В августовские дни четверть века назад в России завершилась советская эпоха. Неудавшаяся попытка ГКЧП произвести переворот обрушила союзный центр и оказалась последним гвоздём в крышке гроба КПСС. Основные события тех «трёх дней, что потрясли мир» разворачивались в Москве, но параллельно мобилизация масс шла и в других крупных городах страны. Наиболее драматично выступил Ленинград, на волне борьбы с путчем ставший Петербургом. Но и в Новосибирске народ не сидел на месте, судя по сообщениям местной прессы тех лет.
Как и положено перевороту, выступление ГКЧП произошло внезапно.
Многие аналитики рассказывали после, что путч был неизбежен, а они предсказали его заранее.
Тем не менее, скорее шок стал первой эмоцией, которая охватила людей после известий о событиях в Москве. Вот как в газете Академгородка «Наука в Сибири» через несколько дней после путча описал происходившее местный политолог Константин Дорошенко:
Наука в Сибири. № 32, август 1991: «На лицах недоумение, на некоторых — боль, на некоторых — блуждающие неопределённые улыбки, и пересказы взахлёб, и расспросы, и тупое молчание. Попытки что-то высказать из себя, и горестные отмашки рукой, эх. Это — шок, таким я его видел 19 августа в Академгородке».
ГКЧП — самопровозглашённый орган власти в СССР, состоявший из первых лиц государства и выступивший против реформ президента Горбачёва. Существовал с 18 по 21 августа 1991 года
Впрочем, как и положено политологу, парой абзацев ниже тот же Дорошенко утверждает, что он предсказал переворот ещё парой месяцев ранее и даже сел писать об этом статью, но не успел. В тот год не успели многие. События развивались столь стремительно, что даже бывалые мастера предсказания колебаний линии партии терялись. Их сложно винить: просто этих линий стало много. Самым рациональным поведением было иметь собственные убеждения, а не просто смотреть в рот руководству. А с этим у отечественных политиков и администраторов традиционно проблемы.
Руководство Новосибирской области встретило ГКЧП, как встречают восход и заход солнца — со смирением. 20 августа 1991 года «Советская Сибирь», главная газета региона, печатный орган новосибирских Облсовета депутатов и обкома КПСС, вышла с передовицей, которая информировала читателей, что президентом СССР становится Геннадий Янаев, полнота власти сосредотачивается в руках членов Государственного комитета по чрезвычайному положению, политические партии распускаются, противоречащее Конституции СССР законодательство союзных республик отменяется, а населению предлагается сдать правоохранительным органам имеющееся у него на руках незарегистрированное оружие.
В обмен новое руководство пообещало бросить все имеющиеся у него силы на решение продовольственных и жилищных проблем.
Что на самом деле произошло в 1991 году
Далее следовали немногочисленные «голоса трудящихся» о том, как «обращение ГКЧП к народу воспринято с пониманием» (цитата из сообщения о ситуации на заводе имени Коминтерна). Комментариев от руководителей области не было.
Зато эти комментарии были у других. Главной ошибкой путчистов и благословением их противников было то, что ГКЧП не сумел или не захотел перекрыть все доступные массам каналы передачи информации, ограничившись центральными и наиболее традиционными государственными СМИ. Поэтому противники путча организовывались и выступали через появившиеся на волне перестройки альтернативные СМИ и ту часть государственного аппарата, которая склонялась к поддержке президента РСФСР Бориса Ельцина против ГКЧП.
В Новосибирске была ещё и параллельная государству структура Академии наук, тоже раздираемая противоречиями. Но в первые дни застрельщиками протеста, особенно в регионах, были не столько политики, сколько журналисты и улица. Уже в 11 вечера 19 августа редакции газет «Молодость Сибири» и «Сибирская газета» отпечатали совместный спецвыпуск, в котором опубликовали заявления Ельцина и правительства РСФСР о том, что путч является антиконституционным и что долг граждан — сопротивляться, начать всеобщую бессрочную забастовку. Кроме того, на этих страницах Ельцина поддержал горсовет Новосибирска и его председатель, мэр города Иван Индинок. За следующие три дня было отпечатано более 50 тысяч экземпляров четырёх выпусков этого номера-листовки.
Всего восемь страничек указов президента, патетических воззваний, обращений к армии и милиции, хроник событий в столице, будоражащих воображение слухов и антикоммунистических памфлетов, разумеется.
А также любопытный документ эпохи — инструкция по организации у себя на предприятии политической стачки.
