Два отряда, четыре шеренги, 65 хмурых мальчишек в абсолютно одинаковой форме. Сухое, практически армейское приветствие, после которого так неожиданно слышать звонкий женский голос: «Сегодня замечательный день — начало нового учебного года!» Корреспонденты Сиб.фм побывали на Дне знаний в воспитательной колонии.
Это раннее субботнее утро вполне могло бы выглядеть сценой из жизни детского лагеря. Только одинаковая одежда ребят, которые построились рядом со школой, не вписывается в общий радостный фон. Напротив — гости, учителя и несколько воспитанников в белых парадных рубашках — они сегодня ведущие и актёры.
Рядом выстроились в шеренгу родители с цветами — 11 человек, перед этим все они прошли строгий досмотр на контрольно-пропускном пункте. К осуждённым подросткам родители приезжают не часто, а ко многим не приедут никогда. Чаще всего в колонию попадают дети из неблагополучных, асоциальных семей, поэтому родственники, которые не только хотят навестить ребёнка в колонии, но и могут себе позволить оплатить дорогу, здесь встречаются редко.
Здесь говорят, что педагоги заменяют мам, пап и бабушек, и это очень похоже на правду.
Первые колонии для несовершеннолетних правонарушителей появились в России в начале 19 века
Из школы на импровизированную площадь заранее вынесли несколько парт, ученики разыгрывают сценку о трёх ярких представителях школьной фауны.
— Экземпляр первый: ученик-отличник! — высокий светловолосый мальчик в очках и с горой учебников устремляется к парте, теряя что-то по дороге. Парни напротив громко смеются. Заметно, что выступление одноклассников им смотреть гораздо интереснее, чем приветствие гостей.
К следующей парте вразвалочку подходит «двоечник», за ним, быстрым шагом, «ученик обыкновенный».
На фоне одетых в тёмную форму сотрудников колонии выделяется эффектная блондинка в светлом платье. Это Татьяна Фарафонова, она восемь лет работает здесь директором школы.
46 воспитательных колоний действуют на территории страны, в том числе три для девушек
По её словам, в жизни всё так же, как в сценке:
— Среди детей есть, конечно, и двоечники, и те, кто не очень хочет учиться. Но ребят, которые приходят сюда с удовольствием, как правило, гораздо больше, — рассуждает Фарафонова, — здесь они, может, впервые в жизни слышат слова благодарности за то, что делают. Им говорят: «Ты молодец, хорошо поработал, многое умеешь и у тебя ещё столько всего впереди!» Подростки от таких слов воодушевляются неимоверно! А в обычных школах они чаще слышат: «Ты ничего не умеешь, ничего не знаешь. Сиди, дурак, на последней парте и голоса даже не подавай».
В школе с бюстом Макаренко на входе пахнет свежей краской. На первом этаже недавно установили терминал — через него должна осуществляться связь с администрацией, правовая поддержка, база вакансий, личный кабинет, в котором можно узнать, например, о возможности условно-досрочного освобождения. Нажимаем кнопки, пробуем пообщаться с руководством колонии.
— Связь с администрацией временно недоступна, — сообщает аппарат в ответ на наши попытки.
Стены школы увешаны фотографиями. На них портреты учеников — улыбающиеся и не очень. В нашем репортаже вы не увидите ни одного из них — лица воспитанников колонии нельзя показывать в средствах массовой информации. Каждый ребёнок после отбывания наказания имеет право на новую, ничем не запятнанную жизнь.
— Это наш ученик. Экстерном сдал экзамены, поступил в Сибстрин, — говорят сотрудники школы, показывая на одну из фотографий. Несколько воспитанников учатся в медицинском, техническом университетах.
2808 несовершеннолетних отбывают наказания в воспитательных колониях России, из них 463 осуждены за убийство
Внутри школы можно было бы забыть, что находишься на территории колонии, если бы воспитанники не ходили по коридорам строем. Здесь везде передвигаются только отрядами. Во время перемены учеников уводят на перекур — курят практически все.
Воспитатели рассказывают, что парни сидят «за все статьи», но чаще по
— Работать с «особым контингентом» не страшно. Они для нас всё равно дети, несмотря на то, что совершили преступление, — говорит Фарафонова. — Я их называю детьми с последних парт.
Правда, у многих до колонии не было даже последних парт — в школу ходили не все. За год-два до совершеннолетия некоторые из них учатся здесь во втором, третьем и четвёртом классе, а есть
— У них утерян блок детства. Наши воспитанники с удовольствием лепят из пластилина, делают поделки — даже если им 16 лет. Когда мы показываем их работы людям из благотворительных, общественных организаций, они говорят: «Это же глупо, работы уровня детского сада». Но если дети ничего подобного в жизни не видели! Мы восстанавливаем то, чего у них не было.
Саша, изображавший в сценке отличника, перешёл в десятый класс, ему 17 лет. Два из них он провёл в колонии за кражи из киосков. В декабре парень надеется освободиться по амнистии. Правда, комиссия по условно-досрочному освобождению два раза отказывала в ходатайстве. Сашины мама, бабушка и младшая сестра приезжают часто:
Количество воспитательных колоний в России к 2015 году сократится вдвое в ходе реформы уголовно-исполнительной системы
— У меня на работе никто не знает, что внук сидит. Всем просто говорю, что переходит в десятый класс, — говорит пожилая женщина, скользя взглядом по строю одинаково одетых мальчишек.
— Сейчас подходили учителя. Говорили, что повзрослел, поумнел, — сквозь слёзы говорит мама. — И так видно, что он стал такой рассудительный.
— Хорошо учится?
— Да так... Ну, учится. Где-то хорошо, где-то от учителя зависит. Запустил и теперь всё нагоняет. Если с досрочным освобождением получится, то, конечно, продолжит учиться дальше.
— А если пойдёт со старыми дружками... Хотел вроде экзамены экстерном сдать, да нет, наверное, — добавляет бабушка.
Линейка подходит к концу. Мамы, «добрые и усталые», как поют в блатных песнях, и отцы, как всегда по праздникам пахнущие алкоголем, неуверенно идут навстречу детям. Большинство воспитанников так и не находят знакомых лиц и неторопливо отправляются в отряд смотреть телевизор. Впереди по расписанию — обед и занятия на стадионе.
Подпишитесь на нас в Telegram
