Но пасаран!

Вгазете «Коммерсантъ» 24 июля появилось открытое письмо президенту Владимиру Путину от группы академиков РАН, выступающих против продолжающейся в стране реформы науки. Современный этап этой реформы главным образом связан с принятым в сентябре 2013 года законом, согласно которому Академия наук утратила хозяйственную автономию, а находящимся в её распоряжении имуществом стало управлять специально созданное Федеральное агентство научных организаций. Текст письма, критикующего деятельность ФАНО, подписали более ста академиков, членов-корреспондентов и профессоров. Есть среди них и председатель СО РАН Александр Асеев.

Руководители СО РАН в 2013 году заявляли о нарушении договорённостей с Путиным по реформе Академии

Уже в 2013 году принятие законодательства, определившего в нынешнем виде отношения государства и Академии, сопровождалось громкими протестами научного сообщества, митингами профсоюза РАН и просто неравнодушной общественности. Следующие три года внутри РАН продолжала существовать принципиальная оппозиция тем идеям и средствам, которые использует государство для реформы науки. Пожалуй, самыми громкими её голосами всегда были два человека: Александр Асеев и Жорес Алфёров. Но если последний, будучи нобелевским лауреатом и депутатом Госдумы от КПРФ, всегда мог позволить себе независимую позицию, то за Асеевым стояла мощь СО РАН, которое с советских времен остаётся одним из наиболее организованных и продуктивных (около 20 % общего штата Академии и до 30 % бюджета) частей Академии — со своими традициями и виденьем организации науки.

129,1 тысячи человек заняты в научных организациях РАН и ФАНО, говорится в докладе Академии наук за 2015 год

Однако до недавнего времени эта оппозиция выступала почти исключительно в негативном ключе, критикуя те или иные действия Минобрнауки или ФАНО. Кроме того, публичная критика инициатив ФАНО для руководителей РАН является одним из последних оставшихся у Академии ресурсов: в аппаратных играх внутри российского правительства РАН явно проигрывает действующему министру образования и науки Дмитрию Ливанову. Появившееся открытое письмо академиков интересно тем, что оно презентует позитивную программу академической оппозиции. Эта программа амбициозна: речь идёт практически о возвращении Академии тех полномочий, которые существовали у неё в советское время, когда она была не просто своего рода Министерством науки, а ещё и экспертным центром при Совете министров.

По большому счёту, академики хотят вывести РАН из под контроля Минобрнауки, переподчинить себе ФАНО, покончив с двоевластием в российской фундаментальной науке в свою пользу, передать РАН отвечающую за присвоение учёных степеней и стандартов научности Высшую аттестационную комиссию (сейчас в ведении Минобрнауки), а также восстановить Государственный комитет по науке и технике при правительстве — органа, который бы координировал прикладную научную деятельность в стране (и в который, вероятно, вошли бы представители РАН).

Эти предложения появились сегодня не случайно. Они — ответ академической оппозиции на активно идущий в этом году процесс реструктуризации институтов РАН. С точки зрения администраторов ФАНО многие институты слишком маленькие, а поэтому их целесообразно слить с более крупными институтами и сэкономить на административных расходах.

Перед нами известная логика любой российской административной реформы — либо укрупнение субъектов управления, либо их дробление.

Журналист The Guardian Оливер Вейнрайт называл новосибирский Академгородок «секретным оружием Путина»

С точки зрения академиков, стратегия руководителей ФАНО — это нечто большее, чем просто хозяйственное решение: это неоправданное вмешательство во внутренние дела учёного сообщества, нарушающее сложившуюся систему разделения труда в институтах и мешающее научному процессу. Поэтому в тексте открытого письма, в котором, казалось бы, идёт речь о максимальных требованиях, неожиданно появляются пункты второй и третий о том, что институты принадлежат РАН, а их реструктуризацию нужно прекратить. По СО РАН реструктуризация бьёт особенно сильно — это та тема, которая постоянно звучит в выступлениях Асеева и вызывает озабоченность в Академгородке.

Тем не менее, в самом Академгородке реструктуризация коснулась пока только знаменитого Института цитологии и генетики СО РАН, по его собственной инициативе. После объединения РАН, медицинской и сельскохозяйственной академий к институту были присоединены два медицинских и два растениеводческих НИИ, что позволило создать на его базе Федеральный исследовательский центр, в котором ведутся генетические исследования практически на всех существующих в биологической науке фронтах. В отношении прочих институтов Новосибирского научного центра сохраняется статус-кво.

Зато за пределами Новосибирска кипят административные войны.