Одним из слухов была весть о том, что в Мочище и в Октябрьском районе сотрудники КГБ якобы блокируют воинские части, которые готовы вот-вот «перейти на сторону народа»
Вся эта печатная продукция бешено разлеталась на сотрясавших город митингах. Первый митинг противников путча произошёл уже 20 августа на площади у ГПНТБ. Как и сегодня, такого рода экстренные собрания граждан формально проходили в качестве встреч избирателей с народными депутатами (в данном случае от движения «Демократическая Россия»). Журналисты-очевидцы писали о «тысячах участников» первого митинга. Косвенное свидетельство степени общественной мобилизации — признание редакции «Молодости Сибири», что тиража газеты катастрофически не хватало, вплоть до того что материалы приходилось пересказывать устно. На следующий день, 21 августа, в ещё большем количестве, чем накануне, массы собрались уже на площади Ленина. Этому предшествовала, наконец, первая реакция областного руководства на происходящее: в тот же день вышел номер «Советской Сибири», в котором Областной Совет и его председатель и глава Новосибирской области Виталий Муха, признавая чрезвычайность момента, тем не менее, призвали граждан сохранять спокойствие, не поддаваться на призывы к бессрочной забастовке (читай, на призывы Ельцина), а также «крепить производственную дисциплину».
Жизненная оппозиция: как в Новосибирске почтили память Бориса Немцова
В этом же номере вышли персональные интервью с руководителями гражданской и военной администраций области, которые явственно продемонстрировали неуверенность первых лиц региона. Так, Виталий Муха в своём интервью проявил чудеса политической гибкости. Сперва он лично дезавуировал легитимность ГКЧП и его действий:
«Советская Сибирь», № 160, 21 августа: «Затрудняюсь дать оценку сложившейся ситуации в стране. Ни документы, выпущенные ГКЧП, ни пресс-конференция Янаева меня не убедили. Что касается вопроса о Президенте страны [Горбачёве — прим. Авт], моё мнение такое: кем он избирался, тем и должен освобождаться [от должности, — прим. авт.]»
Затем Муха одновременно пригрозил «демократам», что их активные действия приведут к тому, что руководство области пойдёт на введение чрезвычайного положения, то есть, к тому, чего хотел ГКЧП:
«...нельзя доводить ситуацию до черты, когда потребуется вводить и у нас чрезвычайное положение, когда ситуация станет угрожать нормальной жизни людей. Вот почему так опасно ориентировать людей на забастовки, митинги и другие подобные действия».
Любопытно, позиция Мухи маскировалась под отсутствие позиции.
Фактически он говорил, что не нужно шуметь, нужно выждать, посмотреть, как пойдут дела, и разобраться. Во имя сложной обстановки и подготовки к зиме. В долгосрочной перспективе такое поведение граждан было более всего выгодно ГКЧП, который бы получил время укрепиться в качестве руководства государства.
А, как мы понимаем, государство, раз занявшее всей своей тушей какую-то позицию, потом почти невозможно с этой позиции подвинуть.
Командующий войсками Сибирского военного округа генерал Борис Пьянков, будучи человеком военным и менее искушённым в политических интригах, выразил то же противоречие между личной (за ГКЧП) и общественной (войска приведены в боевую готовность, но чрезвычайное положение не вводится) позициями ещё более явно, чем Муха:
«Советская Сибирь», № 160, 21 августа: «Вооружённые силы округа приведены в повышенную боевую готовность. [...] Чрезвычайное положение на территории округа не вводится. А что касается разного рода домыслов об использовании войск против гражданского населения, скажу сразу: ни о каких военных действиях не может быть и речи.
Вместе с тем у каждого сибиряка, каждого новосибирца должно хватить благоразумия не накалять своими действиями обстановку, не вызывать противостояния политических страстей. [...] Со своей стороны считаю, что в обстановке неуправляемости и многовластия, развала экономики решение об образовании ГКЧП вполне оправдано».
На фоне этих заявлений руководства области, в которых каждый желающий мог слышать то, что ему угодно, вечером 21 августа прошёл многотысячный митинг на площади Ленина. Он начался с мелодии российского гимна и продолжился выступлением мэра города Ивана Индинка, речь которого свелась к безусловной поддержке Ельцина.
«Патриотическая песня» Михаила Глинки — первый официальный гимн России
К этому времени из Москвы уже пришли известия, что Президиум Верховного Совета СССР принял постановление о том, что отстранение Горбачёва было незаконным, и потребовал от Янаева отмены его указов. Заканчивается изоляция президента СССР от внешнего мира. К нему на дачу в Крым вылетают сразу две делегации: бывшие члены ГКЧП и группа проельцинских силовиков и министров. Но собравшиеся на площади Ленина всех этих деталей ещё не знали, до них пока доходили только обрывки новостей — что в столице ветер переменился. Новосибирск погода в буквальном смысле не жаловала: небо было затянуто тучами, шёл мелкий дождь. Народ был взбудоражен и не знал, чего ждать: опасались московского и ленинградского сценариев. Как писала журналистка «Науки в Сибири» Ирина Самахова: «Настроение митинга... было достаточно тревожным. Раздавались призывы идти защищать телецентр от возможной атаки со стороны военных, пронёсся слух о перемещении войск в районе Дома офицеров».
