В январе 2015 года новосибирское джаз-кафе «Труба» прекратило свою работу. Кафе уже освободило занимаемое почти двенадцать лет помещение. В ближайшее время в легендарном подвале по судебному решению появится «консультативный пункт по информированию и обучению населения Центрального военного округа». О том, как жила «Труба» и её завсегдатаи, корреспонденту Сиб.фм рассказал директор клуба Пётр Финов.
В подвале почему-то сразу стало сыро. Пахнет нежилым домом. Я сижу на запорошенном снегом бордюре и смотрю, как трепыхается на ветру лоскут оторванных зелёных обоев. Тех самых, в полосочку.
Мимо проходят рабочие и скидывают на снег разрозненные части железной трубы — слишком большой, чтобы её можно было вынести целиком, поэтому её разрезали и вынесли по частям.
Отсюда выносят всё. Плакаты со стен, пианино из рюмочной, раскрашенные вручную двери, автомобильный номер на цепях, костюмы дедов морозов, халаты медсестёр и мексиканские маракасы из костюмерной. Того и гляди, понесут счётчики Гейгера, чёточки Альцгеймера и тапки Витгенштейна, как пел в своих частушках буйный лингвистический бард Псой Короленко, также, кстати, выступавший в этих стенах.
История «Трубы» началась в 2003 году с переселения команды Петра Финова из Санкт-Петербурга в Новосибирск. После питерского «Достоевского» и «Джимми Хендрикса» здесь тогда был открыт клуб «Отдых», «Дом» на Красном проспекте и только-только открывался «Рок-Cити».
— Когда ко мне приехали друзья и я позвал их в такое место, как «Дом на Красном», — вспоминает Пётр Финов, — мы пришли туда, а мимо нас за ноги протащили человека с воплями «Ответишь за разбитый столик!». Тогда мы поняли, что здесь лучше не напиваться — это может кончиться очень грустно, и захотелось такое место, где, даже если бы ты выпил, можно было почувствовать, что с тобой ничего не случится. Поэтому и было желание открыть такое питейное заведение.
Заведение вышло не только питейным, но и музыкальным.
Здесь выступали джазмены, андеграунд и ребята, которые учились настраивать гитары во время концерта. Сюда заходили после официальных больших концертов музыканты, чтобы расслабиться и отдохнуть. Часто они не выдерживали и начинали петь с местными музыкантами. Так, например, произошло с Земфирой. В 2011 году она приехала сюда после дня рождения басиста и в итоге практически пропела второй концерт.
Секс, насилие и хорошее настроение
Однажды, когда в «Трубе» одна новосибирская группа играла кавер на «УмуТурман», в бар зашли братья Кристовские. Не растерялись и спели с местными музыкантами. А вот солиста Scorpions в «Трубу» не пустили.
— Не все знают, что заведение работает с 7 часов, а они пришли пораньше, — говорит Пётр. — Охранник его не пустил, сказал «заведение закрыто».
В «Трубе» играли и местные группы — начинающие, популярные, как «Коридор», «Оркестр Рви меха!», Jazz Tales, «Ёи», PLOHO, Alcorub band, He called her Jen, — и просто ребята из музыкальных училищ, зашедшие отдохнуть. Никогда не знаешь, чем закончится вечер — музыкальной дуэлью на саксофонах или новой группой.
— На сцену филармонии или консерватории просто так человека не пустят поиграть, а «Труба» давала возможность проявить себя. Когда-то это было новшеством, когда человек мог взять и поиграть, попеть песни, сейчас это явление распространённое.
10 человек лично заявляли Петру Финову, что это они подарили ему трубу
Конечно, чаще всего так происходило на джазовых средах — как день недели и среда джаза, среда настоящей живой музыки, свободной от чопорности больших залов, неожиданной и импровизированной. Вечеринка посередине недели появилась почти в самом начале «Трубы» и быстро стала традицией — чтимой и горячо любимой.
В этот день чаще всего сколачивались группы и разбивались стаканы. Гости пили и пели у открытого микрофона, знакомились и влюблялись, читали книги и приколачивали мобильники к стенам.
— Один из телефонов хоть был и приколочен, но функционировал, — вспоминает Пётр Финов. — В нём постоянно работал будильник, выключить его было невозможно — телефон запрашивал пин-код, аккумулятор из-за гвоздя не вытащишь, и он звонил каждый день в 7 утра, пока окончательно не умер.
Вереница поклажи заполняет первый грузовик. 12 лет «Труба» обрастала вещами — подаренными, принесёнными, притащенными непонятно откуда. Так улитка наращивает панцирь, коралловые рифы заполняют дно, а Сергей Летов обрастает бородой — процесс естественный, стихийный и контролю не поддающийся.
— Нам часто задают вопрос «Кто был дизайнером?», но как такового дизайна никто не делал, всё обрастало само собой, как положено олд пабу. За всё время у нас выступало много музыкантов, в гости приходили, естественно, что каждый вносил свою лепту, оставлял частичку себя в «Трубе», — говорит Пётр. — Нам делали много интересных подарков, например номер автомобильный truba.
«Рви меха» на лучшем событии лета-2014
Подарком была и настоящая труба, подвешенная на четвёртом этаже дома, над входом в «Трубу». Чтобы водрузить её на это место, потребовались промышленные альпинисты. Огромная, медная, позеленевшая от снега и дождя, она и сейчас висит на стене бывшего джаз-кафе. Владельцы оставили её как памятник — и как сувенир на память жильцам. Точно так же не поднялась рука и на крыльцо — подарок архитектора Фёдора Бухтоярова, делавшего «Чашку кофе».
Кто ходил в «Трубу»? Музыканты и политики, бизнесмены и студенты, сотрудники ФСБ и поэты-матерщинники. На фотографиях с посетителями можно было проследить, как они отращивали волосы или сбривали хаера, отказывались от мини-юбок и обзаводились детьми. В кафе приходили и с детьми «Трубы» — теми, кто впервые пришёл туда подростком, вырос и уже сам завёл свою семью.
На сцене я ничего не играю, вот буквально — такой, какой есть. Абсолютно голенький каждый раз
Своим был дядя Валера, знаменитый гардеробщик «Трубы». И если дядю Валеру знают и помнят почти все посетители (как и он их, кстати), то другого домового-хранителя — Леонида Ивановича — видели только избранные.
Он приходил утром, когда уходили официанты. Убирал вещи, следил за трубами, чтобы джаз-кафе не превратилось в маленькую Венецию. По рассказам команды «Трубы», вполне нормальной ситуацией было, приходя на работу, увидеть Леонида Ивановича с копьём наперевес — сломалось после праздника, пришлось чинить.
— Был у нас диджей, который работал именно в рок-н-ролльном направлении, и был он даже постарше дяди Валеры, — вспоминает Пётр Финов. — Даже кошка у нас была, Дудочкой называли. Когда? Давно уже, конечно.
Рабочий, кряхтя, вытаскивает комод — громоздкий и яркий. Бесчисленное количество пластинок, фотографий, и трубы, трубы, трубы.
«Курсам спасения» всё это не понадобится.
Я сижу и смотрю, как мимо меня выносят историю джаза Новосибирска последних лет — слишком большую, чтобы её можно перечеркнуть одним ударом, поэтому с ней боролись по частям — придирками, проверками и бесконечными судами.
Но позеленевшая, охрипшая от морозов труба висит на стене — так высоко, что и не снять без альпинистов — а значит, джаз всё-таки продолжается.
Подпишитесь на нас в Telegram
