.

Дело в том, что, когда ноге горячо — значит, подошва уже начала плавиться. И здесь можно не успеть выпрыгнуть из сапог. Люди, которые работают на вулканах очень много, знают, как себя вести в опасных местах без опасности для жизни и безрассудства.

Когда в фильмах показывают, как человек бежит по лаве или едет по ней на машине — это делается для того, чтобы продемонстрировать решимость и мужество героев, а не реальную возможность подобного рода действий.

Есть ли какая-нибудь особенность, уникальность, с точки зрения минералогии, у сибирских вулканов?

В Сибири очень немного мест, где в недалёком прошлом происходили извержения вулканов. Особенность сибирских вулканов заключается в том, что они существуют в необычном месте. Земная кора делится на кратоны — жёсткие, неподвижные блоки земной коры, на которых не происходит сильных землетрясений и извержений вулканов — и подвижные пояса, где образуются цепи гор, происходят землетрясения и извержения вулканов. Вулканы обычно связаны именно с подвижными поясами.

Но сибирские вулканы возникли, когда лава прорвалась через очень толстую, совершенно неподвижную оболочку земли.

Представляете, идёте по улице — и вдруг гигантский взрыв, появляется огромное облако пепла, лавы, и начинается кошмар.

Наверняка те, кто обитал в тех местах, сильно пострадали. Наши сибирские вулканы возникают там, где им делать нечего.

Например, вулканы Байкальского рифта. Тоже стабильная область, которая давным-давно закончила своё развитие, горы даже начали немного разрушаться. И вдруг раскололся континент, образовались глубокие трещины. Блоки растрескавшейся коры начали проседать и погружаться на большую глубину, пресные воды залили эту впадину — образовался Байкал, а севернее и южнее его начались извержения вулканов.

Поговорим о профессии геолога в целом. С ней связан романтичный образ путешественника, поющего вечерами песни у костра. Насколько он соответствует действительности?

Романтика — это скорее то, что остаётся в памяти, когда уже всё закончилось. На самом деле работа геолога очень сложная, изматывающая, опасная и без какого-либо намёка на комфорт, который для нас обретает особое значение.

Например, ты возвращаешься после тяжёлого маршрута в дождь, залезаешь весь мокрый в палатку, а там у тебя лежат сухие шерстяные носки, майка и свитер. Переодеваешься, залезаешь в спальник, по телу расползается тепло, и ты понимаешь, что жизнь прекрасна, а до этого она была просто невыносима. Далее появляются кружка горячего чая, к нему порой добавляется что-то ещё такое, веселящее душу, и картошечка с тушёнкой, которым ты не был бы рад в городе. Это настолько большой контраст с трудностями во время работы, что всё это воспринимается не иначе, как комфорт и уют.

Коль скоро это уют, мы стараемся его поддерживать и добавлять какие-то детали, которые украшают нашу жизнь. Например, в доме уют и тепло ассоциируются с огнём в камине. В экспедиции, в тайге или тундре эту роль выполняет костёр. Садишься к нему после тяжёлого маршрута, протягиваешь ноги, греешься, сохнешь и, если по-простому, испытываешь кайф. Ты понимаешь, что всё, что пережил этим днём, меркнет перед этим ощущением тепла, мира и уюта. А тут уже к месту будут и песни у костра, которые начинают для нас иметь особый смысл.

Этим смыслом наполняется поэзия песен. А сама поэзия как бы наполняет нашу довольно трудную и иногда малопривлекательную работу. Вот вам и первый шаг к романтизации профессии геолога.

Песня Юрия Кукина «Город» посвящена новосибирскому Академгородку

Мне часто вспоминается фраза из песни Юрия Кукина: «А мне бы жить километрами, а не квадратными метрами». Под квадратными метрами имеют в виду квартиру, дом. Иногда в тяжёлом маршруте думаешь: «Бог ты мой, какие, к чёрту, километры? Я хочу домой! Что я тут делаю?»

Приезжаешь домой и видишь людей, у которых самые длинные расстояния, которые они преодолевают за день — это от Академа до Новосибирска. А у тебя были маршруты в день по тридцать километров пешком. Для них дождик и снег — это повод задуматься о том, стоит ли выходить из дома.

А ты моросящий дождь рассматривал как вариант погоды, вполне подходящей для работы.

И начинаешь понимать, что мы обладаем каким-то особым отношением к жизни, не боимся трудностей и готовы терпеть лишения. Это какое-то особое ощущение собственной уверенности и силы. И это тоже способствует романтизации профессии.

Сейчас, конечно, ситуация меняется. Мы стали более оснащёнными, у нас появилось больше технических возможностей сделать себе жизнь комфортнее: машины, маленькие вертолёты, новые типы палаток, обогревающие устройства. Естественно, мы всем этим пользуемся, и профессия становится менее романтичной.