3604 организации, по данным Росстата, занимались в 2014 году исследованиями и разработками в России

Слияния институтов происходят в Кемерово, Красноярске, Томске и Якутске. В Иркутске между противниками и сторонниками реструктуризации неустойчивое равновесие. Но вопросы остаются. Скажем, в чём целесообразность слияния красноярских институтов лесоведения и физики? Едва ли тематики исследований обоих учреждений можно просто совместить, а мегаломанская структура, в которую они сольются и с которой будут иметь общий бюджет, вряд ли будет заинтересована отстаивать перед Новосибирском и Москвой интересы каждого своего подразделения.

СО РАН сравнивало ситуацию в науке с разработкой атомной бомбы под началом Берии

Думается, аргументация Асеева о том, что это не вполне хозяйственное решение, что оно затрагивает вопросы методической организации исследований, по крайней мере, отчасти справедлива. Как бы то ни было, ФАНО давит, СО РАН протестует. Административный ресурс в этих столкновениях на стороне ФАНО. Поражение заставляет академиков формулировать позицию и апеллировать прямо к президенту, а параллельно и к гражданскому обществу.

Открытое письмо академиков даёт возможность смотреть на процессы внутри российской науки не просто с точки зрения эффективности реформ или субъект-объектной логики (где наука — пассивный объект, а безликое государство и его администраторы — активный субъект), а политически, как на место столкновения взглядов и интересов. Дело в том, что министерство образования и науки — это один из тех редких в наших реалиях случаев, когда государственный орган возглавляется не просто администратором, но и идеологом.

У Дмитрия Ливанова есть своя система взглядов на состояние российской науки и те формы, в которые её нужно организовать.

Эти взгляды были изложены им в серии статей нулевых годов, когда он ещё не был министром. Упрощённо они заключаются в противопоставлении университетской и академической науки. РАН, с его точки зрения, — это устаревшая и нереформируемая советская структура, квазиведомство, которое заведомо неэффективно, а кроме того, саботирует попытки государства его реформировать.

Главные принципы СО РАН, заложенные основателями: комплексность исследований, интеграция науки и образования, активное содействие внедрению научных достижений в промышленность

Соответственно, центр исследований должен быть перенесён из исследовательских институтов РАН в университеты. Тогда будет решена проблема оторванности научных изысканий от образовательного процесса, исчезнут ненужные посреднические структуры между государством и учёными, а университеты войдут в режим конкуренции, который в таком взгляде есть благо. Отсюда система градации университетов на федеральные, национальные исследовательские и остальные, отсюда сверхамбициозная программа «5-100», отсюда настойчивое стремление превратить Академию наук в совещательный «клуб учёных», каковым она является, в частности, в США и Великобритании.

Фрондирующие академики менее организованны и находятся в стратегической обороне — соответственно, у них нет такой стройной системы взглядов. Тем не менее за их вынужденно консервативными по форме шагами тоже можно увидеть черты идеологического проекта. Это проект профессионализации. В XVIII-XIX веках на Западе некоторые наиболее престижные профессии — медики, художники, учёные, юристы — сохранили часть своих средневековых цеховых привилегий. В том числе право коллективно решать через свои ассоциации, кто является частью профессионального сообщества, а кто нет. Поэтому сегодня в тех же США, чтобы быть практикующим врачом, кроме знаний, нужна также лицензия от врачебной ассоциации.

Университетские или академические свободы — это также частный случай подобной профессионализации. В более широком смысле вокруг подобных институтов существует и воспроизводится соответствующая идеология. Она объясняет человеку, что значит быть врачом, юристом или учёным. В социологии есть даже соответствующая изучающая профессиональные проекты субдисциплина — социология профессий. Аналогичный профессиональный проект можно увидеть и в заявлениях отечественных академиков.

По большому счёту, их основной тезис звучит так: дайте учёным самим решать, что такое наука и как ею управлять.

Из него уже следует переподчинение ФАНО и ВАК, а также переопределение функций Минобрнауки. Немаловажен и демократический аспект: какой бы профанацией сегодня не выглядел институт выборов и выборности, но в институтах РАН сохраняется практика избрания коллективами своих директоров, а между собой академики взаимодействуют на республиканских началах. При этом, в университетах с подачи министерства, озабоченного контролем за эффективностью использования государственных средств, систематически отменяются университетская автономия, выборы деканов и ректоров.

«5-100» — государственная программа, согласно которой ряд российских вузов, включая НГУ, ТГУ и ТПУ, должны войти в сотню лучших университетов мира к 2020 году

Пионерами тут выступили МГУ и СПбГУ, ректоры которых с середины нулевых годов назначаются президентом. Более того, в середине 2014 года в ходе обсуждения промежуточных итогов программы «5-100» министр Ливанов сформулировал обратную зависимость между академическими свободами и научной эффективностью: наиболее «приличные» отечественные вузы отменяют у себя выборы руководства в пользу его назначения государственными администраторами и представителями бизнес-сообщества.

Более общие процессы специфически преломляются в Академгородке. Как мы помним, руководство СО РАН недовольно проводимой ФАНО реструктуризацией институтов. Однако городок — это не только институты, но и входящий в программу «5-100» национальный исследовательский университет.

