Шеф и оркестр

Эдуард Левин преподаёт в музыкальной школе Академгородка уже почти 50 лет. Бывшие ученики называют его шефом, ЭдМихом или просто — Левиным. Они собираются каждую пятницу маленьким симфоническим оркестром — повзрослевшие дети, играющие немного фальшиво, но старательно. Корреспондент Сиб.фм сходил на репетицию и выяснил, зачем учитель обманывает детей, для чего нужен был свой оркестр, как удавалось организовать концерты за границей и почему его ученики не могут оставить музыку в прошлом.

Музыкальная школа № 10 в новосибирском Академгородке очень тесно соседствует с лицеем № 130. И именно на крыльцо и двор лицея открывается вид из окна кабинета Эдуарда Михайловича Левина. Это окно не раз всплывает в воспоминаниях его бывших учеников, которые использовали его вместо главного входа.

Из кабинета Левина раздаются дрожащие звуки кларнета — шеф как раз ведёт урок, мальчики — Матвей и Денис — пытаются исполнить что-то дуэтом.

— Заходите, заходите, сейчас я с этими двумя злодеями закончу, — встречает нас Левин и продолжает урок. Постепенно занятия переходят в индивидуальные. — Остренько играй! — командует учитель Денису, притоптывая в такт мелодии.

Пока Эдуард Михайлович занимается учениками, мы разглядываем кабинет: совсем маленькая комната, полки завалены стопками нот, в углу кучкуются пюпитры, а на стенах и фортепьяно приклеены фотографии Эйнштейна и цитаты композиторов.

— Один ученик однажды показал на фотографию Эйнштейна и спросил: «А что это вы непричёсанный?» — рассказывает Левин, когда урок заканчивается и «два злодея» уходят.

Альберт Эйнштейн очень любил музыку и сам хорошо играл на скрипке

— И на цитаты не смотрите, это совсем не Чайковский сказал, ученица одна моя придумала, но чтобы дети поверили, приписал слова композитору. Весу добавить. Я всё время дурачу детей немного, — посмеивается шеф. — Не знаю, что это за педагогика, которая вся строится на вранье, но это хороший способ.

В день к Эдуарду Михайловичу приходят по восемь-десять учеников, а за всю его профессиональную жизнь их было уже несколько сотен. До сих пор с кем-то Левин переписывается, перезванивается, а кто-то приходит к нему каждую неделю. Детский симфонический оркестр, который музыкант организовал в далёких 60-х прошлого века, до сих пор собирается и играет под руководством бессменного руководителя в тех же стенах музыкальной школы № 10.

Жизнь до оркестра

— В пятом классе я начал ходить в духовой оркестр. Тогда же меня исключили из пионеров, а в шестом — из школы.

Формулировка была такая: «За неверие в героизм советских лётчиков» — я слишком громко хохотал над содержанием какого-то текста и сорвал урок русского языка.

Потом мне нашли фальшивый табель с подписью директора, я наставил себе троек, будто бы закончил шесть классов, и взял справку, что работаю в духовом оркестре. После этого у меня появилась возможность поступить в вечернюю школу для рабочей молодёжи, в седьмой класс.

Ещё помню, в 16 лет мне тётя подарила книжку про Бетховена. Я подумал: «А чем я хуже?» — взял нотный лист и написал «Симфония № 1. Первая часть. Борьба». Чуть-чуть посочинял и понял, что я не Бетховен.

Вениамин Каверин за роман «Два капитана» был награждён Сталинской премией второй степени

Левин закончил музучилище и в каждой из музыкальных школ, в которых работал, собирал симфонический оркестр. Первый — в якутской деревне Чурапча, второй — в Новосибирске, но оба они были «репетицией» перед третьим — симфоническим оркестром музыкальной школы Академгородка. Это, наверное, был единственный оркестр с именем. Звали его Соша Бининс.

— Соша значит Симфонический оркестр школьников Академгородка. А «Бининс» — это из «Двух капитанов», аббревиатура фразы «Бороться и искать, найти и не сдаваться», — поясняет Левин.

Оркестр

Симфонический оркестр официально существовал примерно лет 20.

— За эти годы у нас было около 25 поездок. Не весь Советский союз мы объехали, но больше 20 городов. В Ленинграде «гастролировали» целую неделю, в Летнем саду музицировали. Потом ездили в Прибалтику — в Ригу и в Таллин. Но было время уже трудное — стены были исписаны фразами: «Русские, уходите, уезжайте!» Потом успели в Румынию съездить — за 40 дней до убийства Чаушеску. Когда уезжали, шёл марш шахтёров на столицу. Чувствовалась напряжёнка. Но это было очень интересно. Оркестр мечтал добраться до Кубы и Чехии, но так и не получилось — не нашли денег.

Тогда же ученики прозвали Левина шефом. Почему — сами уже не помнят.

— Мы были членами Советско-кубинского и Советско-чехословацкого обществ дружбы. У нас был целый кубинский период — ребята учили испанский язык, пели кубинские песни под гитару.

Кубинский режиссёр в Москве хотела снимать фильм о нас: как оркестр по Сибири едет на оленях, а потом на Кубе выступает.

Вот такое впечатление о Сибири было, — вспоминает Левин.

Жизнь после оркестра

На 80-летие Эдуарда Михайловича его ученики сделали почти невозможное — на праздничный концерт в честь учителя бывшие оркестранты приехали из самых разных точек мира: из Израиля, Канады, Америки, Москвы и других городов, чтобы у шефа вновь была возможность дирижировать тем самым оркестром.

— Представляете, перед ним был настоящий оркестр, огромный, как раньше! Пять виолончелей, пять скрипок и духовики перед ним, флейты, пять кларнетов, две трубы. Вот в чём был подарок-то! — рассказывает одна из учениц Эдуарда Михайловича Анастасия Близнюк.

Ученики шефа — это четыре поколения оркестрантов. Для большинства музыка — просто хобби, но есть и те, кто стали по-настоящему большими музыкантами.

«Первая симфония» — первое чисто оркестровое сочинение Бетховена, было опубликовано в конце 1801 года

— Он нам дал мощное ощущение сообщества, того, что мы люди одной крови. Мы связаны через него — воспоминаниями, его опытом, — добавляет Близнюк.

Постепенно собирается тот самый Соша Бинис, в котором играют первые ученики Эдуарда Михайловича — их он помнит десятилетними детьми. Музыканты настраивают инструменты, натирают смычки канифолью. По маленькому актовому залу музыкальной школы № 10 разносится увертюра Йозефа Мысливечека — когда-то Левин прочитал биографию забытого композитора, «чешского Моцарта», увидел в книге фотографии рукописей его произведений, сделанные в библиотеке Папы Римского — с тех пор музыканты играют по нотам, расшифрованным шефом. Эдуард Михайлович стоит перед своим оркестром, он уже больше похож не на тихого учителя музыки, а на грозного полководца.

На вопрос, кем он себя считает — музыкантом или учителем, Левин почти не задумываясь отвечает:

— Я больше преподаватель. Сам-то играл только в духовом оркестре в армии. А здесь уже заставляю других играть, сам редко беру инструмент. Если бы поиграть в оркестре филармонии — было бы очень хорошо. А педагогика — это не просто общение с музыкой, но и с маленьким человеком, растущим. Это богаче, что ли.