Никогда бы не подумала, что импульсом для моих востоковедческих штудий станет «Евровидение-2014», «Камеди клаб» и Павел Воля. Особенно, если тема этих штудий крайне далека от моих основных научных и профессиональных интересов. Да ещё и пару жизнеописаний с древнекитайского перевести. Тем не менее пути господни неисповедимы — сложилось. И получилась эта гремучая смесь благодаря Кончите Вурст.
Особое удивление вызывает такой накал страстей вокруг темы, когда других поводов для беспокойства, возмущения и негодования в современных условиях более чем достаточно. Видимо, задела «бородатая баба» какие-то тонкие струны российской души. Так, что хочется пойти в любые азиаты, а хоть и в китайцы. А вот ходить-то туда может быть и не стоит.
Ведь и в данном вопросе Китай находится впереди планеты всей. Лет так на две с половиной тысячи.
Но прежде, чем углубляться в историю вопроса, хотелось бы сделать несколько оговорок. Я не собираюсь обсуждать проблемы трансвеститов и гомосексуализма ни в какой из мировых культур, если они являются фактом сугубо личной биографии и не выносятся в публичный дискурс. Это было бы крайне бестактно, лучше Фёдора Достоевского об этом и не скажешь. «Любовь — тайна Божия и от всех глаз чужих должна быть закрыта, что бы там ни произошло». Я не собираюсь пересекаться со сферой влияния РПЦ и клеймить Содом с Гоморрой.
Понятие содомии включает в себя всевозможные проявления сексуальности, несвязанные с возможностью зачатия новой жизни
Да и в Библии всё ясно и понятно написано. И про историю «бородатых баб» в Китае с древности и до наших дней я тоже писать не собираюсь — не стоит эта тема ни времени, ни усилий. А разобраться, что же соотечественников так сердит и раздражает — стоит. Чтобы потом уже честно и беспристрастно, без всяких эмоций посмотреть, а чем же заканчиваются подобные казусы в другом временном и пространственном измерении.
Если разобрать ситуацию по элементам, то сами по себе они представляются вполне невинными или, по крайней мере, терпимыми. Вот представьте, идёте вы по улице, а навстречу вам — бородатая женщина. Будете возмущаться: «Чего, мол, она такая небритая тут разгуливает? А запретить таким на людях появляться!» Вряд ли.
Так что давайте честно себе признаемся: бородатые бабы сами по себе нас не возмущают.
Мы им скорее посочувствуем. И исполнение женских ролей мужчинами тоже никого из себя не выводит. Потому как понятно, сцена — это пространство условности. Иначе не кочевали бы Новые Русские Бабки из одного праздничного шоу в другое. И позором их никто не клеймит. Как и Верку Сердючку, впрочем. В истории Китая такой проблемы просто не существовало. В традиционном китайском театре женские роли по определению исполнялись мужчинами. Любознательный читатель может посмотреть фильм Дэвида Кроненберга «М.Баттерфляй», поставленный по одноимённой пьесе Д.Г. Хвана в 1993 году. А на год раньше эту пьесу поставил Роман Виктюк. И тоже нельзя сказать, что история Ши Пэйпу, который был не только актёром, но ещё и шпионом, вызывала у публики серьёзный внутренний протест.
Питерские казаки заявили, что спектакли Виктюка нарушают закон о пропаганде гомосексуализма, и подкинули к дверям театра, в котором шёл спектакль режиссёра, половину протухшей телячьей головы
Возмущает всегда обман и подлог. Или публичная подмена ценностей, которые большинство общества идентифицирует как базовые. А также стремление добиться нечестными средствами личных выгод и славы. Особенно таким наглым и неспортивным образом, как это произошло на «Евровидении-2014». Вот о таких-то исторических казусах в китайской истории мне бы и хотелось рассказать. Когда мужчины переодевались в женское платье и выполняли чисто женские функции для того, чтобы получить богатство и славу, особо ничего для этого не делая в своей профессиональной сфере.
Вопрос о смене гендерных ролей в китайской истории и культуре трактуется крайне неоднозначно. С женщинами всё обстоит очень просто. Были настолько талантливые и отважные, что могли себе позволить и в мужское платье переодеться, и экзамены на чиновничью должность успешно сдать. Или воевать против врагов страны. И оценивались такие дамы в китайской литературе вполне положительно.
Кстати, сюжет известного мультфильма про Мулан — вовсе не изобретение диснеевской студии. Героиню по-китайски правильно зовут Хуа Мулань, что переводится как «Цветущая орхидея».
А сюжету этому уже почти полторы тысячи лет. Сначала он существовал в виде народной былины «Песня про Мулань», а, начиная со времён правления династии Тан (618-907 гг. н.э.), неоднократно подвергался различным литературным переработкам. И таких историй очень много.
А вот вопрос о мужчинах, выполнявших женские роли, трактуется, как правило, негативно. Есть в китайской истории два прецедента, которые уже очень давно стали культурными символами. И вполне однозначными маркерами состояния государства и общества.
История первая — про оборванные рукава. Печальная
Само выражение «оборванные рукава» в современном китайском языке является устойчивым фразеологическим сочетанием, которое обозначает порочную связь между мужчинами. Но вот что интересно — порочная она не потому, что между мужчинами, а совсем по другим параметрам. Участников в первой истории двое. Одного звали Лю Синь, но в истории он часто фигурирует как ханьский Ай-ди, и был он императором огромной Ханьской империи на рубеже нашей эры (25 г. до н.э. — 1 г. н.э.).
27 мая власти Москвы отказали гей-активистам в проведении «бородатого марша»
Прожил недолго, всего 25 лет, из которых на престоле находился целых семь. Успел издать много дурных приказов, в том числе и о разгоне музыкальных палат. Тот ещё государственный деятель был.