Один из основателей «системы физтеха» — физик Пётр Капица

Если на федеральном уровне явочным порядком есть тенденция противостояния вузовской и академической науки, то Новосибирский госуниверситет всегда существовал в симфонии с Академией наук. Это наследие основателей СО АН СССР и НГУ, которые выстраивали научный и образовательный процесс в Академгородке в соответствии с так называемой «системой физтеха»: когда преподаватели университета — одновременно и сотрудники академических институтов, а образовательный процесс идёт параллельно с новейшими научными разработками. «Система физтеха» в перспективе могла бы послужить важным источником вдохновения для гармоничной образовательной и научной реформ.

Однако сегодня такой перспективы нет.

Перспектива такова, что и СО РАН, и НГУ находятся под очень большим давлением Минобрнауки. Для НГУ источником давления стало участие в программе «5-100». Это большие деньги и большой престиж — вуз такого уровня не мог в ней не участвовать — но одновременно и очень высокие требования, в том числе по части внутреннего распорядка в университете. У университета появился Наблюдательный совет из представителей государства и бизнеса, уже начались реорганизации факультетов. Автономия университета пока сохраняется, но надолго ли? Степень давления на руководителей сибирской науки я проиллюстрирую говорящей цитатой из выступления академика Асеева на заседании Учёного совета НГУ 6 ноября 2015 года:

2,5 млрд рублей заработал в 2015 году Институт ядерной физики СО РАН. По словам Асеева, доходы сибирских институтов «растут год от года»

«Я бы просто просил членов учёного совета осознать, что Новосибирский госуниверситет — действительно выдающийся среди университетов России благодаря Академгородку, науке, традициям, но от него ждут качественно нового уровня работы. Если мы это [качественно новый уровень работы университета] не обеспечим, то там [в Наблюдательном совете НГУ] было чётко заявлено, что придут новые люди и всех построят по-новому. [...] Академия наук 23 года сопротивлялась новациям в своей структуре, реагированию на вызовы времени, призывы и президента, и председателя правительства о более эффективном участии в развитии экономики страны, и поплатилась за это реформой».

Теперь о перспективах. Вряд ли подписанты открытого письма президенту сами верят, что их предложения могут быть приняты. В конце концов, если бы их административного веса хватало, чтобы остановить существующую реформу, то в открытых письмах не было бы нужды.

Скорее Академия обращается к обществу в поисках союзников.

732,3 тысячи россиян, по данным Росстата, занимались исследованиями и разработками в 2014 году

Однако проблема предложений академиков в том, что они преимущественно о самих академиках, их полномочиях и круге ответственности. Непонятно, зачем рядовым научным сотрудникам, особенно молодым, сохранять верность Академии. Академики обещают профессиональную меритократию в будущем, но в настоящем РАН — это сильно перегруженная структура: число её членов достигает почти двух тысяч человек (при том, что общая численность научных сотрудников РАН на 2011 год не превышала 50 тысяч человек). Корпоративная верность же покоится в основном либо на патриотизме, либо на безвыходном положении молодого учёного.

Ещё более ясно академикам стоит объяснить, в чём ценность Академии для всего остального общества. Если их призывы будут лишь о том, как бы сохранить уникальный отечественный научный комплекс, их едва ли услышит кто-то со стороны — за последние 25 лет в России исчезло множество уникальных комплексов.

Нужен позитивный образ и позитивные требования.

Почему средневековому государству, в котором мы живём, не нужна наука

Пока общероссийская РАН всё еще размышляет, в СО РАН уже начали искать обходные способы пережить реформы. Речь идёт о том, чтобы повысить ценность и значимость Академии для местного сообщества. Для этого академик Асеев вместе с губернатором Городецким выступили инициаторами Программы реиндустриализации Новосибирской области. По их поручению Институт экономики и промышленного производства СО РАН разработал проект этого документа.

В принципе, на протяжении всего постсоветского времени в Академгородке мечтали превратить свою часть города в новую Кремниевую долину, но как-то не получалось. Теперь администрация области и учёные СО РАН надеются объединить усилия наиболее мощных институтов СО РАН, Академпарка, а также инновационных фирм наукограда Кольцово и сделать эти мечты былью. Программа «Сибирского наукополиса» очень амбициозна: чем-то похожа, чем-то отличается от существующих проектов качественно нового этапа развития — таких как подмосковное Сколково или татарстанский Иннополис.

То, что такие проекты появляются в кризис, позволяет надеяться, что речь идёт не просто о красивых словах и документах. Но в данном случае важно, что в этих процессах СО РАН играет ключевую роль. Наверное, это правильно: чем в больших проектах на местах будет задействована Академия, тем меньше от неё смогут «откусить» московские реформаторы.