Главный на районе

Владислав Рожнев шесть лет назад ушёл из ГАИ и стал участковым уполномоченным полиции. Со своими 3000 подопечных ему не скучно — Влад умеет и готов их слушать. Участковый помог корреспондентам Сиб.фм узнать, с какими заявлениями в полицию обращаются жители Новосибирска.

В отделе полиции № 6 «Октябрьский» перед молодым, голубоглазым участковым сидит девушка с длинным накладным хвостом. Сквозь шторы на окнах пробивается луч солнца и падает на портрет Дзержинского у них за спинами. Над старым железным сейфом в деревянной раме — портрет ещё молодого Путина. В кабинете очень душно.

3500 человек могут быть зарегистрированы на одном административном участке

На девушку написаны два заявления. После часа душевной беседы выясняется, что мужчину она не била, а, как раз наоборот, сама от него пострадала. В доказательство — поцарапанный подбородок и выбитое в её квартире окно. Про второе заявление о том, что по ночам в квартире девушки шумят, и вовсе разговаривать нечего — соседа бросила жена, вот он и стал ненавидеть всех.

— Так, солнце, — ласково обращается к посетительнице участковый в конце разговора, — дело будет административная комиссия разбирать. По вторникам, в два часа. Выбирай, какой день нравится.

На участке у Владислава Рожнева около трёх тысяч человек. По его словам, за шесть лет службы большинство он узнаёт в лицо.

Чаще всего к участковому обращаются любители выпить:

— Сегодня они друг с другом разбираться хотят, а завтра уже мирятся, — рассказывает Влад. — Приходишь — уже довольные, что без внимания их не оставили.

Материал дела направляется в суд, но граждане туда не приходят. Людям же больше всего нужно просто душу излить, чтобы их послушали.

— Вот вчера женщина одна угрожала другой из-за мужика. Сломала дверь чуть-чуть, — говорит Рожнев перед выездом на дом.
— Какие у вас опасные женщины на участке!
— Так это всё любовь.

37 тысяч рублей составляет средняя зарплата участкового уполномоченного полиции на сайте вакансий

Служебные «Жигули» упрямо едут по заснеженным дорогам вдоль нескончаемого ряда маленьких домиков частного сектора.

— Здесь проще работать, чем в больших домах, — признаётся участковый. — На МЖК, например, участок меньше, но народу больше, и хотя в одном подъезде десять лет жильцы не меняются, но друг друга не знают. Другое дело частный сектор — на одной улице длиннющей какие-то два года поживут, а друг о друге знают всё.

Подъезжаем к дому с синими железными воротами. За ними глухой мужчина и его жена в спортивных штанах.

— Там конкурентка ваша вчера заявление написала, — тихо говорит с порога Влад.
— Кто? Эта Катька-проститутка? — начинает кричать женщина. — Пусть только ещё сюда придёт, я ей сразу башку топором отрублю!
— Ну-ка дай хоть, а то не вижу без очков звание, — уже тише произносит она, подходит к участковому и рассматривает погоны. — Капитан!

Тёте Лиде 63 года. Влад видит её уже не в первый раз и в курсе семейной драмы.
— А чего они все к нему так липнут? — по-дружески спрашивает участковый.
— А вот хер его знает! — женщина снова переходит на крик. — Мне в тот день навстречу две бабы идут. Я их знать не знаю, а они мне: «Ваш опять к Катьке пошёл». Меня так заколотило!

Я бы её поймала и кислотой какой-нибудь облила, но вот химию плохо знаю, ребята. Хотела аккумулятор разобрать, да ничего не получается.

— Не надо грех на душу брать, — пытается успокоить Влад.
— Три условных дадите? Я уже всю макулатуру вашу прочитала. Допиши у себя там, через чёрточку — Катька-проститутка. Давай ручку!

Кажется, что слова участкового на тётю Лиду никогда не подействуют, но Влад уверен, что это не так и люди всё же начинают задумываться, когда за ними есть надзор.

Несколько минут спустя приезжаем к «Катьке» и рассматриваем свёрнутые военными треугольниками письма от тети Лиды. В них она просит 100 тысяч рублей на шубу за «аренду мужа». Ещё вчера женщина была до ужаса напугана, после прихода участкового успокаивается и рассказывает, что с супругом ревнивой Лиды она действительно встречалась, но три года назад.

Глазок входной двери Катерины выбит отвёрткой тёти Лиды.

— А как вы стали участковым? — интересуемся у Влада по дороге к следующему дому.
— Одумался. Раньше был в ГАИ два года, но мне там не понравилось. Скучно. Стоишь на одном месте будто привязанный, а здесь вон какая земля. От работы нужно получать удовольствие, у меня она сейчас интересная.
— А вот та сторона улицы уже не моя, — показывает Влад на ряд домов справа от дороги.

Свой район он считает некриминальным. Никто здесь не знает участкового по отчеству, только по имени, а ещё Влад никогда не оставляет повесток. Иначе люди боятся и не звонят.

— Записка со словами «Перезвоните участковому» и телефон гораздо эффективнее: человеку становится интересно, и чаще всего он думает, что это кто-то просто пошутил.

Единственный в России памятник участковому милиционеру установлен в Пензе

Участковому приходится выполнять очень много бумажной работы. Ей Владислав занимается чаще всего до обеда. Со второй половины дня и до позднего вечера — выезды на дом. В день может быть до 20 поездок.

Влад интригующе говорит, что сейчас мы поедем в «страшный дом».

Перед нами две комнаты, которые едва согревает обогреватель. Детей давно забрали в детский дом. По грязному полу бегает маленький котёнок. В большом грязном баке с горячей водой хозяйка собирается стирать вещи.
— Что ты там учудил? — обращается Влад к мужчине, попутно ругаясь, что он так и не собрал до конца печь.
— У знакомой бабушки крестик украл.
— Ну ты прям как Робин Гуд. Зайдёшь завтра ко мне за характеристикой.

Дальше едем к мужчине, накидавшему снег в чужой огород. Заезжаем к бабушке, у которой скоро поселится досрочно освобождённый внук. Проверяем ружьё у охотника. С каждым Влад разговаривает долго и обстоятельно, интересуется здоровьем, работой, увлечениями. Возвращаемся в отделение. Рядом с кабинетом сидит женщина в меховой фиолетовой шапке — ей тоже нужно поговорить.

Не торопясь, со слезами на глазах она рассказывает Владиславу, как сегодня сын соседки в коммунальной квартире бросил в неё камнем, как потом сама соседка стала бить её по спине, как они ходят по квартире в обуви, а у неё маленький внук: «Вот как мы фирму закрыли, всё и пошло. У меня уже сил нет, меня же соседи так когда-нибудь убьют».

— Фирмы никогда и не было. Сейчас они ещё за ум взялись, а шесть лет назад я их брагу заставлял в унитаз выливать. Плакали, но выливали, — рассказывает участковый.

По его уставшему виду уже не сказать, что слушать всех действительно интересная работа. На что Влад говорит:
— Это как посмотреть, я вот стараюсь и в плохом увидеть хорошее, иначе будет очень тяжело.