А второго персонажа нашей истории звали Дун Сянь. Происходил он не из простой семьи, отец его был чиновником в ранге юйши — так называли придворных историографов, цензоров или советников. Такие чиновники, как правило, отвечали за различные аспекты дворцового документооборота. Из нашего настоящего далеко, когда всеобщая грамотность стала реальностью, надо понимать, что такую должность не мог занимать простой человек из народа.
То есть, по нашим меркам, Дун Сянь относился к тому типу молодых людей, которых в современной России называют «сынками и дочками», для которых и карьера, и достаток заранее обеспечены.
Собственно говоря, у Дун Сяня всё так и произошло. Только должность во дворце он занимал не очень значительную — шилана. Так назывались служащие внутри дворца, которые были обязаны передавать различные поручения, что-то вроде «подай и принеси». Вот так во время передачи одного из поручений он и попался молодому императору на глаза. И постарался понравиться. После чего стал личным сопровождающим императора. Вознаграждение за свою службу он получал огромное — десять миллионов денег.
В шекспировском театре мужские и женские роли играли актёры-мужчины
Но император этим жестом не ограничился, постепенно Дун Сянь становится хоу (титул очень относительно соответствующий маркизу в европейском табели о рангах) и получает в кормление сначала тысячу, а потом и две тысячи дворов. И это не предел его карьеры — в итоге он получает должность, соответствующую в наше время министру обороны, и звание генерала рода войск. Хотя ни в делах государственного управления, ни в ведении войны не понимал Дун Сянь ничего. Другим занят был — как бы не перестать императору нравиться. Военная элита, понятное дело, была оскорблена. А это уже не простые обыватели, следящие за «Евровидением» по телевизору и в интернетах возмущающиеся.
Император не только построил для Дун Сяна дворец и гробницу по образу и подобию собственных, но и заявлял, что готов отказаться от трона, чем, естественно, вызвал у знати и чиновников гнев и недоумение. Так что, по сравнению с бородатой бабой на сцене, размах получается совсем другой. Как в плане оскорбления общества, так и в плане получаемых выгод. Император ведь в Древнем Китае был не просто гарантом конституции как современные президенты, а сакральной фигурой, ответственной перед Небом за всю страну. Да и этот эпатаж сошёл бы ханьскому Ай-ди с рук, если бы не издавал до этого император указы об ограничении земельных владений знати и об ограничении числа рабов, находившихся в собственности одной аристократической семьи. Размер подарков, которые он жаловал Дун Сяню, превышал установленные им же самим для аристократии нормы, как минимум, в 70 раз. Вполне закономерно, что все императорские указы Ай-ди оставались просто исписанной бумагой — все, кто мог, глядя на Дун Сяня, саботировали их выполнение. А влиятельные группы общества были просто скандализированы и возмущены.
А как же история про оборванные рукава? Начало сюжета там менее интересно, а финал печален. Император настолько привязался к Дун Сяню, что и спал постоянно вместе с ним. И как-то утром, чтобы не разбудить любимца, крепко спавшего на рукаве его одежды, рукав и обрезал. Оттуда и пошло название для порочной однополой любви — «оборванные рукава». А закончилась история про оборванные рукава политическим кризисом в стране и сменой династии, известным по учебникам истории как «мятеж Ван Мана». Конец Дун Сяня тоже был печален — в самом начале нового правления он за бестолковостью был лишён всех чинов и званий, после чего покончил жизнь самоубийством. Было ему на тот момент 22 года.
История вторая — про царский гарем. Весёлая
Произошла эта история ещё раньше. Первый её персонаж — Вэйский Лин-гун (534- 493 гг. до н.э.) — один из великих князей того периода раздробленности в китайской истории, который называется «весны и осени». А второй — его любимец — Ми Цзыся. Был он учеником Цзы Лу, одного из известнейших учеников самого Конфуция. Хотя и занимал военную должность, вёл себя как самая истеричная фаворитка. И на княжеской колеснице домой ездил маму проведать, и надкушенный персик предлагал князю попробовать. И за первое, и за второе полагалась смертная казнь — проступки квалифицировались как оскорбление августейшей особы. Но пока Ми Цзыся нравился князю, оправдания находились. Мол, и мама больная — где тут с правами на транспортное средство разбираться, и персик он пробовал, чтобы узнать, не кислый ли, прежде чем князю отдать. Такое отношение князя тоже, надо сказать, было преизрядной пощёчиной общественному мнению.
Любовь прошла, настроение князя изменилось, вот тогда то и извлекли на свет божий все старые грехи княжеского любимца. Казнили.
Тут бы князю остановиться, ан нет, завёл другого любимца — сунского принца Чао. Только принц оказался более прыткий, нежели его предшественник. Развлекая стареющего князя, времени зря не терял — во дворце находился, а там и до княжеского гарема недалеко. Интрижку он завёл ни с кем-нибудь, а с главной супругой князя Нань-цзы, с которой и сбежал потом.
Если рассуждать о морали сих историй — то и морали то, собственно, никакой отсюда не вытекает. История ещё никого и ничему не научила. А один закономерный вопрос очень даже. А скажите, любезный читатель, без кого невозможно появление таких персонажей, как Дун Сянь или Ми Цзыся? Сами они, что ли, себе звания присваивали и богатства жаловали? Может, и проблема не в Европе и с Кончитой Вурст, а у нас с головой? А Кончите Вурст можно и поаплодировать. Хотя бы за то, что не ассоциируется она никак ни с АК-74М, ни с М-16. А что паясничает — так паяцам оно по статусу положено.
Подпишитесь на нас в Telegram