Некоторое время мне довелось работать в Восточном Казахстане и штате Невада — там есть дороги. Ты садишься на машине и подъезжаешь прямо к интересующему тебя объекту. В Неваде проблема добраться до места заключалась только в том, что там мог быть забор и это чья-то собственность. Нужно было договариваться, чтобы тебя пустили. А к нашим вулканам порой не то что проехать — пройти невозможно. Крутые склоны, густые труднопроходимые заросли. Мы на Курильских островах добирались к месту, расположенному в шести километрах от нас, двое суток. Здесь, с дорогами, за пару часов бы управились, и никакой романтики. А там трудности, преодоление. И там романтика.

Чего в работе геолога больше: романтики от путешествий или точных расчётов, рутинных исследований?

У нас больше рутинных исследований. Дело в том, что полевые работы в основном доступны только в тёплое время. Времени очень мало. Мы выезжаем максимум на три-четыре месяца в году. Сейчас у меня экспедиции могут быть по две-три недели. Редко когда мы выезжаем надолго. К сожалению. Тут сказывается и плохое финансирование фундаментальной науки, и то, что государство по сути исключило из своих приоритетов исследования в области наук о Земле.

Так что всё остальное время в году мы работаем над собранным в полях материалом.

Правдиво ли мнение, что геологи знают множество различных баек?

Историй среди геологов ходит очень много.

Байки у костра — это святое. Без этого жизни не существует.

Естественно, воспоминания облачаются в такую форму, которую слушать интересно и безумно смешно. Никто не рассказывает трагических случаев. Хотя многие смешные истории не были такими весёлыми, когда происходили сами события.

2014 год, мы работали на севере острова Итуруп, и там есть удивительное место — кальдера Медвежья, гигантский провал, образовавшийся в результате катастрофического извержения. Одна из наших сотрудниц спросила о нём: «А правда, что там много медведей?» Мы ей говорим: «Посмотри на карту: полуостров Медвежий, хребет Медвежий, бухта Медвежья, река Медвежья, вулкан Медвежий... как ты думаешь, кто там живёт?» Должен вам сказать, никакого восторга от того, что вижу медведя вблизи, я не испытываю. Это было, конечно, любопытно и интересно. Медведь — хозяин территории. Он знает, что у него нет врагов. Но когда не понимаешь, как он относится к тебе: как к еде, как к опасности или просто как к интересному явлению природы, с которым было бы неплохо познакомиться, становится сильно не по себе.

Геологи любят преувеличивать, когда рассказывают истории. Особенно тем, кто не в теме. Многих тонкостей и нюансов, о которых идёт речь, на самом деле не было. Хотя всё, что мы рассказываем, на 99 % — сущая правда, а вот весёлого и смешного — тот 1 %, который остаётся.

Есть ли свои профессиональные слова, выражения, поговорки, приметы?

У геологов довольно развит профессиональный жаргон. Для специальных случаев есть и непечатные выражения. Ну вот, например, есть такой минерал калиевый, полевой шпат. Геологи для простоты называют его калишпатом. Есть и другие. «Задёрновка» — когда всё покрыто травой, обнажений скальных пород не видно. Есть производные от этого слова, но они тоже не для печати. «Морочача» — когда идёт мелкий дождик, и надо идти в маршрут, но до того противно.

Много поверий есть относительно погоды и дороги. Погода для нас — это всё. У геологов есть такое поверье, что никогда не надо загадывать, когда ты приедешь в лагерь или домой.

Опытный водитель в экспедиции может высадить за попытку предсказать время приезда и отправит идти пешком.

Было много случаев, когда уже у окраины Новосибирска машина глохла, и отряд возвращался только на следующие сутки. Если до этого кто-то неосторожно пытался загадать время приезда вслух, то именно его и будут считать виновным в поломке, а не старый изношенный двигатель.

Среди людей, работающих в Монголии, Забайкалье и Прибайкалье, есть традиция «побурханить». Разведённый спирт, перед тем как выпить, нужно взять и трижды брызнуть в разные стороны — это местному духу. Причём иногда, если ты не сделаешь этого, то начинает идти ливень или ещё как-нибудь ухудшается погода. Не знаю, почему — может, это никак и не связано, но лучше на всякий случай сделать.

Чем отличается геолог от человека другой профессии?

Отношение у геологов к людям особенное. Мы умеем отличать настоящих людей от ненастоящих. Здесь, в городе, вы можете придать себе какой угодно имидж: с помощью макияжа, причёсок, одежды, манеры поведения. А потом можно спрятаться, уйти от людей, закрыть двери, остаться одному и вести себя как хочется. А в экспедиции все на виду, нет интернета и телевидения. Нет возможности спрятаться и побыть одному. Ты всегда на виду — такой, какой ты есть.

Геологи отличаются здравомыслием в общении с природой. Когда ты находишься с ней один на один, у тебя за спиной рюкзак и в руке молоток, то надо с огромным уважением относиться ко всему, что вокруг тебя происходит. Не пытаться бороться, а стараться быть единым с той обстановкой, куда ты попал. Это тебе сэкономит силы, сохранит здоровье, а иногда и жизнь. Природа всегда сильнее, и не надо строить из себя царя природы.