Тем не менее митинг прошёл мирно — и митингующие, и дежурящие неподалёку милиционеры с солдатами сохранили пассивный нейтралитет. Резолюция была посвящена поддержке деятельности Городского Совета, стихийность первого выступления уже вошла в организованное русло, её оседлали действующие политики.
Забавнее всего далее выступили областные власти. Они просто исчезли.
На следующий день «Советская Сибирь» вышла с весьма многозначительной передовицей о проблемах сельского хозяйства области: об инициативах маслоделов, специальных отрядах по заготовке сена на зиму и сбыте продукции овощеводческих хозяйств. Можно воочию представить, как редактор, не получая никаких сигналов сверху, лихорадочно ставит второ- и третьестепенные материалы вперёд, пытаясь таким образом скрыть прострацию медленно соображающих региональных руководителей. Впрочем, надо отдать им должное: уже 23 августа «Советская Сибирь» вышла с приветствием законному президенту Горбачёву, осуждением ГКЧП, похвалами Ельцину и Верховному Совету РСФСР. Кроме того, в номере поместили отчёт с митинга 21 августа, а Муха пытался оправдаться перед победителями, объясняя свою предшествующую позицию приверженностью плюрализму мнений. В стане оппонентов этот «плюрализм» обозначили скорее как попытку усидеть на двух стульях сразу.
Победа над ГКЧП развязала руки Ельцину и его сторонникам. Несмотря на то, что переворот осуществлялся в основном силовиками союзного правительства, которые даже не посчитали нужным обратиться к членам партии за поддержкой, «демократы» в своей риторике против ГКЧП разоблачали в основном именно КПСС — и как политическую структуру, и как идеологию. 23 августа вышел указ президента РСФСР о приостановке деятельности КПСС. Спустя пару дней было национализировано партийное имущество.
На уровне регионов это означало, что повсеместно разрушалась прежде единая спайка между областными комитетами партии и органами государственной власти.
Я уже отмечал, что та же «Советская Сибирь» была одновременно и партийной газетой, и газетой Совета области. После 23 августа партия перестала быть её учредителем, а представлявшего её редактора удалили из руководства издания.
Значительно усилились позиции городской власти перед областной. Если последняя в лице Мухи и его людей состояла из партийной номенклатуры (сам Муха имел образцовую советскую биографию — директор завода Сибсельмаш, пошедший по партийной линии и ставший региональным партийным боссом), то мэр Индинок и его команда, в которой были и такие люди, как Виктор Толоконский и Владимир Городецкий, — это скорее уже следующее поколение администраторов, которые попали в политику, минуя партийную школу.
Даже в Академгородке, прежде монолитной вотчине Академии наук, появились трещины. В разгар путча редакция «Науки в Сибири», формально печатного органа СО АН, отказалась печатать обращение Президиума СО АН, так как, по её мнению, оно было слишком половинчатым и беззубым. Вместо этого газета напечатала большую пустую колонку, снабдив её едким комментарием о том, что это более информативно отражает позицию собрания академиков, за отдельными исключениями позабывших, что такое гражданский долг.
Отмечу, что это говорилось даже не про нынешних академиков, насчёт которых бытуют разные мнения, а про тех, советских, среди которых было второе поколение основателей Городка.
Для журналистики, в том числе региональной, время путча и короткое время после него было чем-то вроде «золотого века».
Разумеется, речь идёт о журналистике «демократического» (в той ситуации проельцинского) направления.
29 сентября 1993 года в Новосибирске собрался Всесибирский съезд представителей Советов, который принял очень жёсткое в отношении исполнительной власти заявление
Дух времени, однако, был не расположен ни к «золотому веку», ни к «демократии» под скипетром президента Ельцина. Распад СССР, ускорившееся сползание страны в экономическую бездну, новый виток политической борьбы теперь уже между победителями ГКЧП — всё это оставляло мало места тому гражданскому энтузиазму, который когда-то объединял людей, выступивших против путча. Наконец, «малая гражданская война» 1993 года между Ельциным и Верховным Советом России примирила городские и областные власти Новосибирска в их неприятии московских событий. Губернатор Муха даже успел пригрозить Ельцину перспективой сибирской сецессии (выходом из состава государства), если тот не откажется от давления на парламент.
В декабре 1993 года за это Муха лишился власти и приобрёл славу гонимого оппозиционера. Главное, однако, в другом: в области снова на долгие годы всё решала не позиция местных сообществ и активных граждан, а отношения губернатора с текущим обитателем Кремля.
Подпишитесь на нас в Telegram
